Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения. Книга стихов

Ратушинская Ирина Борисовна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения. Книга стихов - Ратушинская Ирина Борисовна - Страница 30

Изменить размер шрифта:

«Вот и снова декабрь...»

Вот и снова декабрь

Расстилает холсты,

И узорчатым хрустом

Полны мостовые,

И напрасно хлопочут

Четыре стихии

Уберечь нас от смертной

Его чистоты.

Пустим наши планеты

По прежним кругам —

Видно, белая нам

Выпадает дорога.

Нашу линию жизни

Залижут снега —

Но ещё нам осталось

Пройти эпилогом.

Но, упрямых следов

Оставляя печать,

Подыматься по мёрзлым ступеням

До плахи —

И суровую холодность

Чистой рубахи

Ощутить благодатью

На слабых плечах.

1983 ЖХ-285/2 ШИЗО, Мордовия

«И доживу, и выживу, и спросят...»

И доживу, и выживу, и спросят:

Как били головою о топчан,

Как приходилось мёрзнуть по ночам,

Как пробивалась молодая проседь...

Но улыбнусь. И что-нибудь сострю.

И отмахнусь от набежавшей тени.

И честь воздам сухому сентябрю,

Который стал моим вторым рожденьем.

И спросят: не болит ли вспоминать,

Не обманувшись лёгкостью наружной.

Но грянут в памяти былые имена —

Прекрасные — как старое оружье.

И расскажу о лучших всей земли,

О самых нежных, но непобедимых:

Как провожали, как на пытку шли,

Как ждали писем от своих любимых.

И спросят: что нам помогало жить,

Когда ни писем, ни вестей — лишь стены,

Да холод камеры, да чушь казённой лжи,

Да тошные посулы за измену.

И расскажу о первой красоте,

Которую увидела в неволе:

Окно в морозе! Ни глазков, ни стен,

И ни решёток, и ни долгой боли —

Лишь синий свет на крохотном стекле,

Витой узор — чудесней не приснится!

Ясней взгляни — и расцветут смелей

Разбойничьи леса, костры и птицы!

И сколько раз бывали холода,

И сколько окон с той поры искрилось —

Но никогда уже не повторилось

Такое буйство радужного льда.

Да и за что бы это мне — сейчас,

И чем бы этот праздник был заслужен?

Такой подарок может быть лишь раз.

А, может быть, один лишь раз и нужен.

1983 ЖХ-385/3, Лагерная больница, Мордовия

«Я сижу на полу, прислонясь к батарее...»

Я сижу на полу, прислонясь к батарее, —

Южанка, мерзлячка!

От решётки на лампочке

тянутся длинные тени.

Очень холодно.

Хочется сжаться в комок по-цыплячьи.

Молча слушаю ночь,

Подбородок уткнувши в колени.

Тихий гул по трубе.

Может, пустят горячую воду?

Но сомнительно.

Климат ШИЗО. Кайнозойская эра.

Кто скорей отогреет —

Державина твёрдая ода,

Марциала опальный привет

Или бронза Гомера?

Мышка Машка стащила сухарь

И грызёт за парашей.

Двухдюймовый грабитель,

Невиннейший жулик на свете!

За окном суета,

И врывается в камеру нашу —

Только что со свободы —

Декабрьский разбойничий ветер.

Гордость Хельсинкской группы не спит —

По дыханию слышу.

В Пермском лагере тоже не спит

Нарушитель режима.

Где-то в Киеве крутит приёмник

Другой одержимый...

И встаёт Орион,

и проходит от крыши до крыши.

И печальная повесть России

(А может, нам снится?)

Мышку Машку, и нас, и приёмник,

И свет негасимый —

Умещает на чистой, ещё непочатой странице,

Открывая на завтрашний день

Эту долгую зиму.

1983 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

«О чайной ложечке любви...»

Илюше

О чайной ложечке любви

Давай грустить, мой друг далёкий!

О том, что бесконечны сроки,

Что так суровы все пророки —

И хоть бы кто благословил!

Мой друг, давай грустить о том,

Как я из марта прибегала.

Ты ждал в дверях.

И в добрый дом

Вводил. А занавес вокзала

Был так нескоро, что цвела

Обломленная наспех ветка —

И в робость воскового света

Каморка тесная плыла.

Давай грустить о том, что мы

Так щедро молоды поныне —

Но нам, рождённым на чужбине

С судьбой скитанья и гордыни, —

Искать ли родины взаймы?

Как онемевший бубенец —

Сердечный спазм.

Сейчас отпустит.

Как впереди бездонно пусто!

Но есть у самой долгой грусти

Одна улыбка под конец.

1983 ЖХ-385/2 ШИЗО, Мордовия

«Вот и стихли крики, Пенелопа...»

Вот и стихли крики, Пенелопа,

Покрывало в сторону!

Он вернулся, твой высоколобый,

К сыну и престолу.

К лошадям своим и горожанам,

К ложу из оливы...

Ни разлучница не удержала,

Ни эти, с Олимпа.

Вытер меч, меняя гнев на милость,

Дышит львино...

Раз рука его не усумнилась —

Значит, нет невинных!

Всем злодеям вышло наказанье

От законной власти...

Вот рабыни смоют кровь с мозаик —

И начнётся счастье.

1983 ЖХ-385/3-4, Мордовия