Право на жизнь - Альтанов Андрей - Страница 4

— Кстати, а где ногу-то потерял? — зачем-то спросил я через плечо.

— В Зоне и потерял. — Дед как-то странно засмеялся и крикнул мне вдогонку: — Но там же и приобрел, много больше!

Что именно этим хотел сказать инвалид, мне было уже совсем не интересно. Я выскочил из-под крыши рынка, нашел ошалевшим взглядом именно то удачно растущее дерево, которое собирался обнять, и быстренько побежал к нему.

Спустя минут двадцать мое тело доковыляло к родному подъезду и поднялось по ступеням на второй этаж. Самочувствие значительно улучшилось, возможно, благодаря воздействию артефакта, и я прикупил еще одну пивную «торпеду». Стоя на лестничной площадке напротив своей квартиры, я прислушался. За дверью тишина. Значит, мать уже спит. Я произвел рокировку ключей, лежавших в кармане, с артефактом, который все это время, боясь потерять, крепко сжимал в руке.

Аккуратно повернув ключ, я открыл дверь и тихонечко прошмыгнул через зал в свою комнату, мимо спящей на диване матери. Так же аккуратно, чтобы не скрипнула, я закрыл за собой дверь в комнату и, подсветив себе зажигалкой, клацнул выключателем. В треснувшем плафоне вспыхнула желтая лампа накаливания.

Журнальный столик возле старого кресла был заставлен тарелками с едой, бережно накрытыми целлофаном. Между тарелок красовалась бутылка дорогого чешского пива. На душе потеплело.

— Спасибо, мама… — прошептал я и чуть было не пустил слезу.

Только мама и помнит. Как она забыть-то может? В муках рожала, а тут такой оболтус вырос. Э-э-эх!

Я плюхнулся в кресло, кликнул пультом телевизора и взял со стола красивую бутылку. Золотистая фольга на горлышке, знакомый рисунок на этикетке. Желанный сосуд! Так давно хотел это пиво попробовать, но, к сожалению, сейчас оно не пойдет, потому как темное. Да и вкус не оценю по достоинству. Я вернул заветную бутылку на место и хрустнул крышкой принесенной торпеды. Тут же брызнула вспенившаяся жидкость, заляпав куртку и рубаху под ней. Бляха-муха!

Мокрая одежда улетела в дальний конец комнаты, за шкаф. Я откинулся на спинку кресла. Расшнуровывать армейские ботинки сейчас не было ни малейшего желания, а потому и джинсы снимать не стал, пояс лишь ослабил. Майка почти не намокла, ее я тоже оставил на себе, будет чем вытирать руки.

По телеку шли новости. Я увеличил громкость. Все то же, что и вчера. Чья-то зажравшаяся морда куда-то с каким-то визитом отправилась. Какой-то деятель премию получил. Какая-то гламурная дура удивила всех своими новыми шмотками стоимостью в годовой бюджет африканской страны. А где-то все бастуют. Кому-то уже три месяца не платят зарплату. Шахтеры дохнут пачками в своих шахтах под завалами. И, как всегда, инфляция неизменно набирает обороты… О! Я сделал звук еще громче.

На экране светилась радостью прыщавая физиономия студента.

— …я даже не знаю, это такая неожиданность, такая радость! Ес-с-с!! — верещал пацан.

Повезло засранцу, сорвал джекпот. Три миллиона, пусть даже наших денег, — это ж путевка в жизнь! Теперь он может и на учебу забить, и работу не искать, а жить себе просто в кайф. Вот бы мне так! Завтра пойду и куплю себе один лотерейный билетик. А вдруг? Та-а-а нет… с моим-то везением? Даже двадцатки несчастной не видать мне.

Я еще больше расстроился и переключил канал. На следующей «кнопке» транслировалась передача в стиле «беседы с умными людьми». Народ как раз обсуждал происхождение слова «артик», и сами эти аномальные образования. «Артики» — именно так называют продвинутые люди эти сверхъестественные, можно даже сказать волшебные штуковины, которые для современного человека уже не диковины и не чудо. Никого ими не удивишь, привыкли уже, и споры об их происхождении, муссируемые СМИ, начинают доставать. Но пока что продолжаются.

