«Веду бой!» 2012. Вторая Великая Отечественная - Вихрев Федор - Страница 39

Смотрю на часы на приборной панели вертолета. Прошло целых пять минут после того, как прибежал начштаба. Надо что-то решать. А, черт с ними, дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут, да и на хлеб с маслом я уже давно сам умею зарабатывать. Беру ручку и пишу в журнале подготовки: «Облет вертолета по программе ночных полетов разрешаю. Командир технического отряда м-р (подпись)», после чего отдаю его командиру. Тот читает, улыбается и подтверждает мое разрешение своей подписью. Правильно, командир, помирать, так с музыкой. Как говорил один из героев фильма: «Сядем усе!»

Во все четыре исправных вертолета загружаются группы спецназовцев. Тоже, если подумать, полная хрень. Людей, специально подготовленных для тонких, ювелирных, можно сказать, операций за линией фронта, используют как простых мотострелков. Ну ладно, учитывая вертолеты, как десантников. Хрен редьки не слаще, в принципе. Ох, любят у нас в стране микроскопами гвозди забивать, прямо-таки обожают.

Взлетаем. И я тоже. Сцуко, не люблю ведь эти «мельницы» летающие, «кофемолки с понтами». Давно не люблю, с тех самых пор как во время войсковой стажировки в Саратовском вертолетном училище на тамошнем «Ми-8» полетал. Душу вытрясло хуже, чем в тракторном прицепе на неровной сельской дороге. Да и последующий опыт оптимизма не прибавил. Летать на вертолетах, возрастом превосходящих тебя на пару лет, как-то, знаете ли, некомфортно и оптимизма не добавляет. А других в нашей истребительной авиадивизии не было. Связь и переброска срочных грузов, включая опытных специалистов и штабников, ага. Хотя в этом «Мишке», «Ми-8МТКО», все совершенно по-другому. Вибрации не чувствуется, сиденья, можно сказать, комфортные, все же пластик поверх железа, да и шлемофон удобный. Даже бронежилет какой-то люксовый по сравнению с тем, что в свое время таскал, и не ощущается. Да и пулемет на кронштейне с коробкой, в которой одна сплошная лента на пятьсот патронов, в полном моем распоряжении как борттехника радует. Летим, однако. Трясет, как ни странно, не очень.

А интересно, везде огни горят как ни в чем не бывало, никакой светомаскировки. Кому война, а в Москве и Подмосковье все по-мирному. Ну да, здесь же столько «уважаемых людей» живет, кто же их ограничивать будет? Это вон у жены в доме свет после двадцати принудительно отключают, а в каком-нибудь элитном «Гайд-парке» окна светят как ни в чем не бывало. Правда, машин на дорогах почти не видно, лишь изредка пятачок света от фар мелькнет.

Выгружались мы из поезда примерно часа в два пополудни. Часов у меня не было, а постоянно выдергивать из кармана формы коммуникатор не возникало желания.

Первой заботой стала выгрузка техники. Мобильное аэродромное оборудование приехало на платформах в нашем же эшелоне. Сама разгрузка нас не касалась, тут кадровые военные могли дать нам сто очков вперед, назад, да и в другие стороны. Но я считал необходимым проследить за разгрузкой двух наших «КамАЗов».

Эти машины были «подарком» от Зубатова. Их фирма испытывала в Торжке какие-то изделия, для которых требовался наземный пункт управления. Что это было, Сергей Владимирович не распространялся. Я знал только то, что под них заготовили несколько машин с оборудованием. Новенькие «КамАЗы» внутри были заставлены мониторами, системными блоками и стойками с промышленными компьютерами. Правда, Зубатов сказал мне, что ничего секретного в машинах нет, голые компьютеры, целевые программы на них не ставились.

Зато бонусом к машине шли три радиостанции и весьма мощная система обогрева. Сейчас, когда погода стала неожиданно теплой, это не играло большой роли, а вот зимой, когда я впервые оказался в этом кунге, при минус двадцати за бортом, его за десять минут прогрели до плюс тридцати пяти. Как приятно было отогреваться после работы в холодном ангаре!

