Штучки-дрючки в Провансе - Куликова Галина Михайловна - Страница 2

Таня молчала.

– Так ты готова бросить своего офигительного босса прямо посреди Европы?

«А ради чего? – с горечью спросила себя Таня. – Ради любви, у которой нет ни одного шанса?» Она вспомнила последний разговор с Олегом по телефону. Когда она сказала, что улетает в Швейцарию вдвоем с Пожидаевым, Олег будничным тоном ответил: «Что ж, отлично. – А потом еще добавил: – Пока, не пропадай. Будем созваниваться». И это всё. Всё!!! После стольких лет тяжелой неразделенной любви, его молчаливого обожания, сердечных страданий. Если бы еще месяц назад Таню поставили перед целым племенем индейцев, вооруженных духовыми трубками с колючками, смазанными ядом кураре, и спросили: «Уверена ли ты, Татьяна Волгина, в том, что Олег Скворцов любит тебя без памяти и не разлюбит никогда в жизни? Отвечай или умрешь страшной мучительной смертью!» И она без колебаний ответила бы: «Да, уверена, любит. Любит сильно и будет любить до конца своих дней».

Она знала это примерно класса с шестого. Или с пятого? Кажется, именно тогда, впервые поймав его пристальный, внимательный взгляд, Таня почувствовала себя красивой. И особенной! С тех пор Олег всегда был рядом – молчаливый, преданный... и гордый. Он ни разу не попытался сделать первый шаг, ни разу не сказал Тане о своих чувствах... А Витька Потапов сказал.

Таня отлично помнила, что, впервые целуясь с Витькой, она думала об Олеге, о том, какую причинит ему боль. И на секунду даже испытала мстительное удовольствие: «Ну, что ж, Скворцов, получай! Не захотел открыто за мной ухаживать, нашлись другие, не хуже». Господи, какая же она дура! Просто несусветная дура. Возможно, он так сильно ее любил и так сильно боялся отказа, что именно поэтому ничего не предпринимал. Как будто чувствовал, что Таня может разбить ему сердце.

И вот теперь все перевернулось с ног на голову. После разрыва с Витькой она иначе взглянула на мир, на людей, которые ее окружают... И у нее словно открылись глаза. Оказывается, рядом с ней – только руку протяни! – все это время находился лучший мужчина на свете. Умный, благородный, чуткий, внимательный... Такой, о каких романтические девушки грезят долгими дождливыми ночами. Таня потянулась ему навстречу и... И внезапно обнаружила, что упустила свое счастье. Вероятно, даже самые верные рыцари могут дрогнуть, если потеряют надежду. Таня сама отобрала у Олега надежду, и случилось непредвиденное – он полюбил другую. Поразительным было то, что эта другая оказалась новой Витькиной пассией.

– Ты там случайно не окочурилась? – с опаской спросила Зоя, покашляв в телефонную трубку. – Чего молчишь?

– Я думаю, – ответила Таня.

– И что? – агрессивно уточнила подруга. – Надумала что-нибудь умное?

– Надумала. Поеду с Павлом в его французский домик, а потом дождусь сюрприза. Может быть, сюрприз будет столь впечатляющим, что примирит меня с ситуацией. Олегу я не нужна, и мне теперь все равно, с кем быть. Оставаться одна я не хочу. Мне предыдущая командировка нелегко далась. Павел подбивал клинья, а я хранила верность Витьке. Зачем, спрашивается?

– Ты прямо как Марья-искусница из фильма для детишек: «Что воля, что неволя – все равно!» – процитировала Зоя. – Я все надеюсь, вдруг твой Пожидаев тебя расшевелит? Может быть, ты к нему несправедлива! Ловелас, циник... А он на самом деле окажется отличным парнем!

– Тебе бы сказочницей быть, – усмехнулась Таня. – Но знаешь, я рада, что ты со мной поболтала. Есть у тебя такая удивительная способность обнажать проблемы. Благодаря твоим дурацким сентенциям я как-то сразу начинаю все четко понимать.

– Это не дурацкие сентенции, а жемчужины здравого смысла. А здравый смысл – венец моей сложной биографии, – парировала Зоя. – Ладно, пока, а то мы и так кучу денег проговорили. Злой дядя Роуминг сидит в телефоне и опустошает наши мобильные счета. И не будь свиньей – когда узнаешь про сюрприз, позвони! А то я лопну от любопытства.

