Всепоглощающая страсть - Кренц Джейн Энн - Страница 3

— Как, вы сказали, ваше имя?

— Макс Форчун.

— И вы были другом Джейсона?

— Да.

— Настоящим другом?

— Да.

Клео одарила его улыбкой.

— Значит, мы можем считать вас почти что членом нашей семьи, не так ли?

— Не знаю, — ответил Макс. — Может, и так.

— Ну конечно, так. Джейсон никогда бы не послал вас сюда, если бы не считал вас членом семьи. А в такие критические моменты все члены семьи приходят друг другу на помощь. Джейсон всегда вносил свой вклад, когда жил здесь с нами. Вы не против?

— Боюсь, я вас не очень понимаю, мисс Роббинс.

— Пустяки. Думаю, вы скоро во всем разберетесь. Идемте со мной.

— Мисс Роббинс, я приехал сюда, чтобы поговорить с вами.

— Позднее. Я же вам сказала, что у меня по горло дел.

Клео повела его за собой по коридору. Чувство растерянности охватило Макса.

— Прошу вас, мисс Роббинс, я бы хотел подождать здесь.

— Все помогают, — объявил Сэмми.

Он опять вытащил палец изо рта и ухватил Макса за его дорогой, сшитый на заказ пиджак. Тонкая ткань смялась под напором маленьких пальцев.

Макс перестал спорить и позволил Сэмми потащить его за собой. Клео уже была в конце коридора. Она открыла дверь стенного шкафа и искала что-то внутри.

— Ага, вот он. — Она наклонилась, извлекла из недр шкафа вантуз и победно подняла его вверх. — Триша сказала, что это в комнате двести десять. Сэмми покажет вам дорогу, правда, Сэмми?

— Ладно, — с готовностью согласился Сэмми. Макс посмотрел на вантуз. Наконец до него дошло, что от него требовалось.

— Боюсь, мы не поняли друг друга, мисс Роббинс.

Клео вопросительно посмотрела на Макса.

— Вы ведь говорили, что вы друг Джейсона?

— Да, говорил.

Макс мрачно созерцал вантуз.

— Джейсон никогда не отказывал нам в помощи в критические моменты, — уговаривала Клео.

Макс снова посмотрел на нее. Он не знал, что ему и думать о возлюбленной Джейсона, но одно он знал наверняка: пока он не найдет пять картин Эймоса Латтрелла, ему придется выжидать.

— Посмотрю, что я могу сделать, — сказал он.

— Вот и хорошо. Я вам очень признательна. — Клео сунула ему в руки вантуз и наградила благодарной улыбкой. — А теперь за дело, Сэмми вам покажет. Мне надо возвращаться в вестибюль.

Она повернулась и, не оборачиваясь, поспешила по коридору.

— Сюда. — Сэмми дернул Макса за пиджак. — Тут есть лестница наверх.

Макс стиснул зубы и, сжимая в руке вантуз, позволил увлечь себя навстречу неизвестной судьбе. Ему казалось, что он попал в некий иной мир, где законы природы были несколько искажены. «Ответьте мне, Джейсон, какой черт занес вас сюда?»— молча вопрошал он, следуя за Сэмми на второй этаж.

— Сюда.

Сэмми открыл дверь номера двести десять.

В комнате никого не было. Одним взглядом Макс окинул обстановку номера — тяжелую мягкую мебель, аляповатые чехлы, занавеси и покрывало в оборочках, картинку над кроватью, изображавшую парочку спаниелей, — и тут же отвернулся. Ему претил этот классический пример викторианской пышности и сентиментальности в самом наихудшем их проявлении.

Макс прошел по цветастому ковру и осторожно заглянул в белую кафельную ванную. Он признавал, что викторианцы умели отделывать ванные комнаты. Ему понравилась огромная белая ванна на ножках.

Однако ему не понравилось, что унитаз до самых краев наполняла вода, готовая вот-вот выплеснуться на пол. По крайней мере, на вид она была чистой. И за это спасибо.

— Уточка-шуточка захотела поплавать, — напомнил ему Сэмми.

Идея наконец дошла до Макса.

— Именно здесь, в унитазе?

— Утки могут плавать где угодно.

Макс примирился с неизбежным. Он прислонил к стене свою трость и вантуз и снял с себя дорогой пиджак. Он аккуратно повесил его на крючок за дверью.

