Триптих в черно-белых тонах - Крюкова Тамара Шамильевна - Страница 13

   Клавдия пожала плечами.

   - Ну и что? Если это очередная проверка, считай, что я её не выдержала? Я не понимаю, чему тут нравиться. Обычный снимок.

   - А женщина? Тебе она нравится?

   Девушка придирчиво оглядела портрет.

   - Так себе.

   - Между тем, это знаменитая Коко Шанель. Женщина, от которой мужчины сходили с ума.

   Клавдия посмотрела на фотографию с куда большим интересом.

   - Это и есть Коко Шанель? Такая: - Клавдия не сразу нашла подходящее слово, - :никакая. Что в ней все находили?

   - Шарм и внутреннюю уверенность, что она красавица. Внешность - ничто. Важно, как ты себя ощущаешь. До тех пор, пока ты считаешь себя пугалом, все будут о тебе того же мнения. Усекла?

   - По твоему, если я решу, что я неотразима, все прямо обалдеют от моей красоты? У людей что, зрение упадёт?

   - А ты попробуй и увидишь.

   - У меня со зрением всё в порядке. И с головой тоже.

   - А, по-моему, нет. Ты сплошной клубок комплексов. Тебе от них надо избавляться.

   - Это как? Свободная любовь, что ли? - язвительно сказала Клавдия, вспомнив мамины уроки и рассуждения, что всем парням нужно только одно - затащить девчонку в постель. Теперь понятно, для чего умные рассуждения об имидже и приглашение на выставку. Да ещё и за билет заплатил. Щедрый какой!

   - Решил, что такая, как я, будет рада отдаться любому? Что на меня никто не позарится, артачиться не буду?

   - Ты что? Я же совсем не об этом, - опешил Савва.

   - Знаю я, как не об этом. Что ты мне этой Шанелью тычешь? Она развратная.

   Губы у Клавдии задрожали. На глаза навернулись слёзы. Она хотела убежать, но, неловко повернувшись, потеряла равновесие и ударилась лбом о стену, едва не сбив висевшую там фотографию. От собственной неловкости, боли и унижения она в бессилии опустилась на пол и, не сдерживая слёз, зарыдала. Савва присел рядом.

   - Выслушай меня, пожалуйста. Я не думал ничего такого. Честно. Если хочешь, я никогда даже пальцем тебя не коснусь. Кто вбил тебе в голову всю эту чушь? Ты классная девчонка. Я просто хочу, чтобы ты сама это поняла. Почему ты мне не веришь?

   Он все говорил и говорил. Его голос действовал на Клавдию успокаивающе. Обида и злость мало- помалу отступили. Савва обнял её за плечи и, утешая, гладил по волосам, совсем как это делала мама. Клавдия не находила в этом жесте ничего предосудительного. Она тихонько всхлипнула и затихла. Ей так хотелось верить в сладкую ложь, будто он может сделать из неё принцессу.

   Внезапно Клавдия опомнилась, что они в зале не одни. В пору было провалиться от стыда. Она поспешно встала.

   - Пойдем отсюда.

   Они почти бегом покинули выставку. Клавдия остановилась только, когда Дом художников остался позади. Достав бумажный платочек, она шумно высморкалась.

   - Ты думаешь, я дура?

   - Угу. При стольких недостатках должно же у тебя быть хоть одно достоинство, - улыбнулся Савва.

   - Как это? - не поняла Клавдия.

   - Ну даже классики говорили, что ум в женщине - это недостаток. Соответственно глупость:

    - Так, по-твоему, я дура? - с вызовом спросила Клавдия.

   - Ну вот, опять не в точку. Я же тупой, намёков не понимаю. Замётано: ты умная, - улыбнулся Савва.

   Он был забавный. Клавдия застенчиво улыбнулась:

   - Я дура. Прости. Не знаю, что на меня нашло.

   - Всё в порядке. На самом деле это нормально. Просто ты всю жизнь жила как будто в скорлупе. Она так приросла к тебе, что стала панцирем, второй кожей. А теперь её надо сломать, чтобы наружу вышла ты настоящая.

   - Я и есть настоящая.

   - Нет, ты играешь не свою роль. Помнишь, как у Шекспира: "Надень личину, и личина прирастёт". Так вот на тебя надели не твою личину. Я просто хочу снять маску.