Заметив возвращающегося Пожидаева, Таня клятвенно пообещала звонить и отключилась. Положила телефон в сумочку и зябко повела плечами. Вечер выдался на удивление прохладным, кроме того, вспомнив об Олеге, она разнервничалась. Интересно, где он сейчас? В последний раз она видела его в больнице у Виктора. Он кружил вокруг несчастной и потерянной Регины, лишь изредка вспоминая о Тане... Принес кофе в пластиковом стаканчике, пару раз похлопал по плечу – и все.

Витька уже давно выписался из больницы, а Олег так и не появился. Ни разу не позвонил, не прислал ни одного сообщения... Ну и ладно! Она не будет страдать. И не останется одна – вон какой у нее кавалер.

Пожидаев приближался к ней вместе с потоком пассажиров – худой, стройный, длинноногий. Уверенность в себе придавала его облику завершенность, она плотно заполняла его поры, поддерживала правильную осанку. Серебристые виски, седоватая бородка, глаза светло-синие, как коктейль «индиго» с колотым льдом. Однажды Павел сказал, что умеет замораживать людей одним взглядом. Таня рассмеялась вслух, а про себя подумала, что раздевать он тоже умеет одним взглядом.

Пожидаев шел и смотрел на нее издали с внимательным интересом и умной усмешкой. Лучики морщин в уголках его глаз выгодно подчеркивали респектабельный альпийский загар – нежный, как топленые сливки.

– Что, заскучала? – спросил он, подходя к Тане с одной-единственной газеткой в руке. – Держи прессу, а я возьму вещи. Люблю вокзалы, но этот специфический запах рельсов, машинного масла, еще чего-то гадкого... И в вагоне наверняка от него не избавиться. Да еще куча народу...

– Не беспокойся, люди, ездящие первым классом, практически не пахнут. Если только деньгами.

– Люблю женщин с чувством юмора, – ухмыльнулся Павел. – Пойдем, пора загружаться.

Он двинулся вперед, и в этот момент какого-то мужчину, идущего чуть впереди, негромко окликнули. Потом окликнули еще раз, назвав по фамилии – не то Леру, не то Лерой. Он изумленно обернулся, и Таня на секунду встретилась с ним глазами. Он был красивый, с тонкими чертами лица и нервными губами. Фетровая шляпа невероятно ему шла. Увидев, что она смотрит на него, мужчина мимолетно улыбнулся и, проходя мимо, сказал:

– Mus non uni fidit antro!

– Простите? – Таня не поняла, на каком языке он к ней обратился, и растерялась.

В ту же секунду рядом с ней вырос Пожидаев.

– Что вам угодно? – холодно спросил он у фетрового по-французски и сдвинул брови. Однако тот лишь пожал плечами, извинился: «Excusez-moi!» – и быстро пошел по перрону назад, к зданию вокзала.

– Чего он хотел? – спросил Павел, проводив фетрового взглядом.

– Понятия не имею. Я не разобрала, что он сказал. Что-то вроде «мус нон уни»... Даже не представляю, из какой это оперы.

– Я слышал его фразу, она показалась мне удивительно знакомой, но, увы... – усмехнулся Павел. – Наверное, этот тип заигрывал с тобой.

– Естественно! Что еще делать занятому человеку на перроне, как не заигрывать с незнакомками?

– Ладно, пойдем. – Павел ухмыльнулся. – А то мы остановились прямо на проходе.

Он взял Таню за руку и снова повлек вперед.

– Кстати, у нас купе на двоих, – заявил он, глядя вперед и ненатурально щурясь. – Надеюсь, ты не против?

– На двоих так на двоих. Или ты хочешь, чтобы я от возмущения завизжала на весь вокзал? – поинтересовалась Таня, почувствовав, как сильно и глухо забилось сердце.

Только сейчас она поняла, почему Павел не продавливал ситуацию, не торопил события – вовсе не потому, что был таким уж джентльменом. И уж тем более не потому, что считал Таню особенной и деликатно давал ей время принять решение. Он просто играл с ней, как кот играет с придушенной мышью. Ему нравилось предвкушение обеда – вероятно, даже больше, чем сам обед. Нравилось сладостное и томительное ожидание, намеки и недоговоренности, многозначительные взгляды... «Вот он-то меня совсем не любит, – подумала Таня. – У него с каждой женщиной не отношения, а эксклюзивный контракт. Но, черт побери, он мне сейчас нужен гораздо больше, чем я ему. Он отвлекает меня от всего того, что я пытаюсь забыть».