Максимальный риск - Шоу Шантель - Страница 2

Жизнь складывалась не так, как она планировала. Джина всегда ждала, что после нескольких лет, посвященных карьере, она выйдет замуж и родит двоих детей — мальчика и девочку по имени Мэтью и Шарлотта. Карьеру она сделала и побывала замужем, но выяснилось, что дети не появляются по заказу, как бы сильно их ни хотели, и что брак не всегда заключается на всю жизнь, и не важно, как отчаянно вы стараетесь его сохранить.

Ее рука бессознательно прикоснулась к длинному тонкому шраму на щеке, который начинался возле уха и опускался к шее, и Джина вздрогнула. Она никогда не думала, что в двадцать восемь лет окажется разведенной, безработной и, вероятно, бесплодной. Последняя мысль вызвала привычную боль внутри. Весь ее большой план на жизнь распался на кусочки, а квартира, которую ей, возможно, придется продать, станет последним штрихом в картине полного краха.

Она настолько погрузилась в свои мысли, что подпрыгнула, когда возле ее уха раздался голос.

— Как думаешь, все хорошо? — напряженно спросил Алекс. — Их устраивает выбор канапе? Я попросил повара приготовить двенадцать разных видов, включая три вегетарианских.

— Вечеринка отличная, — заверила его Джина с улыбкой. — И прекрати так волноваться. Ты слишком молод, чтобы поседеть.

Алекс засмеялся:

— По-моему, я уже заработал несколько седых волос с тех пор, как стал здесь менеджером. Ланзо ди Козимо требует поддержания очень высоких стандартов в своих ресторанах, и мне необходимо произвести на него хорошее впечатление сегодня.

— Я считаю, ты проделал отличную работу. Все замечательно, и гости счастливы. — Джина помолчала, а потом осторожно проговорила: — Я не знала, что глава холдинга тоже будет здесь.

— Ланзо приезжает в Пул два-три раза в год. Если бы ты чаще навещала нас, когда жила в Лондоне, то могла бы время от времени видеть его здесь. Он приезжает на гонки, а около года назад он купил фантастический дом на Песках. — Он улыбнулся. — Удивительно, что маленькая полоска песка в Дорсете считается одним из самых дорогих мест для проживания в мире. — Он неожиданно напрягся. — А вот и он.

Посмотрев поверх плеча Алекса, Джина почувствовала, как сжалось сердце, когда она увидела, как Ланзо идет по направлению к ней. Она неожиданно почувствовала себя так же неуверенно и неуклюже, как и десять лет назад, когда летом работала официанткой в этом самом ресторане.

Его глаза гипнотизировали, может, потому, что они были такого неожиданного цвета, подумала она, глядя на его лицо. С его смуглой кожей и черными волосами, глаза должны были бы быть карими, но вместо этого они блестели зелеными изумрудами, окруженные густыми черными ресницами.

Время сделало невозможное и улучшило совершенство. В двадцать пять Ланзо был стройным красивым мужчиной, который все еще сохранял мальчишеский дух. Через десять лет он стал суровым, сексуальным и великолепным мужчиной с ровными чертами лица, широкими скулами и полными губами.

Много лет назад он держал ее в своих объятиях, и ей казалось, что он единственный мужчина на свете. С тех пор многое произошло. Она избавилась от неудачного брака и поняла, что она сильная и может сама позаботиться о себе. Но на мгновение ей захотелось, чтобы Ланзо снова прижал ее к груди, заставив ее почувствовать себя защищенной и любимой, как десять лет назад.

Конечно, Ланзо никогда не любил ее, напомнила она себе. Это все было лишь иллюзией, частью глупой фантазии о том, что он может влюбиться в нее так, как она любила его. И как и большинство фантазий, она обернулась пылью.

— Вечеринка великолепная, Алекс, — сказал Ланзо своему менеджеру, по-прежнему глядя на женщину рядом с ним. — Еда отличная, как и ожидают наши гости от ресторана ди Козимо.

Алекс расслабился:

— Спасибо, я рад, что вам нравится. — Он вдруг понял, что Ланзо не полностью сфокусирован на нем, и повернулся к Джине. — Позвольте представить вам моего хорошего друга — Джиневра Бейли.

— Джиневра — итальянское имя, — мягко проговорил Ланзо.

