Ни слова о деньгах - Левитина Наталия Станиславовна - Страница 12

Он открыл дверь, и они вошли. Коля бросил спортивную сумку в угол, Люся обернулась, осматриваясь. А тут хороший ремонт!

– Иди ко мне, – Коля притянул девушку к себе и горячо поцеловал – но уже не ласковым и нежным поцелуем, как это было в такси, а неистовым – стукнули зубы и вдруг… он укусил её за язык!

Люся вскрикнула от неожиданности и боли и попыталась оттолкнуть обезумевшего от страсти любовника. Но у неё не получилось. Отработанным движением Коля ловко вывернул ей руку – вероятно, это был какой-то профессиональный приём – а ладонью зажал рот.

Люся возмущённо замычала, вытаращила глаза над прижатой к её лицу ладонью. Вывернутое плечо пронзила острая боль. Коля подхватил девушку и, не обращая внимания на её сопротивление, поволок вглубь квартиры.

Все его действия были отработаны до автоматизма. Швырнув Люсю на кровать, он тут же запрыгнул сверху и, придавив бедняжку своей массой, начал, будто паук, плести паутину из каких-то верёвок.

– Что ты делаешь?! – успела изумлённо крикнуть Люся. – Прекрати, ты с ума сошёл! Я так не хочу!

Дальше она вновь лишилась способности говорить, её рот оказался плотно набит скомканными тряпками, а снаружи Николай приладил шарик-затычку, как в порнофильме.

Всё это походило на страшный сон. Люся мотала головой и мычала, протестуя. Ах, если бы она успела объяснить парню, что вовсе не является поклонницей садомазохистских развлечений! Тогда бы он так себя не вёл. Ей это не нравится, они так не договаривались!

Люся думала, у них впереди – долгая и прекрасная ночь, постепенное и сладостное изучение друг друга, нежность, полёт…

Какая там нежность! Он распял голую Люсю на широкой кровати, примотав её руки к изголовью, а потом вышел из спальни и вернулся с сумкой. Когда Люся увидела, чтоон из неё достаёт, она затряслась от ужаса. Это был инструментарий законченного психа, урода, привыкшего распалять воображение просмотром порнухи, а теперь решившего реализовать свои самые извращённые фантазии. А Люсе отводилась роль подопытного кролика для удовлетворения его больной страсти.

– Ты мне сразу понравилась, – прошептал он ей на ухо, вновь залезая сверху. – Будешь послушной девочкой, я тебя не изуродую. Договорились? Итак, с чего мы начнём? Посмотри, что у нас тут есть…

Люся замотала головой, из её глаз, широко распахнутых от ужаса и отчаяния, градом катились слёзы…

Глава 5

Когда в пятницу утром Даша не обнаружила Люси в химлаборатории, она особо не удивилась. Подруга часто использовала рабочее время в личных целях – то ей надо к стоматологу, то в банк. А когда ещё работающей девушке решать всякие неотложные вопросы?

Завлаб Лев Дмитриевич (вообще-то его должность называлась гораздо более помпезно: он являлся «руководителем центра инновационных технологий») снисходительно относился к Люсиным отлучкам. Общее дело не страдало: подругу могла прикрыть Дарья. Она всегда оставалась на посту – серьёзная и собранная.

Однако Люсино вольное обращение с производственным графиком всецело искупалось её страстной любовью к работе. Она получала истинное удовольствие от того, чем занималась. Влюбившись в химию уже в школе, Люся никогда не сомневалась в своём профессиональном призвании. Она рьяно проводила химические опыты и с религиозным благоговением замирала над колбой в ожидании результата. Она прыгала и радостно верещала, когда эксперимент заканчивался удачно.

А Дарья оставалась равнодушной, только методично, как робот, выполняла необходимые функции. Она, безусловно, была талантлива. Гены деда-академика и родителей, помешанных на химии, проявлялись во всём. Даша на ходу, не задумываясь, исправляла Люсину ошибку в расчётах. Люся могла час ломать голову, а подруге было достаточно беглого взгляда…

…В одиннадцать утра, когда Лев Дмитриевич в пятый раз поинтересовался, «куда запропастилась наша красавица», а Люсин телефон в сотый раз ответил, что «абонент временно не доступен», Даша начала волноваться. Она знала, что вчера Люся назначила свидание некоему Константину. Чем закончилось эта встреча? А всё ли в порядке?

