Первая заповедь блаженства - Дунаева Людмила Александровна - Страница 1

Людмила Александровна Дунаева

Первая заповедь блаженства

сказочно-фантастическая повесть

Пролог

…И вдруг раздался звонок! Папа, зевая, вышел из спальни и открыл дверь.

— «Скорую» вызывали? — бодро гаркнул кто-то с порога квартиры.

Я спрыгнул с дивана. Этот голос!.. Этого не может быть, и всё-таки…

— Нет, «Скорую» мы не вызывали, — сказал папа.

— А мы знаем, что не вызывали!

Минутное молчание. Я, немножко подпрыгивая от счастья, подслушивал из-за угла коридора.

— Вы что, из дурдома сбежали?! — взвыл, придя в себя, папа. — Что за тупые шутки?! Вы в курсе, что сейчас ночь?!

— Сейчас без пятнадцати три пополуночи, — вежливо сообщили ему. — Мы не сбежали, а приехали в гости.

— Ну вы у меня сейчас погостите! — пообещал папа.

— Да мы и не к вам вовсе…

Ну, всё, пора мне вмешаться, а не то папа задохнется от возмущения. Надо его поберечь. Я постарался спокойно и неторопливо выйти из-за угла и сказал:

— Папочка, не волнуйся, это ко мне!

— Илюха! — обрадовался гость.

— Здравствуйте, доктор, — я протянул руку для приветствия, одновременно подмигнув левым глазом.

Папа ничего не заметил. Зато доктор тотчас сделался похожим на доктора (до этого момента он больше смахивал на разбойника в докторском костюме).

— Здравствуйте, Признанный, — учтиво ответил он, пожимая мне руку.

Это был наиболее верный шаг. Услыхав мой титул из уст незнакомца, папа немедленно растаял от умиления и проникся доверием к нежданному гостю.

— Извините, что вспылил, — сказал папа. — Просто этот ночной визит… слегка неожиданно…

— Папочка, иди спать, — сказал я. — А я тут сам разберусь, хорошо?

— Конечно, Илюшенька, конечно, — согласился мой родитель, — ещё раз извините…

Он слегка поклонился и шаркая шлёпанцами, побрел в спальню.

Я полез за гостевыми тапками.

— Дядя Фил, а почему вы всё время говорите «мы»? С вами есть ещё кто-нибудь?

— А как же! — Дядя Фил шагнул в прихожую, и за его широкой спиной обнаружился худенький светловолосый паренёк, похожий на очень усталое привидение.

— Ааа! — изумился я. — Неужели?..

Стоп. Ещё немного, и я начну рассказывать историю с конца. Будет лучше, если я вернусь к самому началу.

Глава 1. Дар небес

Когда я родился и издал свой первый крик, мой отец проверил меня по камертону и пришел в полный восторг.

— Грандиозно! — воскликнул он. — Чистое "ля"! Помяните моё слово: этот мальчик потрясет планету!

Забегая далеко вперёд, замечу, что его предсказание сбылось, правда, несколько иначе, чем ему грезилось. Мой отец желал видеть меня великим пианистом, величайшим виртуозом всех времён и народов. Папа любил повторять, что человек велик ровно настолько, насколько высокую цель он перед собою ставит.

Однако кое-кто сильно помешал осуществлению папиных планов. Этим человеком был я.

Во внутриутробном состоянии я был очень покладистым учеником, и врачи без труда внедрили в моё подсознание нотную грамоту и развили у меня абсолютный слух. Сложности начались, когда я родился.

Меня посадили за пианино, как только я научился сидеть. Сначала меня привязывали к стулу, чтобы я не упал. Потом — чтобы не уполз. Но чуть позже я научился бегать, и проблем с моим обучением стало значительно больше. Глядя на то, как я, пытаюсь вырваться, заливаясь слезами перед ненавистным инструментом, мама украдкой утирала заплаканные глаза, а отец сердито хмурился.

— Я хочу туда! — ныл я и показывал пальцем в окно.

За окном был большой двор. Хотя с нашего тридцать первого этажа он был виден не очень хорошо, я всё же мог разглядеть далеко внизу каких-то мальчиков и девочек. Их было совсем немного, но они весело бегали по зеленой траве, рылись в песочнице и качались на качелях.

— Я хочу к ним! — заявил я однажды.

При этих словах отец изменился в лице и резким движением задернул занавески.