Затем расстегнул свои золотые запонки, спрятал их в карман и закатал рукава тоже сшитой на заказ белой шелковой рубашки.

В критические моменты все члены семьи приходят друг другу на помощь.

Странно было слышать такие слова человеку, который не имел настоящей семьи с шестилетнего возраста. Ведь не называть же семьей бесконечный ряд приемных родителей, у которых он жил после гибели матери в автомобильной аварии.

Он никогда не знал отца, безликую фигуру, исчезнувшую еще до его рождения. Макс никогда не пытался его найти. Зачем разыскивать отца, если ты ему не нужен.

Макс начал собирать разные предметы после того, как попал ко вторым по счету приемным родителям. Он обнаружил, что предметы не отвергают хозяина. Предметы от него не убегают. Предметы не показывают тысячей способов, что он недостоин быть членам семьи. Предметы можно забирать с собой, когда переезжаешь в следующее временное обиталище.

Сначала это были книги. Удивительно, но книги было очень легко собирать, даже если на них не хватало денег. Люди охотно дарили их. Учителя, работники социального обеспечения, библиотекари, приемные матери — все они с удовольствием одаривали маленького Макса книгами.

Некоторое время он терзался мыслью о том, что кто-нибудь в конце концов попросит их вернуть. Но никто никогда не потребовал книги обратно. Даже библиотекарь, которая дала Максу самый первый том доктора Сусса.

Другим детям очень скоро надоедали эти подарки, и они их обменивали у Макса на сущие пустяки, такие, как плитка шоколада, игрушка или какие-нибудь пятьдесят центов. Каждую выменянную книгу Макс считал выгодной сделкой. Отныне книга становилась его собственностью. Отныне она принадлежала ему навеки.

Мальчиком он хранил свои книжные богатства в чемодане. Всегда упакованные и готовые к следующему неизбежному переезду. Он попросил одного из социальных работников дать ему замок, чтобы запирать истрепанный чемодан. Она улыбнулась в ответ на его просьбу странной печальной улыбкой и без единого вопроса подарила ему замок.

Максу исполнилось шестнадцать, когда он открыл то, что стало всепоглощающей страстью его жизни. Современное искусство. Как-то он пропустил уроки, чтобы побродить по Пайонир-сквер в центре Сиэтла. Без определенной цели он зашел в несколько художественных галерей. В двух из них он увидел картины, которые его поразили в самое сердце. Впервые он открыл для себя, что в мире существуют другие люди с такими же, как у него, ночными кошмарами и снами. Он навсегда запомнил тот день.

Стоило ему увидеть картину, которая затрагивала самую сущность его души, и Макс уже не чувствовал себя таким одиноким.

В двадцать три года он познакомился с Керзоном. Это случилось двенадцать лет назад. Макс только что отслужил в армии и согласился на первую подвернувшуюся работу. Это был, в основном, физический труд, но Максу работа понравилась с самого начала. Она заключалась в упаковке, перевозке и развешивании картин, которые владелец галереи по имени Гаррисон Спарк продавал своим клиентам.

Макс не питал особой симпатии к Спарку, чья этика была под большим вопросом, но его буквально потрясали некоторые из картин, проходивших через его руки. Спарк, в свою очередь, обнаружил, что Макс обладает безошибочным чутьем, и использовал это чутье в своих целях. Они заключили своего рода соглашение. Спарк гарантировал ему работу, а Макс обещал помалкивать о подлинности некоторых живописных полотен, если покупатель не спрашивал его мнение.

Макс доставил две картины, обе подлинники, Джейсону Керзону как раз до события, изменившего всю его дальнейшую жизнь. Макс помнил все до малейших подробностей.

В следующий раз он привез большое полотно, темную абстрактную картину кисти, как утверждалось, нового и уже известного художника, чьи произведения собирал Джейсон. Макс вежливо отступил в сторону, чтобы тот мог без помех рассмотреть картину.

Джейсон очень долго с непроницаемым выражением лица созерцал полотно, затем повернулся к Максу.

— Что вы о ней думаете? — спросил он.

Макс постарался скрыть удивление. По опыту он знал, что клиенты никогда не интересовались мнением служащего, доставлявшего приобретения.