Встреча - Кренц Джейн Энн - Страница 2

Дверь библиотеки беззвучно приоткрылась, и пламя свечи тут же заплясало на слабом сквознячке. Сжавшись в комок в темном дальнем углу комнаты, Августа Баллинджер замерла, так и не успев отпереть шпилькой для волос ящик письменного стола, принадлежавшего хозяину дома.

Опустившись на колени за массивными дубовыми тумбами, она в отчаянии смотрела на колеблющееся пламя той единственной свечи, которую, черт ее возьми, она захватила с собой в библиотеку. Язычок пламени опять вздрогнул: дверь осторожно притворили. Цепенея от леденящего ужаса, Августа выглянула из-за краешка стола, пытаясь что-нибудь различить во мраке огромной комнаты.

Человек, вошедший в библиотеку, неподвижно стоял возле самой двери, утопая в чернильном мраке. Видно было лишь, что это высокий мужчина в черном халате. Лица его она разглядеть не сумела. Но тем не менее, сжавшись от страха за тумбой стола, Августа не могла избавиться от глубокой и мучительной уверенности в том, что человек этот знает о ее присутствии.

Только один мужчина на свете способен воздействовать так на ее чувства, и ей совсем необязательно видеть его лицо. И не надо гадать… Да, она почти не сомневалась: там, в тени, склонив голову, точно могучее жертвенное животное, стоит Грейстоун.

Однако он, очевидно, не собирался поднимать шум, и она почувствовала, как на душе стало значительно легче. Странно, как уверенно он ведет себя в полной темноте, подумала Августа, словно находится в своей стихии. И снова забрезжила надежда: а что, если он ничего особенного не заметил? Что, если он просто спустился вниз, чтобы выбрать себе книгу, а увидев свечу, решил, что ее просто кто-то забыл здесь по неосторожности?

На мгновение Августе даже показалось, что он и не мог ее заметить, когда она выглянула из-за письменного стола. Вполне вероятно, что ему вообще ничего не видно, тем более так далеко, на другом конце огромной комнаты, и если вести себя достаточно осторожно, то у нее еще есть шанс выпутаться из столь неприятной истории и спасти свою безупречную репутацию. Августа втянула голову в плечи и совсем скорчилась, все глубже забиваясь под украшенную резьбой дубовую крышку письменного стола.

Она не услышала шагов по толстому персидскому ковру. И вдруг суровый голос раздался совсем рядом, над ней:

— Добрый вечер, мисс Баллинджер. Судя по всему, вы нашли нечто чрезвычайно интересное для чтения именно здесь, в письменном столе Энфилда? Хотя, по-моему, вам не хватает света.

Августа сразу узнала чудовищно спокойный мужской голос и даже застонала про себя: ее худшие предчувствия подтвердились. Это действительно Грейстоун.

Вечно ей не везет! Надо же, чтобы из всех многочисленных гостей, съехавшихся в загородное поместье лорда Энфидда на выходные, на месте преступления ее застал именно он — лучший друг дядюшки! Гарри Флеминг, граф Грейстоун! Он-то ни за что не поверит ни одной из тех бойких историй, которые она предусмотрительно заготовила на случай провала!

Грейстоун постоянно смущал Августу, и причин для смущения было несколько. Во-первых, он всегда совершенно невозмутимо смотрел ей прямо в глаза, и ей казалось, что он видит ее насквозь, словно заставляя говорить только правду. И еще по одной причине она старалась вести себя в его присутствии предельно осторожно: он, черт его побери, чрезвычайно… нет, сверхъестественно умен!

Аманда лихорадочно выбирала из всех заготовленных оправдательных версий наиболее правдоподобную. Выдумка должна быть безукоризненной. Грейстоун отнюдь не дурак. Да, граф чрезвычайно мрачная личность, всегда исполнен собственного достоинства, отличается поистине ледяной вежливостью и временами выглядит просто напыщенным пуританином, но он, безусловно, не дурак.

Августа решила, что другого выбора у нее нет: придется пойти на исключительную наглость. Она заставила себя лучезарно улыбнуться и, обратив лицо вверх, с легким удивлением взглянула на Грейстоуна:

— О, добрый вечер, милорд! Вот уж не ожидала, что в столь поздний час кто-то еще заглянет в библиотеку. А я здесь просто ищу… свою шпильку. Я ее нечаянно обронила.

— Какая-то шпилька в замке одного из ящиков…

Августе снова удалось изобразить удивление. Она резво вскочила на ноги:

— Господи, ну конечно! Вот же она! И как только она умудрилась туда лопасть! Благодарю вас. — Дрожащими пальцами она вытащила шпильку… и как ни в чем не бывало сунула в карман своего ситцевого халатика. — Я спустилась сюда за какой-нибудь книжкой, потому что никак не могла уснуть. И вот пожалуйста: такая досадная оплошность — потеряла шпильку!

Грейстоун при бледном свете свечи неторопливо рассматривал ее весело улыбающееся лицо.

— Я весьма удивлен, мисс Баллинджер, что вы никак не могли уснуть. Вы сегодня, по-моему, двигались более чем достаточно. Днем вы участвовали в состязаниях для дам по стрельбе из лука, затем — в длительной прогулке к старинным римским развалинам, а потом — в пикнике. И после всего вечером вы еще чрезвычайно много танцевали и играли в вист. Можно предположить, что после столь бурного дня вы должны просто с ног валиться.

— Да, разумеется, вы правы. Но, наверное, виноваты незнакомая комната и постель… Вы знаете, милорд, как иной раз бывает, когда ложишься в чужую кровать?

Его холодные серые глаза, напоминавшие Августе покрытое льдами зимнее море, странно блеснули.

— Какое чрезвычайно интересное наблюдение! А что, вам часто доводилось ложиться в чужую кровать, мисс Баллинджер?

Августа молча уставилась на него, не понимая, шутит он или нет. На какой-то миг в глубине души у нее возникла тверлая уверенность, что в вежливых замечаниях Грейстоуна содержится явно неприличный намек… Нет, решила она, совершенно исключено! Ведь это же Грейстоун! Он ни за что и никогда не сделает и не скажет в присутствии леди ничего, даже в малейшей степени непристойного. «Хотя, меня он, пожалуй, леди и не считает», — мрачно напомнила она себе.

— Нет, милорд, у меня не было особых возможностей путешествовать, именно поэтому я привыкла всегда спать на одном и том же месте. А теперь, если позволите, я лучше вернусь наверх. Кузина могла проснуться и заметить мое отсутствие. Она, конечно же, будет беспокоиться.