Его заинтриговало, когда девушка нехотя протянула ему руку, и он почувствовал, как дрожат ее пальцы, опустившиеся в его ладонь. Ее кожа, мягкая и бледная, ярко контрастировала с его загаром, и он неожиданно представил ее обнаженной, представил, как молочно-белые бедра переплетаются со смуглыми. Он поднял ее руку и коснулся губами костяшки, почувствовав острый укол желания, когда ее зрачки расширились и потемнели.

Джина освободила руку, вздрогнув, когда электрический разряд прошел от пальцев до плеча.

— Моя бабушка — итальянка, и меня назвали ее именем, — спокойно пояснила она.

Ей повезло, что за те годы, которые она работала на очень требовательного директора международной сети торговых комплексов, она научилась скрывать свои мысли от посторонних. К счастью, никто не мог догадаться, что близость Ланзо заставляла ее сердце бешено колотиться.

Его зеленые глаза сверкали, и Джина поспешно отвернулась, заверяя себя, что он не мог прочитать ее мысли. Он чуть нахмурился, изучая ее. Она чувствовала, что он заинтересован ею, но не собиралась напоминать ему о том, что когда-то они были любовниками. Десять лет — долгий срок, и за это время в его постели перебывало бесчисленное количество женщин. Хорошо, хоть и немного обидно, что он не узнал ее. И не его вина, что, в отличие от нее, которая так и не смогла забыть то лето, он, возможно, ни разу не вспомнил о ней с тех пор, как в конце августа, десять лет назад, беспечно сообщил ей, что возвращается домой в Италию.

Глаза Ланзо сузились, когда он рассматривал Джиневру Бейли. Что-то в ней вызывало смутные, но слишком расплывчатые воспоминания. Его взгляд скользнул по ее фигуре, идеально подчеркнутой голубым платьем из шелка и джерси, которое обтягивало ее изгибы. Он был уверен, что, если бы они встречались прежде, он бы не смог ее забыть.

Она была невероятно красива: лицо идеальной овальной формы, гладкая как фарфор кожа и голубые глаза почти такого же цвета, как и платье. Что-то на подсознательном уровне снова всколыхнулось: отдаленное воспоминание о глазах такого же насыщенного голубого цвета, как и океан, но он больше ничего не мог вспомнить. Он знал очень многих женщин, и, возможно, Джиневра Бейли напоминала ему о какой-то бывшей любовнице, чьего имени и внешности он уже не мог вспомнить.

Алекс пошевелился, и Ланзо вздрогнул, поняв, что таращится на красивую брюнетку. Он поборол порыв протянуть руку и провести пальцами по длинным каштановым волосам, спадающим по ее спине, и глубоко вдохнул, почувствовав, как напряглось все его тело. Уже давно он не заводился так быстро, и еще более удивительной его реакцию делало то, что он обычно предпочитал стройных блондинок. Женщина перед ним обладала соблазнительными формами, оказывавшими невероятное впечатление на его либидо, и Ланзо не сомневался, что он постарается затащить ее в постель при первой же возможности.

— Надеюсь, вам нравится вечеринка, Джиневра, — прошептал он. — Вы любите лодочные гонки?

— Нет. Никогда не понимала, что привлекает людей в опасном спорте, — коротко ответила Джина.

Она так старалась скрыть свою истинную реакцию на Ланзо, что это прозвучало грубее, чем она планировала, поэтому Алекс тут же перебил:

— Джина отвечала за цветочные украшения сегодня вечером. Букеты на столе очень красивы, вы не находите?

— Согласен. — Ланзо посмотрел на композицию из красных и белых роз на ближайшем столе. — Значит, вы флорист? Джина? — Он нахмурился, не понимая, почему краткая форма ее имени была так знакома.

— Не профессионально. Просто хобби, — ответила она.

Во время брака с Саймоном он уговорил ее пойти на дорогие курсы флористики, а потом — на еще более дорогие курсы французской кухни, поэтому Джина стала идеальной хостесс на деловых вечеринках. Правда, кулинарные занятия не слишком пригодились ей, потому что сейчас она готовила только для себя, в основном просто разогревая готовую еду в микроволновке.

— Компания, которую я изначально нанял для украшения ресторана, отказалась от работы из-за болезни персонала, — объяснил Алекс. — К счастью, Джина предложила мне свою помощь. — Он замолчал, заметив, как в другом конце комнаты один из официантов отчаянно пытался что-то показать ему жестами. — По-моему, на кухне что-то случилось, — пробормотал он. — Простите.