Волшебные бутылки - Амусина Розалия Михайловна - Страница 7

– Но я же не верблюд… - похолодел Серёжка. - У меня уже от твоего лимонада пузырьки в носу бегают!

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы не раздался спасительный звонок

– А, Воробей! «Звёздно-земляничного» хочешь? - кинулся Тимка на новую жертву.

– Спрашиваешь!

Осоловевший от лимонада, Сережка сполз со стула. Гость с удовольствием нанял его место. Отпивая маленькими глоточками и блаженно жмурясь, он весь сиял.

– Пей, пей! - ласково говорил Серёжи. - Мы тебе ещё нальём!

После пятого стакана Воробей взмолился:

– Хоть убейте- не могу больше! У меня уже в животе шипит!

Когда со всеми четырьмя бутылками было покончено, Тимур сунул их под край и наполнил по второму разу. Нельзя же было не использовать волшебных свойств биологических стимуляторов и сдать бутылки просто так. Шутка ли - простая вола через пятнадцать минут станет лимонадом!

И как раз через четверть часа явился Эрик.

– Любезный граф! - галантно встретил приятеля хозяин дома. - Не желаете ли вы утолить жажду?

– Мерси, маркиз, я не прочь!

– Держите бокал!

Эрик не поморщившись, выпил две бутылки.

– Послушайте, граф… - начал было Тимка.

– Имейте совесть, маркиз! - перебил Эрик. - Вот, Воробью налей!

– Опоздал! - простонал тот. Я уже готов!

– Ах, так! заявил Тимка. - Пока не наполним бутылки по третьему разу, в кино не пойду!

– Мне нужно в туалет, - поспешно сказал Сережка и ретировался.

Ребята возмутились - такой фильм! - но Тимур категорически отказался идти - не признаваться ям им, что надо сэкономить деньги на дорогу в Синегорск.

– Нервное расстройство! - поставил диагноз Эрик, и, махнув рукой на упрямого друга, ребята ушли.

А Тимку мучила совесть.

«А что, если продавщица получили из-за меня выговор? Или вообще с работы сняли? Ну ладно, утро вечера мудренее»

И наш герой пошел спать.

Как Тимка попал на дно чёрной бутылки

Вы думаете, легко спать, когда у тебя на душе кошки скребут?

Тимке снилось, что он сидит на дне большой чёрной бутылки. На горлышке, болтая ногами, устроился Серёжка. В руках он держит удочку.

– Привет тебе, золотая рыбка! - почему-то говорит Серёга

– Ты с хвостом или без хвоста?

– С хвостом! удивлённо оглядывает себя Тимур и в недоумении шевелят плавниками.

– Тогда Я тебя вытащу! - решает малыш и опускает вниз леску с красным крючком.

Долго, долго Тимку тянут кверху. Наконец-то горлышко! Тимка на свободе.

– А где твой хвост? - возмущается Сергей.

И точно - хвоста уже нет.

– Такой ты мне не нужен! кричит братишка и сталкивает Тимура обратно. - Торчи теперь а бутылке все каникулы! Будешь знать, как обманывать честных людей!

– Я отращу хвост, клянется старший брат. - Даю тебе слово! Только вытащи меня!

Но Сережки отрицательно качает головой.

– Эх ты! -. негодует Тимур. Чёрная у тебя совесть!

– А у тебя и вовсе никакой совестя нету - ни черной, ни белой, ни даже зеленой! - услышал он в ответ и, вздрогнув, проснулся.

– Ни сна, ни отдыха! - пробурчал Тимка. - С этим пора кончать! - И, зло покосившись на спящего Серёгу, пообещал: - Я тебе всё припомню!

Как великомученик Евстафий угодил в сундук

Рано утром вернулся отец, и шапка была вызволена из заточения.

За завтраком Тимка сидел как на иголках. Наскоро проглотив пирожки с грибами, он умчался к себе в комнату. Надо было торопиться, перед поездкой в Синегорск предстояло выполнить неотложное пионерское поручение

Сунув под мышку картину Сурикова «Переход Суворова через Альпы» и прихватив со стала букет белоснежных хризантем, Тимка выскочил за дверь.

Дело и том, что неподалёку жила тётя Паша, которая была своего рода знаменитостью. Эта крепкая, как боровик, бабушка была самым старым человеком в их районе, и ребята пытались сделать из неё свою подшефную. Но тут, как говорят, нашла коса на камень.

