Сокровища капитана Малисиозо - Щербаков Сергей Анатольевич "Аксу" - Страница 27

– Фу, какая ты зануда. Он, наверное, страшно обижается на тебя.

– Я вовсе не зануда, а заботливая и строгая, как моя мама.

– Твоя мама умерла, да?

– Нет. Моя мама погибла вместе с отцом.

– Извини, я не знал.

– Она находилась на его корабле, когда мятежной эскадрой был потоплен «Ослепительный». Я их совсем не помню, мне было тогда всего-навсего два года. Была вот такой крохой, – погрустневшая Джой показала рукой на уровне колена, смахнув с ресниц слезинку.

– Ну, хватит о грустном! Пошли купаться! – сказал Торбеллино, протягивая руку Джой. – А то Веселый Малыш совсем затосковал в одиночестве.

– Нет, сначала расскажи мне какую-нибудь коротенькую сказку! Но только, смотри, чтобы сказка была интересной и со счастливым концом.

– Я других и не знаю, Джой! Хорошо, слушай… В одной далекой стране, за семью морями, в семье моряка родилась маленькая девочка…

В гостях на маяке Торбеллино провел самые замечательные дни своей жизни, но пора и честь знать, пора отправляться выполнять задание подпольного Комитета Четырех. На следующий день с первыми лучами солнца юноша и девушка тронулись в путь. От маяка Старого Галса до Силенто было километров около двадцати пяти. Они шли, весело болтая и держась за руки, по старой пыльной дороге, по которой давно уже никто не ездил, кроме одиноких почтовых карет и курьеров. Да и те в этих краях из-за шаливших на дороге разбойничьих шаек стали большой редкостью.

– Торбеллино, а ты любил когда-нибудь, – вдруг тихо спросила девушка, смутившись и опустив глаза. – Я имею в виду не родителей.

– Да, любил. Очень сильно любил. Помню, мне было лет тринадцать. Я тогда первый год работал в шапито старого Бемса. Была там красавица Франческа, танцевала на канате. Маленькая такая, тоненькая, как девочка, очень красивая и ласковая. Ко мне относилась как к младшему брату. Я обожал ее, во время выступлений всегда торчал за занавесом и страшно переживал за нее. А еще ( страшно ревновал, ревновал ко всем подряд: к многочисленным поклонникам, к товарищам по труппе, даже к ее мужу, славному малому, жонглеру Тибальдо. Как сейчас помню, после моего первого выступления на манеже, она первая поздравила меня с успехом, обняла и крепко поцеловала. Я несколько дней после этого ходил, как помешанный. Даже как-то чуть не подрался с Тибальдо из-за того, что он на репетиции отругал Франческу за допущенные ошибки. Тогда почти вся труппа вынуждена была провести со мной воспитательную беседу. Вот такая у меня была любовь.

– А где она теперь?

– Кто? Франческа?

– Да, твоя Франческа!

– Не моя, а моего друга Тибальдо. Она уже два года как умерла от воспаления легких. Осень, помню, выдалась сырая и дождливая. После одного из выступлений разгоряченная Франческа простудилась и долго болела. Не знаю, как я тогда пережил это горе, да и не только я. Вся цирковая труппа тяжело переживала утрату. А бедный Тибальдо безудержно запил, а потом покинул шапито, больше никто его не видел. Исчез бесследно.

– Грустная история.

– Да, согласен, история невеселая.

– А ты у нас долго еще пробудешь на маяке.

– Не знаю. Все зависит от того, когда появится «Звездный», я ведь должен буду сопровождать бриг.

– Мне так тебя будет не доставать! – Джой повернула к юноше свое покрасневшее лицо, темно-серые глаза подернулись стеклом слез.

– Ну-ну, милая, ну что ты. Перестань, ты же большая девочка! – обняв ее и ласково смахивая серебристые слезинки с ее длинных ресниц, сказал Торбеллино, нежно касаясь губами влажных щек.

Глава двадцатая

Венто и Флай

Они долго, наверное, еще бы стояли вот так, посреди пыльной пустынной дороги, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к стуку юных сердец, если бы не рокот приближавшихся мотоциклов. Он все нарастал и нарастал. Наконец вдали появилась черная точка, окутанная облаком желтой пыли. Джой и Торбеллино сошли с дороги на обочину. Мимо них на огромной скорости пронесся мотоциклист в запыленной кожаной куртке и черных очках и скрылся за поворотом. Через мгновение в клубах желтой пыли появился еще один ездок на ревущем мотоцикле, он, не снижая скорости, подлетел к повороту. И тут случилось неожиданное…

То ли седок не справился с управлением, то ли занесло на вираже мотоцикл, толи переднее колесо попало в выбоину на дороге…

Мотоцикл резко крутануло и отбросило в сторону…

Мотоциклист перелетел через изогнутый дугой руль и кувыркнулся в глубокий кювет.

