Максимальный риск - Шоу Шантель - Страница 21

— Тебе не надо работать.

— Надо. Я не понимаю, почему ты считаешь, что не можешь стать хорошим отцом, — призналась Джина, — но я буду любить его за двоих. Если ты хочешь помогать ребенку деньгами, это твое решение. Мне никогда не были нужны твои деньги, Ланзо.

К удивлению Джины, все оказалось проще, чем она думала. Ланзо помог ей собрать вещи и отвез ее на свою виллу в тот же день, когда он появился на пороге дома ее сестры. Она не знала, что он сказал Саре и Ричарду, но, когда она спустилась вниз, держа в руках сумку с наспех собранными туалетными принадлежностями, они болтали с ним, как со старым другом.

— Дафна останется с тобой, она будет готовить и следить за домом, — объяснил Ланзо, когда экономка встретила их в дверях дома и провела в гостиную, где уже был накрыт стол с чаем, лепешками и джемом.

— Может, три лепешки — это слишком для меня, — сказала Джина, выходя из ванной чуть позже.

Ланзо угрюмо посмотрел на ее изможденное лицо:

— Так не может продолжаться. Это вредно для тебя и ребенка.

— Гинеколог заверил меня, что на ребенке это никак не отразится. Он забирает все необходимые ему вещества из того небольшого объема пищи, который мне удается удержать. Главное, чтобы ребенок был в порядке, а я справлюсь, — бодро сказала она.

— Дафна будет готовить для тебя маленькие порции, но часто, и она будет следить, чтобы ты много отдыхала, — сказал он ей на следующее утро перед отъездом в командировку. — Я лечу в Нью-Йорк, чтобы проверить, как восстанавливают здание после пожара, а потом во Флориду и в Москву. Но я буду на связи.

Она хотела сказать ему, что он не обязан звонить ей. Она приняла его нежелание участвовать в воспитании ребенка, но какая-то ее часть радовалась, что он не собирался терять с ней связи, даже просто время от времени звоня ей.

— Ты хочешь открыть ресторан во Флориде?

Ланзо бросил кейс на заднее сиденье машины и посмотрел на Джину, стоящую на ступеньках его дома.

— Нет, я участвую в гонках катеров в Майами.

Джина прикусила губу. Совсем недавно сын известного английского мультимиллионера погиб, когда его катер перевернулся во время гонок. Эта история попала в заголовки газет, и Джина испугалась, прочитав ее. Глупо было надеяться, что Ланзо останется здесь с ней, в своем красивом доме с видом на залив, и будет ждать рождения ребенка. Он, скорее всего, умрет от скуки, печально подумала Джина. Он обожал опасные виды спорта и совершенно не интересовался ребенком.

Она сдержала слова «Будь осторожен!» и холодно проговорила:

— Желаю повеселиться.

Ланзо кивнул и сел в машину. Ему неожиданно захотелось отправить в Нью-Йорк кого-то из своих сотрудников, но он напомнил себе, что Джина будет в полном порядке с Дафной. На этой вилле, как и во всех остальных его домах, стояла самая современная пожарная сигнализация и система тушения. С ней ничего не случится. Но она выглядела такой несчастной, когда махала ему рукой, что он вспомнил, как десять лет назад подвез ее домой и сообщил, что возвращается в Италию.

Он помнил ее шок и блеск слез в глазах, которые она попыталась от него скрыть. Конечно, он знал, что она влюблена в него. И только поэтому решил уехать из Пула, не желая причинять ей боль. Только когда он в последний раз поцеловал ее и почувствовал, как она дрожит, он понял, что разбил ей сердце. Но она была так молода и только начинала жить и вскоре забудет его, убеждал он себя, уезжая прочь.

И она забыла: построила успешную карьеру, вышла замуж... Его челюсть напряглась, когда он подумал о шраме на ее щеке, оставленном мужем-алкоголиком. Джина обладала внутренней и внешней красотой, и она заслуживала лучшей жизни, чем давал ей Саймон. Но вместо этого она забеременела от Ланзо, а он сказал, что не может оказать ей никакой моральной поддержки. Он дал ей дом и деньги, чтобы успокоить собственную совесть, и собирался уехать, оставляя ее наедине со своей беременностью.

