Ловушка для примерной девочки - Волчок Ирина - Страница 26

— Не люблю? — растерялась Наташа.

— Не любишь! — повторила Ленка.

Но Наташа, похоже, не у нее спросила, а у себя самой.

— Лен… Я точно знаю, что, когда мы с Артуром встретились, я в него влюбилась. Ну, по крайней мере, я ходила обалдевшая и счастливая. И поначалу мне все это казалось таким необычным. Как завороженная была. Но как-то все это быстро прошло. Я просто знаю, что жена должна спать с мужем, когда он этого пожелает. И все. А любовь… У нас и слово-то это ни разу не прозвучало. Ни разу!

— Ни разу? — Ленка задумалась. — А ну и что? Многие мужики этого слова просто боятся. Видно, твой Артур такой же. Но ты не ответила: он как, тянется к тебе?

— Тянется — не тянется… У него есть железные принципы, и он им изо всех сил следует.

— Это какие же?

— Не пить, не курить, не блудить. Он же правильный!

— Ты у нас тоже правильная. Он тебя и просчитал…

Наташа аж на стуле подпрыгнула:

— Вот! Вот ты точно сейчас определила! Не влюбился он в меня, а просчитал. Но не совсем верно. Он увидел во мне удобную жену, с которой не будет проблем. А меня — меня, понимаешь? — не увидел, да и не надо ему это. И потому у нас с ним все как-то… врозь! У нас и разговоров никаких не бывает. С работы придет, про Кирилла расспросит, с ним поиграет… А мне — ни-че-го! Никаких вопросов, кроме как о здоровье… И на мои вопросы отвечает только «нормально», «да», «нет», «не важно»… В общем, не человек я, а только жена.

— Дефицит общения, дисгармония отношений… — задумчиво сказала Ленка. — Слушай, а давай я найду тебе психолога! Он тебе поможет разобраться, что у вас неправильно. Вести себя научит, как надо. А? Хочешь?

— Не знаю, — угрюмо ответила Наташа. — Я хочу, чтобы у Артура из головы дурацкие мысли выветрились.

— Ну тогда молчи, вздыхай и таинственно улыбайся.

Артур зашел в гостиную, выключил телевизор и повернулся к Наташе.

— Ну? Что же происходит у тебя в личной жизни?

— Ничего такого, из-за чего тебе стоит расстраиваться, — спокойно ответила Наташа. — Я пошла в кино, встретила свою однокурсницу, которую почти год не видела. Вечером она собрала всех наших подружек. А потом я у нее осталась ночевать.

У Артура сузились глаза:

— И это после того, как я велел тебе не выходить из дому? Велел или нет?

— Ничего себе! — возмутилась Наташа. — Я у тебя в рабстве? Под арестом?

— Задержана. До выяснения обстоятельств.

Наташа внимательно вгляделась в лицо мужа. Нет, не шутит — серьезно говорит. И тут ее взгляд упал на его забинтованную кое-как руку.

— Что у тебя с рукой?

Артур вдруг покраснел и спрятал кисть за спину.

— Порезался… Пустяки…

— Ты йодом помазал? А кто тебе такую перевязку плохую сделал? — Наташа поднялась, шагнула к нему. — Давай я рану обработаю. Смотри, кровь!

— Оставь меня в покое!

Артур глянул на свою забинтованную руку, и в нем поднялась новая волна гнева. Холодного, как тот снег, по которому он шагал к березе с желанием бить, бить, бить!..

Он заходил по комнате. Потом остановился перед Наташей и стал загибать раненой правой рукой пальцы на левой, тыча этой левой ей чуть ли не в лицо.

— Ты не соизволила, как порядочная жена, поехать с нами на выходные — это раз. Как только мы уехали, ты нарядилась и отправилась в кино — это два. Ты явно растерялась, когда застала дома меня, — это три. Четыре — ты меня слишком явно, просто демонстративно не хотела. И после всего этого ты ушла вопреки моему приказу сидеть дома. На всю ночь. — Он наклонился к ней, уперся ладонями в подлокотники Наташиного кресла. — Что. Я. Должен. Думать?

Наташа сделала попытку отодвинуться от его лица. Некуда было — дальше спинка кресла… Она растерялась. Все ведь так и было: и ехать с ними не захотела, и в кино нарядилась. И ему не обрадовалась… И дальше все так. И как объяснить, почему все так? Просто каждый человек иногда хочет побыть один…

— Ну, понимаешь, — начала она смущенно.

