Солнце для двоих - Лэннинг Салли - Страница 7

Мартин был уже там. Кивнув ему издали, она взошла по сходням на судно. Корабль, хотя и был предназначен для прибрежного плавания, выглядел прочным и надежным. Это, конечно, было рабочее, а не прогулочное судно, но тем не менее очень уютное и достаточно комфортабельное, так что Дебора сразу прониклась к нему симпатией.

В четверть пятого капитан дал сигнал к отплытию. Дебора перешла на корму и долго там стояла, наблюдая за пенистым следом, оставляемым судном.

Это был последний отрезок ее путешествия, начавшегося в тот день, когда она закончила чтение бабушкиного дневника, обнаруженного на чердаке старого каменного дома ее родителей.

Пахнувший пылью дневник с выцветшими от времени чернилами описывал подробно жизнь всех членов семьи Мэри, ее друзей, страхи, связанные с войной, оккупацией и голодом. Совсем другими оказались записи послевоенного периода. Исписанные сверху донизу убористым почерком страницы, изобиловавшие прилагательными и глаголами, сменились скупыми строками, между которыми неэкономно оставались большие промежутки.

В деревне, где жила Мэри, разместилась на постой рота английской пехоты. Тут-то она и встретилась с молоденьким солдатом и сразу же влюбилась в него. Ламберт Норман был родом из Будардалура, откуда его родители прибыли в Англию еще в начале века.

Охваченная радостью, вызванной окончанием войны, опьяненная впервые испытываемым ею чувством, Мэри увела молоденького солдата на сеновал своего дяди, где они предались любви.

Вскоре рота Ламберта Нормана ушла из деревни, а месяц спустя Мэри обнаружила, что беременна.

«Отец и мать сказали мне, что я могу сохранить ребенка и остаться жить в их доме. Какое счастье! Мою подругу Зельду заставляют сделать аборт…» — прочла Дебора.

«Я навела справки и узнала, что Ламберт женат. Значит, ни о какой женитьбе не может быть и речи. В глазах всей деревни я опозорила семью… Сегодня у меня родилась дочь, которую я назвала Хильдой».

На этом записи в дневнике заканчивались.

Хильда была матерью Деборы.

Крошечный промежуток на странице между последними двумя фразами вместил многое из того, что их автор не доверил дневнику. Деревня, в которой они жили, была совсем небольшой, и ее жители знали друг о друге абсолютно все. Хильда выросла, сознавая, что она не такая, как другие.

Преследуемая переживаниями детства, она стала ревнивой блюстительницей морали. Хильда вышла замуж за человека на двадцать семь лет старше себя и абсолютно чуждого каким-либо порывам страсти. Свою единственную дочь она воспитывала в строго пуританском духе, внушая отвращение к любым проявлением сексуальности.

Как только Дебора подросла, она сразу же уехала из родительского дома, чтобы начать самостоятельную жизнь. К своему величайшему сожалению, дневник она нашла лишь два месяца спустя после смерти матери. Она уже никогда не сможет сказать ей, что наконец поняла мотивы ее поведения. Поняла и простила. Сколько себя помнила, Дебора всегда страдала от нелепых до смешного строгостей, царивших в старом каменном доме, от отсутствия в нем веселья, игр и вообще каких-либо развлечений. Она видела, что другие дети живут иначе, чувствовала, что от нее что-то скрывают, и это причиняло ей страдания.

Бабушку Мэри Дебора видела лишь однажды, когда ей было всего три или четыре года. Конечно, она знала о ее существовании и ей трудно было понять, почему все в доме избегали упоминать даже ее имя.

И вот теперь она направлялась к Ламберту Норману, который когда-то был любовником Мэри. Ей удалось выяснить, что, выйдя на пенсию, он вернулся на родину предков спокойно доживать свой век. Скорее всего, он и не знает, что много лет назад дал жизнь ее матери, и что где-то в далекой Бельгии за эти годы у него выросла внучка. Вначале Дебора хотела предупредить Ламберта о своем приезде, но все попытки довериться бумаге заканчивались ничем. Очередной скомканный лист летел в мусорную корзину, и на этом все заканчивалось. Она поняла, что, только встретившись с этим человеком лицом к лицу, она сможет найти нужные слова.

