Маськин - Кригер Борис - Страница 25

– А вы вообще уверены, что учитель Глухарь понимает, что вы там понаписали? – возмутился Маськин.

– Уважаемый голубчик, – вздохнул Учёный Уж, – дифференциальное и интегральное исчисление функций одной вещественной переменной не всегда однозначно. Иногда требуется и дифференциальное исчисление функций многих переменных…

Маськин с тапками остались моргать на дороге, а Учёный Уж пополз дальше, брезгливо качая головой, – мол, неучи какие, а ещё туда же лезут – разговоры разговаривать…

Стук Дятла заставил Маськина очнуться. Дятел был участковым врачом и врачевал больные деревья.

«Ну, этому-то точно в лесу хорошо», – подумал Маськин и побежал разговаривать с Дятлом.

– Вам, господин Дятел, хорошо ли в лесу живётся? – радостно спросил Маськин.

– Тук-тук, – ответил Дятел, – а вы сами постучите головой о дерево весь день, а потом спрашивайте, хотя я думаю, что у вас к концу дня спрашивалка-то и отвалится.

– Но ведь вы давали клятву Дятлократа, это ведь благородная профессия! – возмутился Правый Маськин тапок.

– А ты, старая калоша, вообще помалкивай – а то стукну куда следует, – застучал Дятел.

– Так вы стукач! – обрадовался Левый тапок. – Стукачи – это санитары общества! Без стукачей общество не могло бы функционировать. Даёшь стукачей!!!

– А ты, левый шлёпанец, вообще помалкивай – а то я тебе быстро клизму с летальным исходом пропишу – будешь знать тут гегемонию разводить.

Маськину Дятел не понравился, тем более было видно, что хоть он и простой участковый врач, но стучит прямо наверх, а с такими, того гляди, на нарах очутишься в качестве среднестатистической рабочей единицы построения нового общества, которое у нас вот-вот опять начнут строить.

Маськин подхватил тапки в охапку и побежал подальше от Дятла. Тут он натолкнулся на Волка в Законе.

– Хорошо ли вам живётся? – спросил Волка в Законе Маськин.

– Ты чё, алямс-трафуля, на шконках ни разу… я тебе на агальцах всё алмазно растолкую, гони декан.

Маськин испугался, что Волк в Законе говорит на иностранном языке, но Правый Маськин тапок, который в своё время, как и все тапки с правым уклоном, был репрессирован и отгудел по полной четвертак, перевёл, что Волк в Законе сказал: «Вы что, несерьёзный человек, ни разу не сидели на нарах? Я вам всё на пальцах растолкую, гоните червонец».

Червонца у Маськина с собой не было, и он от греха подальше побежал назад к дому, но тут натолкнулся на Кабана, который служил в лесу защитником правопорядка. Ну, этому-то точно хорошо, решил Маськин и спросил Кабана:

– Товарищ Кабан, вам хорошо ли в лесу живётся?

Кабан посмотрел на Маськина, как на отбросы, и проверил у него документы. Левый тапок Кабан задержал до выяснения личности, потому что тот ему показался подозрительным. Правый тапок тоже был задержан за лагерное прошлое.

Маськин босиком уже не пошёл, а побежал домой. Уже у самого дома на него наткнулся Хорёк, известный в лесу политический деятель.

Маськин решил с ним не заговаривать, чтобы тот его ещё чему-нибудь не научил, за что-нибудь не настучал и что-нибудь не задержал. Но Хорёк сам обратился к Маськину, представьте, с этим же самым Маськиным вопросом.

– А как вам, Маськин, собственно, живётся в нашем лесу? – поинтересовался Хорёк и улыбнулся на всю хорячью физиономию.

– С утра жилось хорошо, но как вышел из дому, так уж и не знаю, как обратно добраться. Больно народ у нас серьёзный.

– Да, народ у нас что надо, – ответил Хорёк. – Вы вот думаете, нужно много денег иметь, как у Бобра, или там Волком в Законе быть, чтобы счастье привалило? Нет. Нам, хорькам, лучше всех живётся. У нас и бассейны больше, чем у бобров, и мухи нас не кусают, и учим мы всех всякому бреду, как глухари, и умничаем, как ужи, и воруем, как волки в законе, и по зубам всем можем дать, как Кабан.