Но он ее не стал слушать:

— Когда я увидел тебя в общежитии, с книжкой в руке, растрепанную, в каких-то невообразимых штанах, с восторгом в глазах, подумал: эта от меня не сбежит! Она будет мною дорожить. Мною и тем, что я могу ей дать…

«Просчитал!» — вспомнила Наташа.

— Я должен понимать, что тебе бросилось в голову твое преображение? Что и говорить, преображение налицо. А почему? Потому что я даю деньги! Потому что моя мать таскает тебя по салонам и бутикам!

Ну, это уже слишком…

— Ты сам не пустил меня работать, а теперь попрекаешь!

— Работать? Конечно, не пустил! Мне нужна жена, чтобы сын был в порядке! А не для того, чтобы она незнамо где по ночам шлялась! Работать я сам умею! Да и что бы ты наработала фи-ло-логией своей? — слово «филология» он выговорил с невыразимым презрением.

Это было как удар в солнечное сплетение. Несколько секунд она не могла дышать. Только распрямилась в кресле — словно пружина — и замерла.

Артур краешком сознания почувствовал, что сказал лишнее. Но он был слишком зол на жену.

А что он, собственно, такого сказал? Разве это неправда?

И он отчеканил:

— Короче, так: никаких подружек, у которых можно заночевать, чтобы не было! Да! Тебе, кажется, завтра на очередное обследование в поликлинику? Я тебя отвезу. Кирилл до вечера поедет к моим.

И ушел в спальню.

А она еще долго сидела неподвижно.

Словно слова Артура, как гвозди, приколотили ее к креслу.

Когда они подъезжали к платной поликлинике, позвонила Ленка.

— Как дела?

— Лен, я потом перезвоню.

— А что, мы конспирируемся? — хмыкнула подруга.

— Нет, просто сейчас неудобно говорить.

— Ладно, когда сможешь, звякни. Чао!

— Это была та самая Петрова? В следующий раз скажи, чтобы она забыла твой телефон, — заявил Артур.

Он с самого утра только приказывал, от нее ответов не ждал и согласия не испрашивал. Наташа молчала и подчинялась. Она много чего передумала за бессонную ночь.

И в который раз пришла к выводу, что замуж ее силком не тащили, сама вышла. Значит, надо как-то… как-то строить свои отношения с мужем. Да, он вчера ее оскорбил. Сильно оскорбил. И она обязательно поговорит с ним о «фи-ло-ло-гии». Спокойно поговорит, аргументированно. Должен же он понять, что нельзя презирать человека за то, что он считает для себя таким важным! И сейчас свои интересы надо бы защитить.

— Почему «забыла»? Я не собираюсь больше у нее ночевать, но ведь просто встречаться с ней я могу?

— Я тебе потом расскажу, можешь или нет. И почему. Мы приехали. Вот тебе деньги, обойди всех врачей, сдай нужные анализы, ну, и так далее. Мы поехали!

Наташа вышла и открыла заднюю дверь попрощаться с Кириллом.

Он сидел печальный. Узнал здание, где его тоже таскали из кабинета в кабинет и кололи иголками.

— Наташа, ты опять заболела?

— Нет, Кирюш, не заболела, просто… Ну надо же про себя все знать. Обследуюсь — и все.

— Тебе и кровь будут брать?

— Ну, наверное…

— И из пальца, и из вены?!

— Наверное, — повторила Наташа.

Кирилл поежился. И потянулся к ней, насколько позволял ремень на его креслице.

— Я буду за тебя волноваться, — шепнул он ей на ухо.

— Ну, хватит нежничать, — раздраженно сказал Артур.

Кирилл торопливо чмокнул Наташу в щеку и откинулся на спинку кресла.

Наташа помахала Кириллу рукой и закрыла дверь машины. Артур рванул с места так, что колеса взвизгнули.

Ревность… И ее ревновать вздумал, и сына к ней. Может, правда, к психологу сходить? Ну не знает она, как быть. Народ считает: ревнует — значит любит. Ну да, — невесело усмехнулась Наташа, — а еще говорят: бьет — значит любит. Чего только не говорят…

Интересно, а чем бы все кончилось, если бы она последовала Ленкиному совету «молчать, вздыхать и загадочно улыбаться»! Да, она же обещала отзвониться… Нет, потом как-нибудь. Поликлиника — не то место, где можно говорить с подружкой даже по телефону.