Встреча - Кренц Джейн Энн - Страница 16

— И вы дали объявление в газеты?! Дядя Томас, нет, я не могу поверить! Это же просто катастрофа! Совершенно очевидно, произошла чудовищная ошибка!

У Августы голова шла кругом от неожиданного удара, нанесенного ей дядюшкой, сообщившим, что он разослал в редакции газет объявления о ее помолвке с Грейстоуном. Она в слепой ярости металась по библиотеке и, гневно сдвинув брови, тщетно пыталась придумать, как теперь выпутаться из столь щекотливого положения.

Она только что вошла в дом после прогулки верхом по парку и еще не успела снять яркую, цвета рубина, новую амазонку, обшитую золотой тесьмой a la militaire . Подобранная в тон амазонке шляпка с пышным красным пером красовалась на ее темноволосой головке, а ноги были обуты в изящные серые кожаные сапожки. Едва слуга доложил, что сэр Томас желает сообщить ей что-то важное, как Августа сразу полетела в библиотеку.

И как оказалось, лишь для того, чтобы узнать; вся ее жизнь разрушена.

— Как вы могли так поступить, дядя Томас? Как вы могли совершить непростительную ошибку?

— А по-моему, никакой ошибки тут нет, — рассеянно отвечал сэр Томас. Он сообщил Августе о своем решении, не вставая с кресла, и тут же снова погрузился в книгу, которую читал до ее прихода. — Грейстоун, как мне показалось, прекрасно знает, чего хочет.

— Нет, ошибки просто не может не быть! Грейстоун никогда не сделал бы предложения мне! — Августа продолжала метаться по библиотеке, тщетно пытаясь успокоиться и осмыслить ситуацию. — Это же совершенно очевидно. Он просил руки Клодии, а вы его просто не поняли.

— Не думаю. — Сэр Томас еще глубже зарылся в свои книги.

— Ох, дядя Томас! Вы же знаете, что порой бываете ужасно рассеянным. И часто пугаете наши с Клодией имена, особенно когда работаете над очередной рукописью — вот как сейчас.

— А чего же вы хотите? Вас обеих назвали в честь римских императоров, — заявил сэр Томас, точно это могло извинить его рассеянность. — Вполне естественно, что человек может иногда и спутать ваши имена.

Августа застонала. Она хорошо знала своего дядюшку. Если его мысли полностью поглощены древними греками и римлянами, привлечь его внимание к чему-либо другому совершенно невозможно. Без сомнения, он был точно так же погружен в свои исследования, когда к нему явился Грейстоун. Ничего удивительного, что бедный дядя Томас все перепутал!

— Я не могу поверить, что вы решились предпринять нечто такое, что чудовищным образом изменит всю мою жизнь, и при этом даже не посоветовались со мной!

— Он будет тебе надежным мужем, Августа.

— Но мне не нужен надежный муж! Я вообще не хочу никакого мужа, и уж тем более надежного! И что, черт побери, все это значит? Ха, надежный! Это лошадь может быть надежной.

— Дело в том, моя девочка, что вряд ли ты дождешься лучшего предложения.

— Наверное, вы правы. Но разве вы не понимаете, дядя Томас, что предложение Грейстоуна адресовано вовсе не мне. Я в этом уверена. — Августа вихрей пронеслась по библиотеке, подол рубиновой амазонки хлестал по серым сапожкам. — Ах, дядюшка, я вовсе не хотела быть с вами грубой! Господь свидетель, вы всегда были добры ко мне, щедры и все прочее, за что я очень вам благодарна, и вы должны знать, что я…

— Так ведь и я не меньше благодарен тебе, моя дорогая! Ты столько сделала для Клодии! Тебе удалось наконец выманить ее из раковины, тебе удалось маленького серого мышонка превратить в королеву лондонского сезона. Ее мать так гордилась бы ею!

— Пустяки, дядя Томас. Клодия красавица, можно сказать — само совершенство. Ей просто нужен был совет опытной женщины в отношении того, как лучше одеваться и как вести себя в высшем свете…

— И ты дала ей наилучшие советы!

— Эти мои способности я унаследовала от своей матушки, — пожала плечами Августа. — Мама очень любила светские развлечения и многому меня научила. Кроме того, мне помогала леди Арбутнотт, которая знакома в высшем обществе буквально со всеми. Так что вам не стоит приписывать успех Клодии исключительно мне одной. Я прекрасно понимаю: вы попросили меня позаботиться о Клодии, желая помочь мне самой избавиться от тоски и меланхолии. Как это мило с вашей стороны. Нет, правда, вы очень добры, дядюшка!

— Насколько я помню, — изумленно проворчал сэр Томас, — я просто попросил тебя пойти вместе с Клод ней на один из балов. И ты сразу взяла на себя всю ответственность за нее. Чтобы решить ее судьбу, ты разработала свой очередной план. А уж если ты придумала какой-то план, дорогая, в любом случае ты доведешь дело до конца.

— Благодарю вас, дядя Томас. Однако же вернемся к Грейстоуну. Я вынуждена настаивать…

— Успокойся, не стоит так волноваться. Как я уже сказал, Грейстоун будет тебе надежным мужем. Он прочен как скала. У него есть ум и состояние. Чего ж еще желать женщине?

— Дядя Томас, вы не понимаете!

— Ты просто не привыкла к этой мысли и воспринимав ешь случившееся чересчур эмоционально. Представители нортамберлендской ветви нашего семейства всегда отличались излишней чувствительностью.

Августа в полном отчаянии уставилась на дядю, а потом, выбежав из библиотеки, разразилась слезами.

Позднее, вечером того же дня, Августа все еще пребывала в отчаянии. Она с мрачным видом собиралась на очередной прием, хотя теперь уже больше не плакала и с гордостью отметила про себя, что вполне успокоилась и рвется в бой, не желая больше предаваться горестным эмоциям.

Клодия с кротким состраданием наблюдала за хмурым лицом Августы. Потом встала, с природным изяществом налила две чашки чаю и с ободряющей улыбкой подала одну кузине:

— Успокойся, Августа. Все будет хорошо.

— Как, черт побери, все может быть хорошо, если совершена такая ужасная ошибка? Господи, Клодия, неужели и ты не понимаешь? Случилась беда! Дядя Томас так обрадовался, что сразу, не подумав, разослал объявления в газеты, и завтра утром мы с Грейстоуном прочтем о нашей официальной помолвке. И у него уже не будет возможности с честью выпутаться из этой истории.

— Я понимаю.

— И ты сидишь здесь и преспокойно разливаешь чай, будто ничего не произошло? — Августа со стуком поставила чашку на стол и вскочила. Она вихрем пронеслась по комнате, потом начала мерить ее шагами, глядя в пол и сурово сдвинув темные брови.