Наваждение - Кренц Джейн Энн - Страница 23

Ему вдруг представилось, как нежные бедра Шарлотты обвились вокруг его талии, а ее маленькие ноготки впились ему в спину.

Он снова отхлебнул бренди — Шарлотта не идет у него из головы. До сих пор ощущает ее аромат, его ладонь помнит форму груди.

Бакстер подумал, что ночь предстоит длинная.

Логика и разумные доводы сегодня ему не помогут. Он знал, что не сможет изгнать из памяти навязчивый образ — Шарлотта в его объятиях,

Но когда встретится с ней в следующий раз, он будет держать себя в руках и не позволит потерять самообладание.

Бакстер бросил взгляд на рюмку и увидел, что выпил все до капли. Он поставил ее на стол и заметил запечатанный конверт, И сразу же вспомнил: конверт принесли незадолго до того, как ему отправиться на встречу с Шарлоттой.

Записка была от вдовы его отца, Мериэнн, леди Эшертон. Это уже третье послание за неделю.

— Черт! — Бакстер взял со стола письмо и сломал печать.

Текст записки полностью повторял две предыдущие, которые Мериэнн отправила ему несколько дней назад. Письмо было коротким и деловым:

«Дорогой Бакстер.

Я бы хотела поговорить с тобой об одном деле, не терпящем отлагательств, и настаиваю, чтобы ты явился ко мне, как только сочтешь возможным.

Твоя леди Э.»

Бакстер скомкал записку и швырнул в огонь, как и два предыдущих послания Мериэнн, проблемы кострой не идут ни в какое сравнение с его бедами. Её волнуют только деньги, особенно деньги Эшертонов. Отец назначил Бакстера опекуном сына Гамильтона, и Бакстер мог распоряжаться наследством и должен был вести все денежные дела, пока тому не исполнится двадцать пять лёт. Мэриэнн не устраивало такое положение дел. Как, впрочем, и Гамильтона.

Бакстеру оставалось нести это бремя ещё сколько лет, прежде чем он сможет переложить ответственность на своего сводного брата.

Он отбросил в сторону свои старые проблемы и сосредоточился на том, что сейчас для него важнее всего. Опершись о кожаные подлокотники кресла, скрестил пальцы и напряженно уставился в огонь.

Сент-Ивс еще не решил, как истолковать события сегодняшнего вечера, но ясно одно: опасность где-то совсем рядом, и Шарлотта ходит по краю пропасти.

В жаровне догорали угли, наполняя комнату в черно-красных тонах слабым зловещим светом. Пряный аромат фимиама обострял ощущения. Разум открылся сверхъестественным силам.

Приготовившись к сеансу, он прошептал:

— Открывай же карты, любовь моя.

Гадалка перевернула первую карту.

— Золотой грифон.

— Мужчина.

— Всегда мужчина. — Гадалка, сидевшая за низким столиком, подняла глаза. — Берегись его. Грифон вскоре встанет на твоем пути.

— Но сможет ли он разрушить мои планы?

Она нерешительно перевернула следующую карту.

— Феникс. — Потянувшись за следующей картой, она открыла и ее. — Красное кольцо.

— Ну так что же?

— Нет. Золотой грифон доставит тебе много неприятностей, но в конце концов ты его одолеешь.

Он улыбнулся.

— Так и будет. А теперь расскажи мне про женщину.

Гадалка перевернула еще одну карту.

— Леди с зелеными прозрачными глазами. Она ищет.

— И никогда не найдет?

Гадалка покачала головой:

— Никогда.

— Она всего лишь женщина. С ней у меня не будет хлопот.

С гадалкой тоже, когда он выполнит все, что наметил. Он избавится от нее, как только придет время. Сейчас она еще нужна и полностью ему подчинена, находясь в плену собственных страстей.

— Что ты скажешь об этой любопытной картинке, Ариэл? — Шарлотта придвинула к сестре альбом с акварельными набросками Друсиллы Гескетт. — Ты лучше меня осведомлена о модных веяниях. Когда-нибудь видела что-либо подобное?

Ариэл налила себе еще чаю, мельком взглянув на альбом, который был раскрыт на середине. Глаза ее округлились от изумления, когда она увидела набросок обнаженной фигуры, украшавшей левую часть страницы.

— М-м-м, пожалуй, нет, — сухо промолвила Ариэл. — Мне ни разу не приходилось видеть ничего подобного,

Шарлотта бросила на нее укоризненный взгляд.

— Я не имею в виду набросок со скульптуры. Посмотри вот сюда — видишь? Маленький рисунок в углу листа. Кажется, это круг с треугольником внутри. А по краям треугольника и внутри него — какие-то маленькие фигурки.

— Да, вижу. — Ариэл задумчиво покачала головой. Но это нисколько не напоминает модные виньетки в художественном журнале Аккермана. Возможно, нечто похожее можно встретить в каких-нибудь дамских журналах.

— А что, если это египетская или римская эмблема?

— Не думаю. — Ариэл задумчиво водила кончиком пальца по рисунку. — Одному Богу известно, сколько таких декоративных мотивов скопировано с египетских и римских древностей. В Лондоне их встретишь у каждой модистки и обойщика. А с тех пор как в моду вошел стиль древнего Замара, повсюду только и видишь что дельфинов да морские раковины. Но этот рисунок мне не знаком.

— Друсилле Гескетт зачем-то понадобилось скопировать его в свой альбом для акварелей, который она, по-видимому, собиралась посвятить исключительно наброскам с античных статуй.

Ариэл вопросительно подняла на нее глаза.

— Но этот рисунок выполнен карандашом и чернилами, а вовсе не акварельными красками.

— Да. И совершенно не вписывается в ряд остальных набросков.

— Это уж точно. — Ариэл слабо усмехнулась. — Неужели миссис Гескетт — одна из тех великосветских клиенток, которых ты надеялась заполучить? Кажется, она питала живой интерес к мужским торсам.

— Да, правда, ее вкусы и пристрастия теперь не имеют значения. Но что действительно занимает меня, так это причина, которая заставила ее присовокупить столь странный рисунок к остальным наброскам.

— Что это за красно-бурое пятнышко на переплете? — спросила вдруг Ариэл. — Акварельная краска?

— Возможно. — Шарлотта потрогала пятнышко кончиками пальцев. — А что, если это кровь?

— Боже мой!

— Может быть, миссис Гескетт умерла не сразу после того, как в нее стрелял неизвестный убийца, и успела засунуть альбом под шкаф? — прошептала Шарлотта.