Тихий омут (СИ) - Шолох Юлия - Страница 15

— Скажи, а ты… можешь контролировать то, что с тобой происходит?

Мотаю головой, если бы я могла!

— Совсем? — огорчается Кирилл.

С сожалением мотаю головой еще раз. Мой ответ заставляет его надолго задуматься, и я засыпаю.

Не знаю, сколько я спала, только сквозь сон все время слышала как Кирилл разговаривает по телефону. Казалось, это продолжалось часами, и разговор становился все напряженнее. Несколько раз я просыпаюсь оттого, что он кричит.

Окончательно сон проходит после очередного вопля, Кирилл почти рычит, настолько громко, что я слышу дословно: "Я сказал нет! Звони только если захочешь сказать что-то новое! А так ни слова больше слышать не желаю!", резкий грохот, а потом тишина.

Я поднимаюсь, заворачиваюсь в одеяло и жду. Его нет. Может что-то случилось? Нужно его найти, тихо выхожу в коридор, у дальней стены на полу валяется телефон — ремонту не подлежит, разбит в дребезги. Наверняка что-то случилось, что-то жуткое и непоправимое!

Расположение комнат в квартире типовое. Дверь в спальню приоткрыта и я медленно туда заглядываю.

Кирилл сидит, опустив голову на руки, в классической позе отчаяния. Что случилось, не знаю, подхожу к нему и сажусь рядом.

Он поднимает голову, смотрит на меня и понимает, как я испугана.

— Что? — пытаюсь я спросить.

— Все хорошо, — быстро говорит он, наклоняя голову. В его глазах блестит испуг.

Я мотаю головой, нет, этот ответ мне не подходит, я хочу знать правду.

— Все будет хорошо, я что-нибудь придумаю, — обещает Кирилл и на этот раз это правда.

— Что все? — не отстаю я, — Говори, ты меня пугаешь.

Еще несколько секунд он думает, и наконец решается:

— Я рассказал о тебе своим, — теперь Кирилл откровенен, — и они говорят у тебя нет шансов. Они только раз встречали ведьму вроде тебя, которая обо всем узнала после совершеннолетия, и она не справилась, хотя к ней сила приходила медленно. А в тебе ее уже сейчас бездна, и она все прибывает и прибывает. Они все, как один, утверждают — она поглотит тебя в следующую луну. Никакой надежды для тебя, для нас, — поправляет Кирилл, — нет и быть не может.

Я не совсем понимала о чем он, только чувствовала, что он говорит что-то страшное. Как будто смертный приговор зачитывает.

Он замолк и задумался. Мои глаза закрылись сами собой, когда до меня стал доходить смысл его слов. Рядом с Кириллом было так спокойно, что я и думать забыла про свою двуличность, но она никуда не делась, и похоже она все-таки уничтожит мою жизнь. Все-таки меня погубит!

— Это я виноват, — слышу безжизненный голос Кирилла, — это из-за меня у тебя такой стремительный прогресс. Но я же не знал!

Меня окутывает спасительная темнота, в которой не надо ни о чем думать и ничего ждать.

Прихожу в себя все в той же комнате. Телевизор без звука и голубая лампа. Может мне все приснилось? Хорошо бы все проблемы там во сне и остались.

Но похоже все-таки не сон — есть существенное различие — рядом на полу сидит Кирилл. Увидев, что я открыла глаза, он берет меня за руку и заглядывает в мои глаза. Как раньше, меня захватывает болотное течение и несет куда-то под тихое журчание, и так тепло и приятно.

— Прости меня, — сквозь туман слышу его голос, — Мне не нужно было тебе ничего говорить, просто от неожиданности я растерялся и потерял контроль и очень об этом жалею. Больше подобного не повториться, обещаю.

Кирилл целует мою ладонь и прижимает к своей щеке.

Я молчу, изо всех сил надеясь, что это не сон.

Следующие три дня я почти все время спала, а когда просыпалась, Кирилл был рядом. Обычно сидел на полу у дивана и что-нибудь читал. Каждый раз я протягивала руку и гладила его по голове, чтобы убедиться, что это не видение.

К вечеру четверга я уже могла говорить, правда не очень много.

— Поедешь завтра домой или еще задержишься… в командировке? — спросил Кирилл.