Ошеломленные увиденным влюбленные замерли в оцепенении. Первым пришел в себя Торбеллино, сунув в руки Джой корзину, он, не раздумывая, бросился к месту катастрофы. Спустившись в кювет к распростертому внизу на камнях неподвижному гонщику, он опустился на колени и осторожно снял с того треснувший шлем с очками. Из-под шлема волной хлынули каштановые локоны.

– Девушка! – удивился пораженный Торбеллино. Он бережно поднял бесчувственное тело на руки и поднялся с ним на дорогу. К нему подбежала взволнованная и побледневшая Джой.

– Она жива? – с трудом выдавила она дрожащими губами, чуть не плача.

– Жива! Но, похоже, сильно ударилась головой, необходимо привести ее в чувство. Достань, пожалуйста, фляжку с водой, она там, на дне корзины.

Пока Джой искала в корзине фляжку, Торбеллино, держа бережно девушку на руках, присел на придорожный валун. Правой рукой аккуратно убрал пряди волос, застилавшие бледное лицо пострадавшей, и тихонько подул на него. Нежные длинные ресницы девушки дрогнули, глаза открылись и сразу же судорожно сомкнулись, словно от резкого удара. Сквозь полуоткрытые побелевшие губы послышался слабый стон.

– Джой! Смочи платок! – сказал, не оборачиваясь, Торбеллино. – Она, кажется, приходит в себя.

Они хлопотали около бедной девушки, когда из-за крутого поворота вылетел на ревущем мотоцикле юноша в черных очках, который до этого пронесся мимо них. Подлетев ним и резко затормозив, он бросил ревущую машину на пыльной дороге, подбежав к ним, опустился на колени и схватил безжизненную руку девушки.

– Флай! Флай! Что с ней! – из-под черных очков по пыльному лицу юноши бежали грязные ручейки соленых слез.

– Не волнуйтесь, она жива. Она без сознания. Наверное, сотрясение мозга, ей сейчас необходим полный покой, – успокаивал Торбеллино растерявшегося юношу, прикладывая мокрый платок ко лбу и вискам девушки.

– Венто, не плачь, это я виновата, – послышался тихий шепот пострадавшей девушки. – Где мои очки? Я ничего не вижу.

– Флай! Милая! Я сейчас! – возбужденный мотоциклист вскочил на ноги и бросился к лежащему в кювете мотоциклу.

– Вот они, сестричка, – сказал он через секунду, выбираясь на дорогу со шлемом и очками. Но девушка вновь впала в беспамятство.

– Ее необходимо доставить домой и срочно вызвать врача, – посоветовала расстроенная Джой.

– Езжайте за доктором, а я донесу ее на руках до города, – сказал огорченному юноше Торбеллино. – Тут уже совсем близко!

– Хорошо! Я мигом за доктором и встречу вас на въезде в город.

Ноктафрат, словно лихой наездник, одним махом оказался в седле и на огромной скорости умчался в Силенто, оставив за собой облако удушливой пыли.

Весь день наши герои провели в гостеприимном доме молодых ноктафратов, Венто и Флай. После приезда доктора Флай стало намного лучше, она пришла в себя и теперь лежала с забинтованной головой в постели, в окружении новых друзей и брата.

– В этот раз я счастливо отделалась, ведь правда, братишка, – сказала, виновато улыбаясь, бледная Флай, слегка касаясь рукой повязки на голове. – А помнишь, в прошлый раз, я целых четыре месяца пролежала в гипсе.

– Это я виноват, – обращаясь к Торбеллино и Джой, проговорил молодой ноктафрат. – Мы с Флай часто подряжаемся доставлять почту из Бельканто в Силенто и Веер-Блу и обычно делаем привал на половине пути. А в этот раз решили проехать весь путь без остановок, чтобы быстрее оказаться дома. И случилась на последнем километре эта история. Флай смертельно устала, ну и стала невнимательной, рассеянной, одним словом, потеряла осторожность. А за рулем мотоцикла это очень опасно.