Сказка о Лесном царе и Пионерском царстве - Баруздин Сергей Алексеевич - Страница 11

— А как мы его найдем?

— Как тогда, — сказал Кузя. — Только тогда мы с тобой медленно шли, на всякие птичьи поцелуи смотрели, а тут, если что, бегом. А бегом до него три минуты ходу!

Их разговор прервала Олимпиада:

— Скучаете?

— Ну, что вы! — сказал Кузя.

— Вовсе и нет, то есть да! Не скучаем! — подтвердил Биба.

— Что-то вы, Кузя и Биба, и в Книжное царство не заходите? — сказала Олимпиада.

— Мы заходим, — поспешил оправдаться Кузя. — И потом…

— У нас книжки на руках, — сказал Биба. — У меня, например, сразу три.

— И у меня две, и мы еще обмениваемся с Бибой, и с другими ребятами, — пояснил Кузя.

— Ну, и хорошо, миленькие, — согласилась Олимпиада. — А сейчас пойдемте вместе в Книжное царство. Я хочу что-то показать вам и посоветоваться по очень важному вопросу. Хорошо?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Кое-что о хвостах и хвостатых. Надо или не надо их бояться?

— Вы тигров боитесь? — спросила вдруг Олимпиада, когда они пришли в Книжное царство.

— Нет, а что? — поинтересовался Кузя.

— А почему их надо бояться? — воскликнул Биба.

— А крокодилов, ящериц, тушканчиков? — продолжала Олимпиада. — И их не боитесь?

Кузя не знал, кто такое тушканчики, но крокодилы и ящерицы! Чего их бояться!

— Нет, мы их не боимся, — сказал Кузя за себя и за Бибу.

— А если они едят самое святое?

Биба не знал, что сказать.

Кузя сказал:

— Если святое, то их надо, наверно, уничтожать!

— Ну, уже хорошо! — удовлетворенно сказала Олимпиада. — Раз вы не боитесь тигров и тушканчиков, то это уже просто отлично. А я, понимаете ли, миленькие, боюсь всех, кто с длинными хвостами.

Ей хотелось сказать про мышей. Про то, что она боится их и что их длинные тонкие хвосты…

— И кошек? — выскочил вперед Биба. — Есть кошки, у которых хвосты вовсе не длинные…

— Молчи, ты! — одернул его Кузя. — Дай человеку высказаться!

— Простите, пожалуйста, — извинился Биба.

— И кошек, если хотите знать, — сказала Олимпиада. — Особенно тех, у которых длинные тонкие хвосты!

— Это плохо, — согласился Кузя. — Значит, вы и сорок боитесь?

— Сорок? — удивилась Олимпиада. — Нет, сорок я не боюсь, а почему их надо бояться?

Кузя понял, что спросил некстати, покраснел и так, на всякий случай, объяснил:

— Нет, просто у сорок тоже длинные хвосты.

— Сороки тут ни при чем, — обрезала Олимпиада. — А теперь пойдемте посмотрим.

Они подошли к книжным полкам, и Олимпиада стала выхватывать и показывать им книги:

— Как вам это нравится? Это хорошо, как вы думаете? Посмотрите, пожалуйста, внимательно! Это нормально?

Кузя был явно озадачен. Когда речь идет о книгах, как можно говорить — хорошо или нехорошо, нормально или ненормально.

Книга, пусть даже самая неинтересная, это — книга. Ее писал писатель, и поэтому к ней надо относиться уважительно. Он душу в нее вложил. Так говорила сама Олимпиада. И ругала их: «А вы не хотите читать его книгу? Вы думаете, легко писать книги? Люди жизнь отдают за это, а вы…» Так она говорила раньше, а сейчас спрашивает, хорошо эти книги написаны, нормально или нет.

И Бибе показались странными слова Олимпиады. Он, как и Кузя, брал из ее рук разные книги и не знал, что сказать. Ну, книги и книги, а раз книги — значит, хорошие. Вот и зачитаны до дыр ребятами. Если бы не нравились, то ребята их не читали бы. Ведь есть такие книги в Книжном царстве, которые стоят чистенькие, нетронутые. Как приплыли из Книжного моря, так и стоят…

И Биба даже сказал что-то по этому поводу, но ничего от себя, а повторил Олимпиаде часть того, что она сама им рассказывала.

— Если бы только так, — сказала Олимпиада.