Джина посмотрела, как машина Ланзо скрылась из вида, и медленно вошла в дом, отчаянно борясь с подступающими слезами. После его реакции на ее новости о беременности она за час собралась и уехала из его виллы в Позитано, думая, что больше никогда не увидит его. И она до сих пор оправлялась от шока, когда увидела его вчера в Пуле. Он снова ворвался в ее жизнь, как торнадо, и прежде чем она смогла прийти в себя, согласилась переехать в его дом.

Она и правда радовалась, что больше ей не придется беспокоиться о жилье, но после встречи с Ланзо она поступила очень глупо и позволила себе влюбиться в него. Время, когда она работала на него и путешествовала вместе с ним, стало самым счастливым периодом ее жизни. Ее сердце сжалось при воспоминании о том, как они смеялись, долго разговаривали и проводили бессонные ночи, занимаясь любовью.

Она бесцельно бродила по гостиной, выглядывая в окно на рыбацкую лодку, выплывающую из бухты. Через несколько минут вошла Дафна с подносом.

— Я принесла вам перекусить, — сказала она с сочувствующей улыбкой.

— Спасибо. — Джина поколебалась несколько секунд. — Дафна, что случилось с невестой Ланзо? Как она умерла?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Дафны.

— Это было страшное несчастье. Кристина и родители Ланзо погибли. — Она торопливо направилась к дверям. — Простите, у меня кое-что осталось в духовке, — пробормотала она и ушла, прежде чем Джина смогла спросить что-то еще.

Ланзо позвонил из Нью-Йорка и сообщил, что ресторан отремонтирован и снова начнет работать на следующей неделе. Он снова позвонил из Майами, чтобы сообщить о своей победе в гонках, и через несколько дней — из Москвы, где он собирался открывать еще один ресторан «Ди Козимо».

Ланзо звонил два-три раза в неделю, и Джина всегда с нетерпением ждала его звонков.

— Везет тебе, — сказала она ему, — ты греешься под солнцем на Карибском море, а в Англии бушуют октябрьские ливни. — Его смех заставил ее улыбнуться, осветив мрак дождливого дня. Почему-то ей проще было разговаривать с ним, когда он находился в тысячах миль от нее. Ее утренняя тошнота постепенно прошла, и она с радостью устроилась на полставки секретарем местного советника. — Я не устаю, — заверила она Ланзо. — Самое сложное, что мне приходится делать, — это ходить в соседнюю комнату за документами.

— Но тебе не надо работать, — протянул Ланзо, выглядывая из окна отеля в Бангкоке.

Ему очень хотелось сесть на первый же самолет в Англию и лично удостовериться, что Джина действительно так хорошо себя чувствует, как утверждала.

— Почему ты не берешь деньги со счета, который я открыл для тебя в банке?

— Я хочу сама за себя платить, — решительно ответила Джина.

Она решила не прикасаться к его деньгам, и ей повезло, что она нашла работу. Она любила ходить по магазинам для будущих мам, выбирать одежду для себя и крошечные рубашки и штанишки для новорожденных, которые она складывала в будущей детской.

Не верится, что беременность проходит так быстро, подумала Джина, проснувшись утром на Рождество и вычеркнув еще одну неделю в календаре. Она должна была родить в конце апреля, и постепенно к ней приходило осознание, что все это реально и скоро она будет держать на руках своего малыша.

Джина ждала, что Ланзо позвонит утром, поэтому отложила обед с семьей и стала ждать у телефона. Он говорил, что на праздники останется в Риме, потому что его новый временный ассистент жила в этом городе. В эти дни он был с головой завален работой, и Рафаэлла согласилась приехать к нему домой, чтобы помочь с бумажной работой.

Джина закусила губу. Может быть, Рафаэлла, которая звучала невероятно сексуально по телефону, когда она однажды сняла трубку вместо Ланзо, помогала ему не только с бумажной работой? У него был бешеный темперамент, и он не мог воздерживаться несколько месяцев.

В животе все сжалось при мысли о Ланзо, занимающемся любовью с другой женщиной, и Джина накинула пальто, чтобы поехать к людям, которые любили ее, а не сидеть наедине со своей ревностью.