Обольщение - Кренц Джейн Энн - Страница 20

Джулиан услышал, как открылась дверь и в спальню проникли приглушенные женские голоса. Дверь снова закрылась, и он уловил веселое дребезжание подноса с завтраком, который опустили рядом с кроватью на столик. Он медленно пошевелился, чувствуя необычную сонливость. Во рту был отвратительный привкус. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, сколько портвейна выпил прошлым вечером.

С большим усилием он открыл глаза и в первый момент ничего не мог понять. Похоже, стены его комнаты перекрасили за ночь. Он уставился на незнакомые китайские узоры и долго смотрел на них, пока память медленно возвращала к нему события прошлой ночи.

Джулиан лежал в постели Софи. Он медленно приподнялся на подушке, ожидая, что представшая перед ним картина вызовет приятные воспоминания. Но ничего не приходило на ум: мешала непроходящая раздражающая боль в голове. Он снова нахмурился и потер виски.

Не может быть, чтобы он не помнил, как занимался любовью со своей женой! Хотя его слишком долго продержали в болезненной готовности к этому — он страдал почти десять дней в ожидании счастливого момента. И уж конечно, результат должен был вызвать у него самые приятные воспоминания. Он обвел взглядом комнату и увидел у гардероба Софи. Она стояла к нему спиной в том же пеньюаре, что и накануне вечером. Он улыбнулся, заметив, что кружевная оборка ее сорочки подвернулась под воротничок. Джулиан испытал сильное желание подойти к ней и поправить оборку, но потом решил, что лучше вообще снять с нее пеньюар и вернуть ее в постель.

Он попытался вспомнить, как выглядят ее маленькие нежные груди в свете свечей, но единственное, что у него возникло перед глазами, — это темные напрягшиеся соски под мягкой тканью шелковой ночной рубашки.

Подталкивая свою память дальше, он вдруг обнаружил, что помнит, как его жена лежала в постели в ночной рубашке, как обнажились ее стройные изящные ножки, и он вспомнил, какое волнение испытал при мысли, как они могли бы обхватить его бедра.

Он вспомнил также, как сбросил с себя халат, почувствовав безумное желание. В глазах Софи стоял ужас, когда она смотрела на него. Он разозлился, подошел к кровати, сел рядом с ней, полный решимости переубедить ее и заставить принять его. Она была насторожена, и беспокойство застыло в ее глазах, но он знал, как убедить ее расслабиться и насладиться его ласками. Она уже отвечала ему взаимностью.

Он помнил, как потянулся к ней и…

Джулиан потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. Конечно, он не мог опозориться, не справившись с обязанностями мужа. Ему просто необходимо было сделать Софи своей, и не мог же он, в конце концов, заснуть на полпути, независимо от количества выпитого портвейна.

Ошеломленный провалами своей памяти, Джулиан попытался выбраться из-под одеяла. И вдруг увидел на простыне большое пятно, высохшее за ночь. Он с облегчением улыбнулся. Конечно, он должен был его увидеть. Нет, он не опозорился!

Но минутой позже к удовлетворению примешалось некоторое сомнение. Красно-коричневое пятно на постели было слишком большим.

Невозможно большим.

Чудовищно большим.

Что же он такое сотворил со своей хрупкой нежной женой? Джулиан только раз овладевал девственницей — в первую брачную ночь с Элизабет. За все последние горькие годы ему больше не представилось случая, так что нечего было вспомнить и не с чем сравнить.

Он слышал мужские разговоры и знал, что обычно женщина не истекает кровью, как зарезанный теленок. Иногда вообще крови не бывает. Но чтобы вызвать такое кровотечение, мужчина должен был растерзать женщину. Видимо, он причинил очень много боли, если появилось такое пятно.

Тошнотворный спазм сжал горло Джулиана, пока он рассматривал ужасное свидетельство своего зверства. И вдруг он вспомнил свои слова:» Ты поблагодаришь меня утром «.

Боже мой! Ни одна женщина, пострадавшая подобно Софи, не стала бы благодарить мужчину, который столь жестоко ее ранил. Она должна его возненавидеть. Джулиан закрыл глаза, отчаянно пытаясь вспомнить, что же он с ней вытворял. Но никакой картины не возникало в затуманенном мозгу. Однако нельзя же отрицать очевидное. Он снова открыл глаза.

— Софи! — Голос прозвучал неуверенно даже для самого Джулиана.

Софи вздрогнуло, точно он ударил ее хлыстом. Она повернула к нему лицо с таким выражением что Джулиан стиснул зубы.

— Доброе… доброе утро, милорд. — Она смотрела на него широко открытыми, полными смущения глазами.

— Я понимаю, предполагалось, что сегодняшнее утро должно быть намного лучше, чем есть. Во всем виноват я.

Он потянулся за халатом. Ему понадобилось время, чтобы надеть его, при этом он лихорадочно соображал, как с честью выйти из положения. Вряд ли она сейчас в состоянии выслушивать объяснения. Бог ты мой, когда же наконец прекратится мучающая его головная боль.

— Я думаю, слуга вам уже все приготовил для бритья.

Джулиан оставил без внимания ее слова.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — тихо спросил он.

Он подошел к жене и остановился, когда она вдруг отшатнулась. Но, упершись спиной в гардероб, она не могла отступать дальше, хотя в ее глазах читалось именно такое желание. Она замерла, уцепившись за расшитую муслиновую юбку, и взволнованно смотрела на него.

— Со мной все хорошо, милорд.

Джулиан с силой втянул воздух.

— Софи, малышка, что такое я сотворил с тобой? Что наделал? Неужели я был ночью таким ужасным монстром?

— Вода для бритья стынет.

— Софи, меня не волнует вода для бритья. Меня волнует твое самочувствие!

— Я сказала уже, что со мной ничего не случилось. Пожалуйста, Джулиан, мне надо одеться.

Он застонал и придвинулся к ней, не обращая внимания на попытки Софи избежать его прикосновений. Он мягко взял ее за плечи и заглянул в испуганные глаза:

— Мы должны поговорить.

Она облизала губы.

— Вы не удовлетворены, милорд? Я надеялась, что наконец-то вы успокоитесь.

— Бог ты мой, — выдохнул он, нежно притянув ее голову к своему плечу. — Могу себе представить, как ты отчаянно надеешься, что я наконец удовлетворен. Не сомневаюсь, ты и думать не хочешь о второй ночи.