Волшебный кувшин Хомы и Суслика - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 2

— Ты чей? — спросил щенка Суслик.

Тот не ответил, прекратил скулить и приветливо постучал хвостом по земле.

— Вежливый, — приятно удивился Суслик.

— Радуется, малыш.

— Какой он тебе малыш? — по привычке возразил Суслик. — Он вдвое больше тебя!

— Всё равно маленький.

— Где твоя мамочка? — растроганно засюсюкал Суслик.

— Где-где! — передразнил Хома. — Говорю же, маленький. Он ещё разговаривать не умеет.

— А прислушивается!

— Ну, кое-что он уже понимает, не маленький, — согласился Хома.

Щенок, склонив голову набок, внимательно шевелил ушами.

— Глянь на его глаза. Умные, карие! — восхитился Хома.

— А разве карие — умные? Вот не знал.

— Не знал… У меня какие? Карие!

— Раз у тебя глаза тоже карие, думай, что с ним делать. Оставлять его тут нельзя, — когда надо Суслик бывал очень умным.

— Отведём его поближе к деревне. А там он сам дорогу найдёт, — решил Хома.

— А у тебя и впрямь глаза карие, — пригляделся к нему Суслик. — Раньше я что-то не замечал.

Хома подозрительно посмотрел на него. Но Суслик сказал это без всякого умысла. Вид у него был, как всегда, простодушный.

— Идём с нами, дурашка, — позвал Хома щенка.

Тот послушно встал и покатился за ними.

— Не отставай, — улыбались они и прибавляли шагу, — а то снова заблудишься.

— Ты хоть знаешь, какой он породы?! — торжественно сказал Хома.

— Какой?

— Волкодав! Вылитый волкодав, уж я-то знаю.

— Откуда? — не поверил Суслик. И обернулся на щенка.

— Знаю, и всё! — твердил Хома. — Я на целых полгода старше тебя, — любил он об этом напоминать. — Я столько собак перевидал на своём веку! И окрас у него волкодава, и лапы широкие, и уши торчком. А погляди на его чёрный нос. Значит, злобный, как волкодав!

— Сам ты злобный, — обиделся за щенка Суслик. — Наговариваешь на него, когда он тебе возразить не может.

— Ничего подобного! Волкодав и должен быть злобным. Разве добрая собака с Волком сладит?

— С ним и злая не сладит, — убеждённо сказал Суслик. — Ох, чувствую, нарвёмся мы на Волка.

Хома тоже забеспокоился:

— Да уж он-то собачий запах далеко слышит, особенно маленьких собак.

Что они предчувствовали, ожидали, — то и случилось.

Прямо на них Волк вышел! С подветренной стороны.

Прижались друг к другу Хома и Суслик. А щенок, на что уж несмышлёный, и то сообразил за ними спрятаться.

Конечно, хоть кто-то, Суслик или Хома, мог бы спастись. Кинулись бы в разные стороны. Одновременно за двумя не погонишься! А может, и оба уцелели бы. Волк, скорее всего, предпочёл бы нерасторопного щенка. К тому же толстого.

Но друзьям такое и в голову не приходило: оставить щенка, а самим удрать. Позор тогда! Он им доверился, а они его бросили? Нет уж, будь что будет.

— Вы куда с волкодавом собрались? — оскалился Волк. — На охоту?

— Говорил же тебе — волкодав, — не удержавшись, заметил Хома Суслику.

— Да это я так, в шутку, — хохотнул Волк.

— Ты с кем шутишь? — вдруг вдохновенно заявил Хома. — С ним? — Он отступил и важно указал на припавшего к земле щенка. — С этим волкодавом?

— Да я его на одну лапу положу, другой — прихлопну! — разъярился Волк.

— Ага, — язвительно произнёс Хома, — и папашу его — волкодава? И мамашу его — волкодавицу?

Волк беспокойно завертел башкой из стороны в сторону.

— Фу! — Он перевёл дух. — Ну и врун ты тёмный! Я бы их давно учуял.

— Мы-то тебя не учуяли, — не сдавался Хома.

— А я всегда против ветра крадусь, — похвастался Волк.

— Они что, глупее тебя? — невинно заметил Хома.

— Умнее, — поспешно добавил сообразительный Суслик. — Они на волков обученные!

— Голос! — не давая Волку опомниться, приказал Хома щенку.

— Да тихо ты! — вскричал Волк и прошептал: — Не надо.

— Помолчи пока, дорогой, — почтительно попросил щенка Хома.

Волк только бессмысленно глазами вращал.