— Ненавижу чай, поэтому лучше домой, — ответила я. — Иначе ты меня им изведешь.

— Зато хорошо помогает, — невозмутимо говорит Кирилл. Он готовит ужин, а я за ним наблюдаю и заодно жду, когда комната проветрится. Вчера Кириллу, наконец, надоело его фирменное блюдо и сейчас он жарит обыкновенную яичницу. И еще делает салат из овощей. Видимо, только потому что я тут, сам он кроме мяса, похоже вообще ничего не ест.

О происшедшем тогда в комнате мы не говорим, как будто ничего и не было. Сейчас для меня это воспоминание просто дурной сон, к которому бессмысленно возвращаться.

Он стоит ко мне спиной.

— Федора, — оглядывается через плечо. — Ты… когда будешь готова к приему информации, ты спрашивай. Я буду отвечать честно-честно, прямо как на исповеди.

— Готова это как? — интересуюсь. И правда, как можно к такому подготовиться?

— Ну, к примеру, когда ты убедишься, что не будешь падать на пол. Он очень твердый.

Я улыбаюсь. Нет, падать на пол я не буду. Не тогда, когда Кирилл рядом.

— А ты… такой же как я? — задаю первый вопрос.

— Ты уже спрашивала, — спокойно отвечает, — не помнишь? — оглядывается.

— Нет, — я правда не помню, — когда?

— В самом начале. Нет, я не такой. Я — мужская особь, а ты — женская.

— И в чем разница? Ну, то есть… — я запинаюсь и краснею.

— Кроме очевидного? — хихикает Кирилл.

— Ну да! — смело отвечаю.

— Вот тут надо начинать издалека. Вот, к примеру, в народе считается что мужчины сильные, и чем больше силы, тем меньше мозгов. А у женщин хитрость и ум, при должном владении этими достоинствами любая жена будет вертеть мужем, как хочет. А у нас тут все наоборот. — Он снял сковороду с плиты и высыпал яичницу по тарелкам.

— У вас, у женских особей — сила, и преогромная. — Он ставит одну из тарелок передо мной и наклонятся, как будто хочет сообщить большой секрет:

— А мозги, — говорит Кирилл, — так уж получилось — у нас.

Я сморщила нос, и он сразу меня в него поцеловал.

— Мои мозги теперь полностью в твоем распоряжении, — спокойно продолжает Кирилл, вытряхивая в свою тарелку целую гору перца.

— А моя… сила? В твоем? — интересуюсь.

— Ну, тебе ее сначала нужно взять под контроль. Ты не можешь мне отдать неукрощенную стихию. Все равно как если бы я вулкан тебе подарил — и что бы ты с ним делала? — спокойно продолжает Кирилл. Так спокойно, словно все это в порядке вещей.

В последний момент который я помню, там, под дубом, после его слов о существовании во мне кого-то еще, я решила, что сошла с ума не одна. Подумала, как удачно, что у нас с ним один вид сумасшествия!

А когда очнулась здесь, уже знала, что все это правда. Как я могла этого не знать, если прекрасно помнила все, что со мной случалось по милости этой второй сущности?

Из-за нее я чуть не осталась без Кирилла! Злость неожиданной вспышкой появилась внутри и стала быстро увеличиваться в размере, раздуваясь, как воздушный шарик. Я представила зеленоглазую дрянь в зеркале, она шептала его имя. Тут же послышалось тихое шипение, и я вдруг с потрясением осознала, что этот страшный звук издаю я сама. Как змея перед броском. Потом передо мной появился Кирилл — он отодвинул в сторону мою тарелку, обнял меня за шею и прижался лбом к моему лбу.

— Успокойся, — тихо попросил он.

Его голос очень легко прорвался сквозь мою злость, я вздрогнула и пришла в себя.

Кирилл отодвинулся, оценивающе посмотрел на меня, прямо как Борис Сергеевич раньше смотрел и пододвинул мне еду назад. Потом спокойно продолжил заниматься своей яичницей — поливать ее потоками майонеза.

— Что… это было? — растеряно спросила я. Это было очень похоже на мой припадок, только сейчас вечер и до полнолуния дней десять.

— Ну, это только сначала случается в полнолуние, а по мере прибавления у тебя силы это будет происходить с тобой постоянно, — сказал Кирилл ровным голосом, как будто ответил на вопрос сколько времени.