К тому же Даше не терпелось выложить новость – она хотела рассказать Люсе о невероятных претензиях Репникова. Даша предвкушала праведный гнев и страстное негодование подруги, когда она услышит о пятистах восьмидесяти тысячах рублей.

Данила и группа поддержки (три студентки химфака) после занятий снова тусовались в больнице у Андрея. Но на этот раз вели себя скромно, не шумели.

Данила, «золотой мальчик», сын владельца крупной фармацевтической компании, тихо пожаловался другу, что никак не удалось отвязаться от эскорта, «ты же знаешь, они в меня влюблены, все три». Но девочки, если и были влюблены в Данилу, ловко маскировали это чувство: они, отталкивая друг друга, ворковали над Андреем и преданно заглядывали ему в глаза.

Вся эта суета порядком поднадоела раненому герою. Раньше, безусловно, друзья помогали – их мельтешение отвлекало от постоянной и выматывающей боли. Но сейчас Андрею стало гораздо легче. Прошлой ночью он вдруг проснулся от удивительного и радостного ощущения: понял, что именно сейчас у него ничего не болит. Потом всё началось опять, к утру его снова ломало и корёжило. Однако периоды хорошего самочувствия, почти нирваны, становились чаще и длиннее.

Теперь ему не нужны были посетители, он не хотел, чтобы его тормошили и развлекали. Андрей с удовольствием остался бы один в палате – в тишине, наедине с мыслями.

Почти каждое утро во время обхода он видел Елену Борисовну. Пятиминутная встреча, взгляд, улыбка, несколько методичных и безжалостных или ласковых прикосновений – беглый осмотр пациента… Всё это – жесты, движения – превращалось в огромное богатство, и потом целый день Андрей наслаждался им. Он вновь и вновь прокручивал в памяти сладкие мгновения, заново переживал каждую секунду: вот она, голубоглазая богиня, зачем-то щупает его шею – что там, лимфоузлы? Чудесно! Все лимфоузлы организма – в её полном распоряжении, пусть проверяет сколько угодно! А вот она приложила фонендоскоп к груди, внимательно слушает сердечный ритм. Услышит ли она, о чём стучит его сердце? Оно заходится в восторге – вы необыкновенная, вы прекрасная, вы изумительная!

…Но вокруг опять шум, возня, девчачье хихиканье, разговоры, вопросы… И невозможно заняться собственными мыслями, растаять в сладкой дымке воспоминаний.

– Что-то ты, брат, приуныл! – воскликнул Данила. – Сейчас мы тебя развеселим!

Лучше бы совсем не приходили. Даже сестра, милая Дашка-черепашка, могла бы навещать пореже. Андрею стыдно, что она каждый день после работы мотается к чёрту на рога: сначала едет на маршрутке домой, на это уходит, как минимум, полчаса. Потом мчится в больницу. Устаёт конечно же, похудела, на лице одни глаза остались.

Всё встало с ног на голову. Только-только он принял мужское решение – бросить ненавистный институт, начать зарабатывать деньги, помогать сестре… И сразу же получил кувалдой по башке. Сейчас он более зависим и беспомощен, чем тогда, когда учился в политехе и сидел, свесив ножки, на шее у Даши. Он не только не обеспечил их существование (на что надеялся, устраиваясь в автосервис к Петровичу), но и опутал семью непосильными долгами… Верит ли Даша, что он не виноват в этой аварии? Он не нарушал правил. Ему просто ужасно не повезло.

Чувство вины перед сестрой было настолько велико, что Андрей предпочёл бы сейчас вообще не видеться с Дашей.

А с кем он с удовольствием пообщался бы – так это с медсестрой Полиной Фёдоровной. Потому что её можно вновь и вновь расспрашивать о Елене Борисовне. Он делает это с бесхитростной прямолинейностью, он постоянно пристаёт к медсестре с вопросами…

… – Где красотка? – напоследок поинтересовался Данила. К счастью, он собрался уходить и даже выставил из палаты девчонок.

– Ты о ком?

– Где Ленусик? Твоя вредная врачиха?

Андрей замер, потрясённый до глубины души фамильярностью Данилы. Разве можно безупречную и недосягаемую Снежную Королеву, сотканную из сверкающих снежинок и голубого инея, называть «красоткой», «Ленусиком» и «врачихой»?