Голос сердца - Лэннинг Салли - Страница 22

Ворочаясь в постели дождливым ноябрьским утром и пряча лицо в подушку, Агнес не считала, что будет походящей женой Гаролду.

Он почти не касался ее с тех пор, как узнал о беременности. Как будто она вызывала у него отвращение. Как будто перестала быть предметом его вожделения. Гаролд не хотел жениться на ней. И не хотел спать с ней.

Четыре дня наедине? Она страшилась их.

В дверь постучали.

— Дорогая, ты проснулась?

Агнес заставила себя улыбнуться.

— Входи, мама.

— Я принесла тебе завтрак, — сказала Тереза.

Поднос был застелен белой крахмальной салфеткой, и на нем стояла серебряная вазочка с белой розой.

— Как мило с твоей стороны.

— Агнес, я так надеюсь, что ты будешь счастлива. Я хочу, чтобы ты была так же счастлива с сыном Марка, как я с ним самим.

Тереза явно отрепетировала эту маленькую речь. Зная, что не имеет права заплакать, Агнес сказала:

— Спасибо, мама. Я уверена, что все так и будет.

— Знаешь, а он извинился. Гаролд, я имею в виду. За то, что пытался откупиться от меня. Сказал, что жалеет о своем поступке, видя как мы с Марком подходим друг другу. Это было после того, как ты уехала отсюда в последний раз.

— Правда? — удивилась Агнес.

— Он сказал это не то чтобы с энтузиазмом… Впрочем, я не думаю, что Гаролд привык извиняться. — Тереза склонила голову набок. — Марк рассказал мне о Рейчел: ведьма, настоящая ведьма, и патологически ревнивая притом. Она ненавидела Гаролда сразу за две вещи: он был сыном другой женщины и отец любил его. Думаю, именно поэтому Марк так хочет внука. Чтобы хоть частично наверстать упущенное.

— Я рада, что Гаролд извинился, — произнесла Агнес, и на сердце у нее чуть-чуть полегчало.

После завтрака она собрала вещи для медового месяца, неторопливо приняла ванну и оделась в шелковые — ей всегда нравился этот материал — юбку и тунику. Белый шелк. Пусть она и не девственница, но сейчас Агнес чувствовала себя таковой.

В двенадцать тридцать Питер, дворецкий, принес маленькую коробочку.

— Доставили для вас сегодня утром, мадам, — сказал он.

В коробке лежала единственная изысканная орхидея. Карточка гласила: «Гаролд». И зачем бы ему писать «С любовью»? Эта свадьба не имела отношения к любви.

Не обращая внимания на сердечную боль, Агнес приколола цветок к волосам и слегка подрумянила щеки. Затем спустилась вниз.

Тереза, мечтавшая о великосветской свадьбе, украсила гостиную таким количеством цветов, что было практически невозможно заметить облетевший сад за окнами. В камине плясал огонь, около которого собралось пять человек, ожидавших невесту. Дядя Саймон и тетя Флоренс, одетая в слишком тесное для нее ядовито-желтое платье, Марк, Тереза. И Гаролд, выглядевший слишком суровым для счастливого жениха, ожидающего возлюбленную.

Страх снова одолел Агнес. Тем не менее, глядя на его напряженный профиль, она внезапно пожалела, что не заказала цветок для его лацкана. Любой цветок. Не без угрызений совести Агнес подумала, что это даже не пришло ей в голову.

А Гаролд прислал ей орхидею.

Поскольку никто не заметил Агнес, она быстро ретировалась и извлекла из букета, стоявшего в столовой, розу. Прошла на цыпочках на кухню, попросила у Питера нож и отрезала большую часть стебля. Это была персиковая роза, характерный цвет. Очень живой.

Черт возьми, я не пойду под венец, как агнец на заклание, подумала Агнес, вглядываясь в плотно свернутые лепестки цветка, словно они могли ответить ей. Гаролд извинился перед Терезой. Признал, что поступил неправильно. И его страсть к ней, Агнес, превратившая ее в совсем другую женщину, не могла просто так исчезнуть. В конце концов, не он ли подарил ей орхидею? А Агнес всегда считала орхидеи очень сексуальными цветами.

Она вернулась в гостиную с высоко поднятой головой. Когда ее каблуки застучали по паркету, Гаролд обернулся. Сжимая бутон, как талисман, Агнес улыбнулась ему. Затем подошла ближе и, взявшись за лацкан, продела стебель в петлицу.