Вот почему, собравшись в течение суток, Дебора вылетела в Исландию. Предварительно она удостоверилась в том, что Ламберт Норман жив и по-прежнему проживает в своем доме в Будардалуре. Больше она ничего о нем не знала, и предстоящая встреча пугала ее.

— У вас такой озабоченный вид, будто решаете мировые проблемы, — услышала она голос Мартина.

Корабль уже вышел из бухты в открытое море, и началась болтанка. Ухватившись за перила и стараясь удержать равновесие, Дебора повернулась к нему лицом.

— Нет, всего лишь собственные. Как долго нам плыть до Будардалура?

— Часа три. Нам придется обогнуть полуостров Снайфедельснес, — ответил Мартин. — Вообще-то по суше до Будардалура расстояние вдвое короче, но прямой дороги туда нет. А позвольте все-таки спросить, что вас так беспокоит?

Он стоял перед ней, широко расставив ноги. Ветер развевал его темные волосы. Куртка плотно облегала грудь, вздымаясь пузырем сзади.

— Готова спорить, что вам не грозит морская болезнь, — уклонившись от ответа, заметила Дебора.

— Мой дед был рыбаком. Я вырос на баркасах, — пояснил Мартин.

Разбираемая любопытством, Дебора решила уточнить:

— Здесь, в Исландии?

— Да, я жил в отдаленном поселке на самом севере острова. В те дни пароходы ходили туда лишь дважды в год, а дорог не было вообще. Не надо романтизировать жизнь в глухой глубинке, — добавил Мартин, заметив, с каким интересом она его слушает. — Правда, уловы были хорошими, но семья всегда жила в крайней бедности. Все от мала до велика работали день и ночь, но все равно с трудом сводили концы с концами.

— Кажется, сейчас вы уже ни в чем не нуждаетесь, — заметила Дебора, еще раньше обратившая внимание на то, что вся одежда на Мартине из дорогих фирменных магазинов.

— При первой возможности я уехал от родителей и никогда больше не возвращался в это Богом забытое место. Почему я все это вам рассказываю? Терпеть не могу говорить о самом себе.

— Вы женаты? — опять не удержалась Дебора и тут же второпях добавила: — Собственно говоря, зачем я спрашиваю. Мне это совершенно безразлично.

Очередная волна подбросила нос корабля, и водяные брызги намочили ей волосы и щеки.

— Нам лучше отойти подальше, пока нас не окатило с ног до головы, — предложил Мартин.

Взяв Дебору за руку, он повел ее в укрытие.

— Нет, не женат, — сообщил он ей на ходу как о чем-то второстепенном. — Однажды был близок к этому, но в последний момент все сорвалось. А вас ждет кто-нибудь дома в Бельгии?

Дебора отрицательно покачала головой. Резкий порыв ветра обмотал флаг корабля вокруг флагштока. Водяные брызги с шумом разбивались о стенки кабины, в которой они укрылись от непогоды. Океан становился все более буйным. Хорошо, когда рядом находится сильный, надежный мужчина, подумала вдруг Дебора и неожиданно для самой себя призналась:

— Я не собираюсь возвращаться в Бельгию. Хочу остаться здесь, в Исландии.

— Остаться? Забудьте об этом, Деб. В Исландии сейчас экономический спад. Вам здесь придется тяжко. Бельгия — ваша родина.

Я приехала сюда вовсе не на заработки, подумала Дебора. Ей стало досадно, что Мартин не понимает ее состояния.

— Бельгия мне совершенно безразлична, — устало сказала Дебора. Ей вдруг стало невыносимо присутствие рядом с ней этого сильного, самоуверенного мужчины. Она перешла на подветренную сторону корабля, оперлась на перила и глазами полными слез начала смотреть на бурлящие волны. Подойдя сзади, Мартин тоже взялся руками за перила таким образом, что Дебора оказалась в его объятиях.

— Не смейте смеяться надо мной, — резко повернув голову, бросила она ему в лицо.

— Не могу видеть вас плачущей, — мягко возразил он. — Вы сбежали от какого-то мужчины?

— Мои отношения с мужчинами не заходили еще так далеко, чтобы мне потом приходилось спасаться от них бегством. Дело совсем в другом. Вы знаете, у меня какое-то особое ощущение от этих мест. Мне кажется, что после долгих блужданий я вернулась наконец к родному очагу, что я нашла то, что безуспешно искала в течение всей моей жизни.