Вот и сейчас с экрана кто-то утверждал, что «артики» производятся в секретных правительственных лабораториях, другие люди в студии с пеной у рта доказывали, что это дары инопланетян, вступивших в контакты с правительствами разных стран. А кто-то был свято уверен, что все эти «артики» являются полезными ископаемыми из самого центра Земли. И лишь малая часть аудитории озвучивала веру в то, что «артики» — родом из Чернобыльской Зоны Отчуждения… Да уж, опять по ящику академики с домохозяйками на эту тему спорят, рвут и мечут. Ей-ей, задолбали уже своей болтовней, только голову людям морочат. Вон дед же сказал, что их тягают из Зоны, значит, так и есть! Он ими торгует, ему виднее. И слово «артик» всего-навсего от слова «артефакт» произошло! Чего тут неясно?!

Я вырубил звук.

Рука нащупала в кармане джинсов артефакт, что стоил мне всех сбережений. Достав его, я еще раз осмотрел приобретение.

— Надо же, «пустышка». Прямо как я.

Произнес я это вслух, и тут же грустная кривая улыбка растянула губы.

Пустышка — точное определение всей моей прожитой жизни. И действительно, тридцать лет и «дубль пусто». Согласившись с моими словами и мыслями, прямо в эту секунду вдруг перегорела лампа, стрельнув на прощанье.

Я сидел в темной комнате, освещенной лишь мерцанием телевизора. Подогретая хмелем, мощная волна смешанных чувств накатила и расплющила меня в кресле. Сделалось так горько и больно, что аж зубы заскрежетали.

— Жизнь! — Я до боли в пальцах сжал артефакт и страстно взмолился: — Дай мне хоть один, хоть малюсенький шанс!! Дай показать всем, кто я на самом деле!!!

Набрав полные легкие воздуха, я шумно выдохнул. Уф-ф-ф… Вроде отпустило. Свободная рука нащупала открытую «торпеду» пива и транспортировала ее к губам. После третьего глотка я себя уже не помнил. Так и уснул в кресле, в одной руке сжимая пиво, а в другой «пустышку». Единственный сюрприз, доставшийся в этот день рождения от моей судьбы, по традиции скуповатой на подарки.

Глава вторая

ЭПИЦЕНТР РЕАЛЬНОСТИ

Снилась мне Машка, та самая, пышногрудая, из отдела кадров. Эх, и позволил я себе вольностей! А чего? Давно хотел.

Приятный сон прервало ощущение холода и раздражение, вызванное светом, падающим на мои закрытые веки. Я приоткрыл один глаз и убедился, что уже светло. Судя по высоте мутного диска солнца, проступающего сквозь тучи, сейчас примерно десять утра. Небо над головой серое, низкое, перепачканное редкими грозовыми облаками. Где-то вдалеке мерцали вспышки молний. Эх, опять этот дождь, лужи и слякоть… Я захлопнул веко, обнял недопитую «торпеду» пива и повернулся в кресле на другой бок, желая досмотреть роскошный сон. Но одна противная мыслишка уже практически развеяла сладкие фантазии.

Блин, будильник опять не сработал и я проспал на работу. А, может, ну его, этот завод, куда подальше? Сбегаю в больницу к знакомому терапевту, он мне больничный нарисует. Выпьем с ним за мой прошедший день рожденья. Кстати, голова-то свежа, не обманул дед — помогает эта дрянь от похмелья, без дураков. Но что ж это мне так холодно-то?..

Стоп!

Солнце и небо над головой?! В квартире на втором этаже?! Я вскочил с кресла и тут же отшатнулся назад. Ноги, повинуясь инстинкту самосохранения, вросли в пол на самом-самом краешке уцелевшего перекрытия посреди полуразрушенной комнаты. Только чудом я не улетел вниз. Передо мной была самая настоящая пропасть, которая уходила вниз, на четыре этажа здания. Балки, перекрытия, оконные и дверные рамы, обломки какой-то мебели, кирпичи стен — все это обрушилось вниз и превратилось в огромную кучу строительного мусора. Зрение еще туманилось после сна, и мне показалось, что воздух над обрушившимися конструкциями пульсирует волнами. Я пятился назад, пока снова не вернулся в кресло.

Крыши не было. Точнее, она была, но не на своем месте. Часть ее просмоленных перекрытий задержалась на проломанных этажах, а часть сползла по перекосившимся конструкциям в самый низ, вместе с другими рухнувшими плитами. Все вокруг было искореженное, облезлое и выглядело заброшенным. Самая новая и целая вещь, что здесь имелась, — потертое дедовское кресло, в котором я проснулся. Внешняя стена этого крыла здания практически отсутствовала. Снаружи шелестел молодой смешанный лесок.