   - Ты красиво говоришь. Но это всего лишь слова.

   - Вначале было слово. И потом Шекспир - это же гениально! <Надень личину, и личина прирастёт>. А что если сделать наоборот? Ты когда-нибудь мечтала стать актрисой?

   Клавдия покраснела, как будто её застали за чем-то постыдным. В детстве она иногда представляла себя артисткой, хотя при её внешности, мечтать об этом было смешно. Савва сделал вид, что не заметил её смущения.

   - С сегодняшнего дня попробуй играть роль очень симпатичной девчонки. А я буду твоим стилистом. Идёт?

   Идиотское предложение. Не хватало стать всеобщим посмешищем. Она помотала головой:

   - В универе меня засмеют.

   - Ну если хочешь, можешь для всех оставаться прежней. А мы с тобой будем играть в театр. Согласна?

   Она на мгновение задумалась. Что она теряет? В мегаполисе маловероятно встретить кого-нибудь из знакомых.

   - Не знаю. Может быть, - неопределённо сказала она.

ГЛАВА 8

   - Я очень красивая. Я отлично выгляжу. У меня всё получается. Я знаю себе цену. Все в восторге от меня.

   Почти месяц Клавдия, как заклинание, твердила эти фразы. Не то, чтобы она верила, что превратится из гадкого утёнка в лебедя. Она трезво смотрела на вещи и скептически относилась к энтузиазму Саввы сделать из неё нечто симпатичное. Скорее это было игрой, в которой каждый вёл свою партию. Савва вообразил себя психологом, а она ему подыгрывала: каждый день по пять минут улыбалась своему отражению, а когда мамы не было дома, несла чушь про собственную неотразимость.

    Поначалу Клавдия чувствовала себя полной идиоткой. Если бы кто услышал, как она себя нахваливает, в пору было сгореть со стыда. Постепенно чувство неловкости ушло, и она стала замечать, что утренний ритуал поднимает настроение. Правда, красавицей она себя так и не ощутила, но, произнося заученные фразы, она думала о Савве, было приятно осознавать, что она хоть кому-то нравится.

   Клавдия держала знакомство с Саввой в секрете. Мама не одобрила бы их дружбы. Она слишком болезненно относилась к парням. В отношениях с Саввой не было ничего предосудительного, но для маминого спокойствия, Клавдия решила скрыть, что у неё появился друг. Это было не трудно: Антонина Павловна была зав. Кафедрой, читала лекции на дневном и на вечернем отделении, готовила абитуриентов к поступлению и проводила дома гораздо меньше времени, чем на работе.

   Больше откровенничать было не с кем, хотя с Наташей они по-прежнему считались подругами. Наташа даже не заметила, что между ними пробежала чёрная кошка. Она была так занята собой, что не обращала внимания на оттенки чувств вассалов. Клавдия удивлялась своей слепоте. Только теперь она осознала, что их дружба существовала только в её воображении. Прежде разрыв с Наташей стал бы настоящей трагедией, но Савва сделал его безболезненным. Он на удивление легко вошёл в жизнь Клавдии, заполнив пустоту.

   Они перезванивались каждый день и несколько раз встречались. Савва водил её то на выставку художников под открытым небом, то в театр, то на книжный развал, то просто по тихим улочкам в самом центре города. Клавдия не предполагала, что в сердце Москвы есть островки покоя. Без толпы город выглядел по-другому. Каждое здание представало, как нечто уникальное. Савва рассказывал об архитекторах, о стилях. Он был ходячей энциклопедией интересных фактов.

   Клавдия удивлялась, что поначалу он показался ей затурканным рохлей. Скоро первое впечатление стёрлось. Внешность отошла на второй план. Для дружбы рост не имел значения, а романтических чувств Клавдия не испытывала.

   При встречах с Саввой она по- прежнему стягивала волосы в хвост и носила очки, но он будто не замечал этого. Клавдия подозревала, что обещание сделать из неё топ-модель, всего лишь уловка, чтобы начать встречаться. Впрочем, она была не против. Её, как магнитом, тянуло к Савве. Дело было даже не в его эрудиции. Он видел в Клавдии личность. Только с ним она чувствовала себя остроумной и раскованной. Только с ним она покидала броню, которой окружила себя с детства.