По идее, «КамАЗы» не относились к штату Центра, но Зубатов сам намекнул зампотеху, что грех оставлять без дела новенькую, только что с завода, технику. Тем более что мест в штатной технике для группы инженеров не предусмотрено. Зампотеху идея понравилась, и он «мобилизовал» «бесхозный» транспорт. В него мы загрузили свое оборудование и намеревались перемещаться именно на подаренных «КамАЗах». В один из кунгов я пристроил и свою сумку с ноутбуком, инструментами и оборудованием, необходимым на «летках».

«КамАЗы» спустили с платформ без приключений. Офицеры, командовавшие разгрузкой, дело свое знали. По праву старшего группы я расположился в кабине первого «КамАЗа». Колонна тронулась. Во время разгрузки я успел перекинуться парой слов с капитаном Селивановым, с которым познакомился вчера во время работ на вертолетах. Он просветил меня относительно происходящего.

— Немцы наступают. В районе Броды их танки прорвались далеко на украинскую территорию. Нашу группу, одну из нескольких, сформированных в Центре, перебрасывают на это направление, чтобы ударами с воздуха задержать их продвижение. Командовать группой поставили самого Хамзина, — увидев, что фамилия не произвела на меня впечатления, капитан пояснил: — Ну, Хамзин, генерал-майор, Герой России, бывший заместитель командующего армейской авиацией и командир Центра в Торжке. Был в отставке, но работал в Министерстве обороны. Сейчас снова в строю. Летчик легендарный!

Я, к своему стыду, легендарного летчика не знал, но кто из гражданских сейчас знает героев Афгана, Чечни или грузинской войны?

На случай возможных неожиданностей колонну сопровождала мотострелковая рота на бронетранспортерах, а нам приказали надеть бронежилеты и каски. Предосторожность оказалась нелишней. Примерно через два часа колонну обстреляли. Кто стрелял, так и осталось неизвестным. Засада вышла какой-то топорной.

Несколько очередей из леса не могли серьезно повредить крупной колонне. Мы даже не стали останавливаться. Просто в сторону леса мгновенно отправилось столько «твердых тел», что никаких признаков жизни засада больше не подавала. С перепугу огонь открыли не только башенные стрелки БТРов, но и все, у кого под рукой оказался автомат, даже на выстрел из гранатомета кто-то расщедрился.

Я тоже выпустил две короткие очереди. Испугался? Даже не знаю, что и ответить. Страха погибнуть пока не было. Скорее это напоминало те ощущения, которые возникают при неожиданном резком звуке или когда видишь, что на твою полосу выскакивает встречная машина. Страха еще нет, но тебя вдруг прошибает холодный пот, время как будто растягивается, а руки, словно сами, начинают действовать. Примерно так получилось и у меня. Голова еще не включилась, а руки уже вскинули автомат. Пара очередей, как учили, на три патрона, и все. С той стороны больше не стреляют, и нам незачем. Мелькнула шальная мысль: «Ну вот, теперь можно будет рассказать будущим внукам, что их дед в молодости повоевать сподобился».

Как потом оказалось, отделались мы легко. Нападавшие пропустили дозорную бронемашину и обстреляли головной БТР в колонне. Логику их я так и не понял. Одиночный броневик их не заинтересовал, а первый в большой колонне им так не понравился. Двух сидевших на броне солдат спасли бронежилеты. Еще один получил пулю прямо в лоб, но, слава богу, она пришла рикошетом от брони, и солдат отделался сотрясением мозга и кровоподтеком.

Вскоре после боя мы достигли пункта назначения. Здесь нам предстояло в чистом поле оборудовать полевой аэродром для вертолетов. Я уже знал, что нам предстоит обслуживать восемь двадцать восьмых машин, восемь — двадцать четвертых, четыре транспортных восьмерки и четыре восьмерки ночных.

Летающая техника пришла вечером. Мы уже успели развернуться, замаскировать технику, бойцы начали рыть окопы для самообороны. Мотострелки, проводив нас, уехали, теперь за свою безопасность мы отвечали сами. Не хватало только прикрытия с воздуха, но почти одновременно с вертолетами прибыли и две «Осы». Маловато, конечно, и по наземным целям они, в случае чего, стрелять не могут. Но любой самолет люфтваффе, летящий не выше пяти километров, в их зоне действия не выживет.