Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Книга стихов

Ратушинская Ирина Борисовна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Книга стихов - Ратушинская Ирина Борисовна - Страница 38

Изменить размер шрифта:

«Лукавый старец, здесь ты не солгал...»

Лукавый старец, здесь ты не солгал.

Остановить высокое мгновенье

Нам не позволит вечное сомненье:

А может, выше будет перевал?

Ведь наш зенит ещё не наступил,

И дымный запах будущей победы

Тревожит нас, и мы стремимся следом,

По-юному исполненные сил.

Но истинная наша высота

Неузнаваема, пока мгновенье длится:

Наполеон Аркольского моста

Прекраснее, чем под Аустерлицем!

И кто посмеет, будто птицу влёт,

Стоп-кадром сбить пернатую минуту?

По счастью, мы и сами, в свой черёд,

Безудержны в стремлениях и смутах.

Всегда на шаг за завтрашней чертой,

Во всех свершеньях наперёд повинны!

И если время скажет нам «постой» —

Пройдём насквозь, плечом его раздвинув.

1985 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Сядь, закури. Мы вдвоём, но так ненадолго...»

Сядь, закури. Мы вдвоём, но так ненадолго.

Мы ничего не успеем: этот сон не имеет конца.

Нам уже не узнать,

Что за книги лежат на полках,

Что за крыша над головою,

что за лошади у крыльца.

Нас уже ждут, пора, и времени нету,

Чтоб говорить о годах, проведённых врозь.

Наше с тобой «вдвоём» — на одну сигарету,

На молчаливый миг —

Глаза в глаза и насквозь.

Знаю: мы что-то везём туда, где нас ожидают,

Что-то важнее нас и наших потерь.

Что ж, мы готовы в путь,

Но докурим, пока седлают,

И намертво сцепим руки, пока отворяют дверь.

1985 ЖХ-385/6 ШИЗО, Мордовия

«Человек со свёрнутым в трубку ковром...»

Человек со свёрнутым в трубку ковром

Куда-то шагает вечером.

Вот сейчас он скроется за поворот —

И уйдёт, никем не замеченный.

И никто не узнает, что там на ковре —

Птицы или олени.

И откуда он взялся на нашем дворе,

Где матери — в окнах, а дети — в игре,

Где старушки в кивающем серебре

Держат памятью три поколенья?

Во дворе, где знают по именам —

Кто убит, кто жив, кто уехал,

И кого зовёт из чьего окна

Надтреснутая Пьеха!

Мимо стука костяшек за стёртым столом

И доцентова автомобиля —

Он проходит, неся на плече рулон

С чуть заметным запахом пыли.

Может, он на этом ковре живёт,

И, найдя подходящее место,

По-хозяйски велит: — Расстелись, ковёр! —

Предварив заклятьем уместным.

И ковёр развернётся со всем, что на нём:

С этажеркой и клавесином,

И с продавленным креслом,

И лампой с огнём,

И с играющим в кубики сыном.

А быть может, ковёр обучен летать —

И тогда, завершая прогулку,

Он шарахнется вверх, не оставя следа,

Из пустынного переулка.

И блаженно расправит упругий квадрат,

С южным ветром знакомый коротко!

А хозяин будет курить до утра,

Наблюдая мерцанье города.

А потом потеряется в синеве,

Обронив невнятное слово...

Чудак-человек,

Чужак-человек,

Чего и ждать от такого!

1985 ЖХ-385/3-4, Мордовия

«Ну не то чтобы страшно...»

Ну не то чтобы страшно,

А всё же не по себе.

И обидно: вдруг сына родить уже не успею.

Потому что сердце сдаёт, и руки слабеют —

Я держусь,

Но они, проклятые, всё слабей!

Я могла бы детские книжки писать,

И я лошадей любила,

И любила сидеть на загривке своей скалы,

И умела, в море входя, рассчитывать силы,

А когда рассчитывать не на что —

Всё же как-то доплыть.

Я ещё летала во сне, и мороз по коже

Проходил от мысли, что скоро и мне пора.

Но уже прозвучало: «Если не я, то кто же?»

Так давно прозвучало —

Мне было не выбирать!

Потому что стыдно весь век за чаями спорить,

Потому что погибли лучшие всей земли!

Помолитесь, отец Александр, за ушедших в море,

И ещё за землю,

С которой они ушли.

1985 ЖХ-385/6 ШИЗО, Мордовия

«Где-то маятник ходит, и плачет негромко кукушка...»

Где-то маятник ходит, и плачет негромко кукушка,

Что считать ей часы, а не долгие годы для нас.

И в оставленном доме всё с той же заботой старушка

Закрывает по-прежнему ставни в положенный час.

Где-то в сумерках лампа горит, шевелится вязанье,

И хранятся нечастые письма, и ждут новостей.

А она, как обычно, печалясь одними глазами,

Без нужды поправляет портреты подросших детей.

И за что нам такое,

И кто перед нею не грешен?

И кому, уходящему, вслед не чертила креста?

Но кого она любит — да будет спасён и утешен.

И кого она ждёт — пусть, вернувшись,

успеет застать.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия

ИАКОВ

Одиночества первый воин,

Без полка и без полководца!

Высшей доблести удостоен —

С грозным Богом своим бороться!

Ни защиты, и ни опоры,

Ни Его — за спиной — дыханья.

Первый опыт на равных спора —

Жесточайшее испытанье.

Но предстал — до зрачков подобен,

Но не дрогнул — Его работа!

Неподвластный страху и злобе —

До утра, до смертного пота

Схватку выстоявший с Бессмертным

Крепкой мышцей и сердцем мужа!

Не холопом Его, не смердом —

Честно силу Его — Ему же

Возвращая — без лести предан,

Без мольбы и паденья брюхом!

Самой гордой Его победой.

Торжеством Отцовского духа.

Первый призванный, кто ответил,

Первый, меченый сей десницей!

К дерзким внукам в силе и свете

Приходящий, когда не спится —

Гранью мускулов, лбом упрямым,

В славе рваного сухожилья!

Чтобы в битвах не звали маму.

Чтоб считали за стыд бессилье.

Чтоб искать им пути — не стада,

Чтоб нести им в крови — свободу!

Им и жилы-то рвать не надо.

Бог и так узнаёт породу.

1985 ЖХ-385/2 ПКТ, Мордовия