А глупый щенок внезапно взял и тонко взлаял.

— Тсс… — зашипели они втроём: Хома, Суслик и особенно Волк.

В трудное Волк попал положение. Он не знал, как и выкрутиться.

Тогда-то и наступил момент, когда что-то ждёшь, но ничего не случается.

Волк ожидал, что вот-вот, сейчас, волкодавы появятся. Но они не появились.

Хома и Суслик в страхе считали, что теперь он им точно не поверит. Но он поверил.

«С этими обученными волкодавами, — тревожно подумал Волк, — надо ухо востро держать. Вероятно, они рисковать не хотят и удобный момент выбирают».

— Да не трону я его! — крикнул он вроде бы Хоме и Суслику, но на всю рощу, чтобы возможные волкодавы слышали. — Я его домой провожу, чтобы другие не тронули!

И, доказывая свои добрые намерения, хотел было погладить щенка.

— Не вздумай, — сурово предупредил Хома. — А не то твой запах останется, и они его кормить перестанут.

— Ох, перестанут, — подтвердил умница Суслик.

Это ещё больше убедило Волка, что щенок не какой-то безродный бродяжка.

И пожалуйста! Ничего плохого больше не ждали — и ничего плохого не случилось.

Хома, Суслик и Волк — втроём — проводили щенка до сельской околицы. Впрочем, осторожный Волк — только до края рощи. Продолжая озираться, он громогласно напутствовал их:

— Вы там скажите, что я о нём тоже заботился! Пусть вспомнят про это, когда вдруг в рощу заявятся!

И поспешно скрылся.

— Слышал, как он заливал? — подмигнул Хома Суслику. — Для волкодавов старался!

— Думал, что они в роще, — рассмеялся Суслик.

У околицы щенок наконец почуял знакомые места. И, смешно переваливаясь, побежал по тропинке.

Даже не оглянулся.

Ну и пусть. Лишь бы ему было хорошо!

И вновь судьба сделала крутой поворот: чего не ждали, то и случилось.

Неожиданно навстречу щенку выбежала небольшая собачка — сразу видно, мамаша — и начала его нежно тормошить и вылизывать.

— А ты говорил — волкодав, — упрекнул поникший Суслик.

— Твоё счастье, — Хома и глазом не моргнул — карим. — Нашёл, о чём жалеть. Да волкодавы бы нас вмиг разорвали. Плохо ты их знаешь!

Дальше они не сталигсудьбу испытывать, а то она опять свою круговерть затеет. Хватит с них!

Как Хома Кабана победил

Вce этого Кабана «пришлым» называли. Скажешь о нём, обязательно спросят: «Пришлый?», хотя он один на всю рощу.

Откуда он заявился, неизвестно. А сам пришлый Кабан отмалчивался.

Лишь как-то, жадно хрумкая жёлудями, невнятно сказал любопытному Хоме:

— Там, где я был, несладко. Там сладких жёлудей нет.

И что в них тупой Кабан находил? Они же горькие.

А впрочем, у каждого — свой вкус. Лиса, вот, мышей ест. Глупых-преглупых. И от этого ещё хитрей становится. Лучше бы она жёлудями питалась! Лучше — для Хомы. Глядишь, и до него доберётся.

Пришлый Кабан тоже не отказался бы от мышей, но жёлуди любил сильнее. Ну и ешь их, да только с умом. Не жалко.

Но и то правда, что из каждого жёлудя мог бы дуб вырасти. А пришлый Кабан съедал их неимоверное количество. Наверно, не одну будущую рощу умял. Прямо на глазах толстел куда быстрее, чем сами дубы. И понятно: дубы щедро отдавали, а он жадно брал.

Просто помешался Кабан на еде. А ведь он, невежа такой, древесные корни раскапывал. Что значит пришлый! После него хоть трава не расти!

Вскоре и к орешнику, усыпанному вкусными орехами, подобрался. Сначала под лещинами закатившиеся жёлуди искал, затем и сами орехи распробовал. Стал нещадно орешник ломать.

В общем, ему всё равно стало: жёлуди или орехи. Лишь бы побольше.

Зато Хоме не всё равно. Сколько раз умолял его Хома:

— Зарой обратно корни, дубы засохнут! Не ломай орешник, орехи не вырастут!

Кабан лишь насмешливо хрюкал:

— На мой век хватит.

Лопнуло терпение у Хомы. Решил он его проучить. Может, тогда пришлый Кабан уберётся отсюда и станет пришлым где-нибудь в другом месте. А может, и одумается, несмотря на свою тупость. Всякое бывает.