— Да, если б только так, это, конечно… А то… Вы правы…

Кузя нашелся. Сообразил, что надо делать. Надо, пока ничего не ясно, просто поддакивать Олимпиаде. Кузя улыбнулся, скромно покраснел от одной мысли, какой он сообразительный, и продолжил:

— Да, да. Пожалуй, вы правы.

— Конечно, права, — согласилась Олимпиада.

— Я именно об этом и говорю, — подтвердил свою мысль Кузя. — Ведь когда… Это нормально и даже хорошо. Но когда… Это нехорошо и совсем ненормально.

— Ты прав, Биба! — сказала Олимпиада.

— Биба — я, а Кузя — он, — вмешался Биба, — и это он сказал то, о чем вы говорите.

— Прости, пожалуйста, Кузя! — извинилась Олимпиада. — Я так взволнована, что…

— Волноваться не надо, — сказал Кузя.

— Не надо, — согласился с ним Биба.

— Но это безобразие! — продолжала Олимпиада. — Между прочим, я должна признаться вам, миленькие, что все последние ночи я не сплю. Бегаю сюда, проверяю. Это же ужасно, когда серые хищники нападают на наше Книжное царство. Они… Вообще это отвратительно…

— А вы не волнуйтесь, — посоветовал Кузя.

— Я не волнуюсь, — сказала Олимпиада. — Но, поверьте мне, миленькие, обидно. Горько и обидно! Серые дремучие существа выступают против книг — святого святых!

Кузя и Биба сочувственно отнеслись к этим словам вожатой. Но что ее волнует? Этого они понять не могли. А вообще, когда взрослые волнуются, это плохо. Так все время бывает — и дома, и на улице, когда они в городе, что кто-то что-то им говорит, даже жалуется, но понять, почему он жалуется, они не могут. Они — дети. А детям не надо все рассказывать. Детей и в кино не на все фильмы пускают, и от телевизора иногда гонят, но что поделаешь: такова уж их судьба! Дети! Правда, то, к чему не пускают, особенно интересно! И то, что непонятно…

Кузя вспомнил последний случай с папой. Как раз перед отъездом в лагерь. Папа долго говорил ему что-то, как сейчас Олимпиада, и под конец добавил:

— Они меня не понимают! Понимаешь ли, сын, ну ни на копейку не понимают!

Тогда Кузе было очень жалко папу, но он ничего ему не сказал утешительного, а теперь, вспомнив его слова, подумал, что у папы и Олимпиады какие-то общие огорчения, и раз папа так сказал, то не стыдно повторить его слова вожатой, чтобы как-то утешить ее. Тем более что она говорит о каких-то хвостах. Тигры, тушканчики, крокодилы, ящерицы и хвосты! Их хвосты или хвосты, которые есть в школе у неуспевающих учеников?

— Я понимаю, — сказал Кузя с чувством. — Они вас не понимают. Это, конечно, плохо. Но если говорить о мышах, то нам и дедушка Лесной царь говорил. Но я думаю, что вы сейчас говорите о другом…

— Да, — подтвердил Кузину мысль Биба.

Олимпиада почему-то рассмеялась.

— Как о другом, миленькие? Я о мышах, только о них!

— О мышах? — переспросил Кузя.

— О мы-мы-мы-шах? — спросил Биба.

— Да, мы… А дедушка Лесной царь… А мыши, собственно… — Кузя тоже чуть не заикнулся.

Олимпиада опять показала им книги, которые уже показывала:

— Смотрите, корешок книги Марка Ефетова «Света и Камила» изгрызли. А вот книжка стихов Эммы Мошковской. Вся обложка съедена. Еще одна, правда, эту не так жалко, не очень… Но съели очень! Вообще книги нет! Насквозь!

Кузя слушал Олимпиаду, а сам все чаще посматривал на Бибу.

Потом шепнул ему на ухо:

— Ну, что я тебе говорил? Надо срочно советоваться с дедушкой!

— Не надо ей все раскрывать, — шепнул Биба. — Сам же говорил, что она боится! Лучше ее успокаивать, понимаешь?

— Понимаю, — шепнул Кузя.

— Давай, — шепнул ему Биба.

— Мыши — прелестные животные, — сказал Кузя, — и женщины, которые их боятся в погребе или на кухне, не должны их бояться, а должны присмотреться к ним как следует и тогда понять…

Кузя пересказал своими словами все, что прочитал в свое время в книжке на эту тему.

— Что понять? Какие прелестные? — воскликнула Олимпиада. — Они грызут у меня лучшие книги! Они не дают мне… Они…