Тётя Паша щедро угощала ребят двадцатью сортами варений, но от коллективного мытья посуды и художественного чтения газеты вслух решительно отказывалась. И ещё была У неё странность - эта древняя старушка страдала религиозными предрассудками.

Надо же! Сохранилась с доисторических времён одна набожная старушка, и именно в их зоне пионерского действия! Это было уже просто ЧП! Третье звено ломало голову: как сделать её нормальным человеком?

Ребята даже советовались с дворником дядей Гришей.

– Эх, не верит она ни во что! - сказал тот. - Ни в бога, ни в чёрта! Простонали бабуся с норовом. Ей долбят «Бога нет!»,

А она: «Знай, есть!» Ей - «брито», они «стрижено».

Вот эту-то тётю Пашу и должен был Тимур поздравить - сегодня ей исполнялось девяносто два года!

К счастью, дверь в бабушкину квартиру была приоткрыта, и Тимур, натянув «невидимку», чтобы сделать сюрприз особенно эффектным, нырнул а коридор.

В это время тётя Паша, не довязав рукав свитера, сладко дремала в своем кресле.

Сунув букет в вазу на столе, Тимка начал действовать.

«Куда бы мне пристроить Суворова» думал он, оглядывая стены, и вдруг за метил: в углу висела большая икона.

«Ага! Повесим нашу картину рядышком. Пусть сравнивает бабуся! Прежде всего, надо человеку привить хороший вкус, а потом уже бороться с предрассудками».

Не раздумывая дольше, Тимка принялся за дело. Но только он забрался на табуретку, как обнаружил, что железное ушко, на котором держится икона, наполовину оторвалось и вот-вот отскочит Хотя Тимур и не питал к святому никаких нежных чувств, совесть требовала помочь тёте Паше.

– Придётся починить, пробормотал он и осторожно стал снимать икону - молоток и гвозди лежали в передней. Как раз в эту минуту Пелагея Захаровна приоткрыла глаза и обомлела: Евстафий Великомученик, тридцать лет безропотно провисевший в своём углу, медленно сползал вниз но стене, пуская зайчиков золотым ореолом.

– Батюшки, святы! - ахнула тетя Паша. Чего это он задумал? Не снится ли мне, старой, такое наваждение! - Бабка кольнула себя спицей в коленку. - Нет, на чувствительно! Снится, значит! Так. Так… - И старушка с живейшим интересом стала наблюдать, что будет дальше.

Тем временем святой Евстафий, искоса поглядывая на хозяйку, бочком пробирался вдоль стенки.

– Ты куда это, батюшка? - но выдержала Пелагея Захаровна.

– Прогуляться! - неожиданно для самого себяотпарировал Великомученик. Потом озорно добавил: - И кваску хлебного полить!

Тётя Паша укоризненно покачала головой:

– А пристало ли тебе, святой отец, кваском-то баловаться? Да и гулять-то тебе, почтенный, не подобает!

Евстафий, как видно, призадумался и на секунду замер, «у святых какие-то там заповеди есть… с трудом вспоминал Тимка. - Чего бы такое позаковыристее загнуть? А заодно и полезное что-нибудь внушить бабусе?» И выпалил:

– Не забывайте, бабушка, что первая святая заповедь гласит: «солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья».

Старушка слегка опешила» а Великомученик сделал ещё несколько нерешительных шагов к двери.

Но тете Паше даже и во сне не хотелось расставаться со своей иконой.

– Ах, вот как! - вспылила она. - Я ли тебе свечки не ставила? Я ли тебе венчик «Новостью» не чистила?- Бабушка по- деловому начала загибать пальцы.- Всю неделю постилась! От шоколадного торта в гостях отказалась! На одних только кашах и ехала да чаи вприкуску гоняла! - Укоризненно качая головой, бабка продолжала перечислять:- Даже ряженку свою любимую на завтрак не принимала…

«Ну и заливает», - подумал Тимка и вступил с тётей Пашей в душеспасительный разговор.

– Как же так, Пелагея Захаровна!- замогильным шёпотом произнесла икона. - А мороженое кто позавчера на углу покупал?

Но тётю Пашу не так-то легко было сбить с панталыку.

– Не крохоборствуй, батюшка! - сказала она. - Мороженого там с гулькин нос было! - Старушка чуть помедлила и с вызовом добавила: - Может, ты мне» святой отец, и сосиску в укор поставишь? Так не сетуй, батюшка. - сосиска-то диетическая была!