— Не смей этого хотеть! — проговорил он глухим голосом. — Если ты спустишься к ним когда-нибудь, ты погиб!

— Это плохие дети? — робко спросил я, пораженный его гневом.

— Нет, — отвечал отец, — хуже. Это обычные дети.

Папа произнес это таким тоном, что я побоялся спросить, что это значит, но с тех пор слово "обычный" заставляло меня цепенеть от ужаса.

Нет, больше я не смотрел в окно. Заниматься на пианино я стал намного усерднее. Не то, чтобы я полюбил музыку. Просто я усвоил, что это единственный для меня способ не превратиться в обычного ребенка.

— Запомни, — говорил отец, — нет ничего ужаснее, чем родиться гением, а потом оказаться таким же, как все!..

При этом он обычно отворачивался и очень тяжело вздыхал. Я не спрашивал, почему он так делает, но понимал, что все сказанное им — чистая правда!

Наш семейный психолог заметил, что я стал чересчур нервным.

— Вы совсем запугали бедного мальчика! — мягко пожурил он папу. — Страх еще никому не помог добиться успеха. Гораздо полезнее было бы развить в Илюше дух соревнования и немного тщеславия — здорового, разумеется…

И я начал концертировать. Сначала — перед собственными бабушками и дедушками, потом — в школе, перед такими же юными гениями, как я сам. Постепенно аплодисменты начали мне нравиться. И, хотя я сам хлопал моим соперникам только из приличия, я не сомневался, что мне слушатели аплодируют совершенно искренне. Родные, следуя совету психолога, всячески поддерживали моё убеждение.

И вот, настал день, когда я — уже без всякого страха — вновь подошел к окну. Мне исполнилось десять лет. Отдёрнув занавески, я с улыбкой посмотрел на копошащиеся далеко внизу крохотные детские фигурки.

— Несчастные! — сказал я. — Как хорошо, что я не такой, как они!..

— О, да, сынок! — встав рядом со мной, вдохновенно произнес отец. — И скоро ты сможешь сказать так всему миру!..

Разумеется, ведь в следующем году я должен был поступить в Консерваторию и стать самым юным из ее нынешних студентов!

Этот рекорд должен будет открыть мне путь на Шоу Вундеркиндов. На него ежегодно отбирают самых гениальных детей. На Шоу Вундеркиндов они получают Сертификат Гениальности и звание Признанных. Конечно, чудо-детей у нас в стране больше, чем нужно, но я никогда не сомневался, что я стану тем единственным из тысяч, чья звезда зажжётся в свете прожекторов знаменитого Шоу.

Предвкушение триумфа придало мне сил. Я с утра до ночи долбил по клавишам, добиваясь рекордного темпа и громкости. Но к весне силы мои начали убывать. Несмотря на регулярные сеансы гипноза, на которых меня приучали испытывать восторг при виде концертного рояля, и витаминные уколы, через каких-то пять-шесть часов занятий я обычно начинал падать со стула.

Родители всерьез забеспокоились, что я рискую не дотянуть до вступительных экзаменов.

— Нужно дать Илюше небольшую передышку, — посоветовал психолог. — Сводить его на концерт, или в театр…

Родные растерялись. В наше время достать билеты на мало-мальски приличный спектакль в реальном пространстве (то есть, не в Сети) было не легче, чем записаться в турполет на Луну. И на то, и на другое были жуткие очереди.

Родственники выбивались из сил и уже потеряли надежду, как вдруг им с неожиданной лёгкостью удалось заказать два билета… в Большой Театр!

Но радость быстро испарилась. Театральный администратор, узнав, что родители хотят купить всего два места, стал буквально умолять их взять еще несколько за полцены. Это ясно говорило о том, что желающих попасть на представление было не слишком много.

— И неудивительно, — нахмурился папа, бегло просматривая анонс, — кому нынче интересно смотреть древний балет? Да к тому же, танцевать будут какие-то чокнутые иностранцы. Они до сих пор гастролируют по миру, несмотря на то, что повсюду идет война!..

Как явствовало из Сетевой афиши, все солисты приезжей труппы были уже взрослые, а дети (отобранные заранее из наших балетных школ) выступали только в составе кордебалета. Танцы, которые им приходилось исполнять, были совсем несложные, например, обыкновенный вальс; для того, чтобы исполнить его, не нужно быть чудо-ребенком…