Агнес чувствовала знакомый до боли запах одеколона Гаролда. Он стоял неподвижно, глядя на нее своими непроницаемыми темно-синими глазами.

— Красивый цвет.

— Розы? Или моего платья? — спросила Агнес кокетливо, удивляясь, насколько естественно звучал ее голос.

— И того и другого, конечно, сказал Гаролд. — Ты очень красивая.

Стоя перед алтарем рядом с ним, Агнес краем глаза видела розу. Но когда клялась любить и заботиться о Гаролде, ее голос слегка дрожал, как дрожали и пальцы, когда Агнес надевала ему на палец кольцо — простое, золотое. Внутри шла надпись: «Мой третий дар тебе».

Теперь она жалела, что велела сделать гравировку.

— Объявляю вас мужем и женой, — сказал тот же самый священник, что венчал Терезу и Марка, и улыбнулся Гаролду. — Можете поцеловать невесту.

У Агнес перехватило дыхание, когда Гаролд наклонился к ней. Его губы были твердые и теплые, она вздрогнула от их прикосновения. Затем почти сразу же он снова выпрямился.

Тереза и Марк поцеловали ее. Тереза поцеловала Гаролда, Марк крепко обнял сына. Тетя Флоренс самодовольно заявила, что предсказывала этот союз:

— Я знала еще на свадьбе Марка, что ты встретил ровню себе, Гаролд. Тебе нужна женщина, которая сможет указать тебе твое место.

— Жаль, что не было органа, — заметил дядя Саймон.

Немного оживившись, Агнес взглянула на Гаролда. Дело сделано, подумала она. Я жена Гаролда. На всю оставшуюся жизнь…

Она пыталась веселиться: говорила слишком много и быстро, смеялась и ела. И в то же время пыталась понять, что же она наделала, выйдя замуж за Гаролда. Попала в роскошную, отлично обставленную ловушку? Или — совершенно случайно — открыла двери, ведущие к пониманию и любви?

Если бы только она и Гаролд полюбили друг друга… На долю секунды ей представилось подобное счастье, и она потеряла нить разговора.

— Агнес, — спросил Гаролд, — о чем ты думаешь?

Думаю, что была бы самым счастливым человеком на свете… Она покраснела и выговорила:

— П-прости, я прослушала.

Гаролд, любящий ее? Господи, где ее здравый смысл?

Агнес попыталась вникнуть в суть разговору. Затем, слишком скоро, настала пора уезжать. Марк и Тереза проводили их в аэропорт. Около стойки таможни Тереза пролила совершенно искренние слезы, а Марк грубовато произнес:

— Я рад, что ты вышла замуж за моего сына, Агнес… Будь счастлива.

Затем Гаролд и Агнес прошли дальше. Только они двое. И больше никого.

Ей в голову не пришло ни одного подходящего слова, а Гаролд все молчал, пока они шли к самолету его компании. Они поднялись на борт, соответствующим образом ответили на поздравления членов экипажа. Затем самолет покатился по бетонной полосе, дождался разрешения и взлетел.

И только тут Гаролд сказал:

— Если не возражаешь, я поработаю. Надо разобраться с кое-какими документами.

— Конечно, — ответила Агнес, откинулась на сиденье и закрыла глаза.

Она проснулась примерно за полчаса до приземления и отправилась в роскошную туалетную комнату поправить макияж. Когда вернулась, Гаролд был по-прежнему поглощен бумагами, иногда писал что-то и не обращал на нее никакого внимания. Он что, планирует проработать все четыре дня, подумала Агнес с ужасом и выглянула в иллюминатор. Солнце опускалось в сияющее великолепие хрустального моря. Цвета напоминали розу, все еще приколотую к лацкану Гаролда.

Я просто перенервничала, подумала Агнес, заметив окруженные белоснежной пеной прибоя острова, куда они летели. Затем они пересели в принадлежавший компании вертолет, который доставил их на островок, принадлежавший Гаролду.

Их уже ожидала машина. Через несколько минут она остановилась около бунгало, отделенного от курортного комплекса пальмовой рощей, высокими воротами и каменными стенами, увитыми вечнозелеными растениями. Вместе с водителем, заносившим их вещи, Агнес поспешно вошла внутрь. Ей не хотелось, чтобы Гаролд перенес ее через порог, как будто их брак был настоящим. Она не смогла бы вынести это.