– Нет уж, я уж лучше как-нибудь натуральным хозяйством обойдусь, – сказал Маськин и убежал домой.

А тапки вернулись только утром и больше на прогулку с Маськиным решили не ходить. И вообще наружу не ходить, потому что тапки – это обувь домашняя. Также они решили уступить Маськиным зимним сапожкам первенство – пусть они с Маськиным за всё отдуваются, а они, тапки, и под кроватью постоят, пока Маськин снаружи шляется. Под кроватью-то всяко уютнее, чем на нарах.

Так в чём мораль? А в том, что дома сидеть надо, от греха подальше, а не шастать по лесу с провокационными вопросами.

Глава двадцать четвёртая

Маськин и Кока-Кола

Миссис Кока-Кола была немолодой дамой. Её стеклянная бутылочная талия хранила ещё след эстетики салунов Дикого Запада, резная фигурка с гранёным горлышком позволяла вообразить себе ковбоя, на своих четырёх выползающего из питейного заведения на пыльную дорогу – к её трезвым, как курсы профилактики дорожных происшествий, стопам.

Она не была пошла, как современные двухлитровые пластиковые бутылки, но содержала в себе толику напитка, захватившего в последнее столетие мир и застревающего в пищеводах на полпути в желудки честных жителей на разных концах Земли. Короче, миссис Кока-Кола была достаточно знаменита, чтобы не представляться, когда однажды в жаркий полдень она постучала в дверь Маськиного дома, чтобы попросить стакан воды и немного передохнуть.

Дверь миссис Кока-Коле открыл Шушутка и, обрадовавшись такому знаменательному визиту, напоил её ключевой водой. (Миссис Кока-Кола сама кока-колу не пила, поскольку страдала от неё отрыжкой, явлением не вполне удобным для приличной дамы её лет и наружности.)

Маськин, встретив у себя на кухне миссис Кока-Колу, пьющую ключевую воду, учтиво поздоровался и предложил ей отдохнуть от полуденной жары в Маськином холодильнике. Миссис Кока-Кола приглашение благосклонно приняла и проспала у Маськина в холодильнике аж до пятичасового чая. Пока миссис Кока-Кола спала, в мире случились замечательные изменения. В России народ опять стал попивать холодненький квасок, да и другие нации вернулись к своим старинным прохладительным напиткам. А то во многих языках на вопрос «Что вы будете пить?» давно уже появился стандартный ответ: «Колу», как будто это слово стало синонимом слова «вода». Вытерев губы от своих национальных напитков, народы Земли спохватились: «И как так получилось, что нам втемяшили пить эту возмутительную чёрную жидкость, с трудом спускающуюся в желудок?» Но не тут-то было. Прозрение оказалось кратковременным. Миссис Кока-Кола проснулась, вылезла из Маськиного холодильника, и мир опять, словно зазомбированный какой-то инопланетной злой высшей расой, стал послушно вливать в себя эту жидкость, отличающуюся от бензина, пожалуй, только тем, что если её залить в бак – машина не поедет… А, ещё она не горит, чем, в общем, кока-кола и снискала расположение пожарников… Вот, собственно, и все её положительные стороны…

Миссис Кока-Кола отблагодарила Маськина за гостеприимство и осталась пить чай с Маськиным и всеми жителями Маськиного дома, потому что миссис Кока-Кола, как вы понимаете, пила практически всё, кроме кока-колы. Так обычно случается, что сапожник остаётся без сапог, врач не может себя излечить, пожарник – себя потушить, вор – себя обокрасть, а милиционер – себя посадить… в этом и есть несовершенство устройства профессионального мира. Вы будете спорить? Хорошо. Часто ли вы встречали зубных врачей, которые сами себе лечат зубы? Нечасто? Ну вот. Так и миссис Кока-Кола не была в состоянии себя напоить, поскольку, хоть она и была по горлышко полна этим восхитительным по своей неусвояемости напитком, в себя миссис Кока-Кола не могла влить его не капли – душа не принимала.

Плюшевый Медведь как раз лечился за чаем промыванием Плюшевого Медведя Маськиной ореховой настойкой и предложил миссис Кока-Коле тоже угоститься. Миссис Кока-Кола не отказалась и приняла две-три рюмочки за милую душу. Потом начался разговор.