Исав - Андерсон Пол Уильям - Страница 3

Высоко над головой висел Осман — ослепительная белая звезда, вдвое ярче солнца, но из-за своей удаленности посылавшая этой планете едва ли одну шестнадцатую часть того тепла, что получала Земля. Облака, имевшие красноватый оттенок, плыли, гонимые ленивыми ветрами, по темным небесам, где едва виднелась одна из трех лун. Давление здешней атмосферы было в три раза больше земного. Она состояла в основном из водорода и гелия, с примесью метана и аммония и со следами других газов.

Планетарное ядро было покрыто панцирем льда, смешанного с камнем и пронизанного пластами, почти не содержавшими металлов. Поверхность планеты была серой и местами блестела. Постепенно понижаясь, она переходила в темное неспокойное море жидкого аммония, горизонт которого терялся в необозримой дали. Радиус кривизны его поверхности составлял семнадцать тысяч километров, так что Долмади не мог рассмотреть абсолютно ничего.

Сооружения, громоздившиеся вокруг, тоже были изо льда. Их гладкие стены блестели, будто стеклянные, и этот холодный блеск нарушали только дверные проемы или непонятные резные символы. Улиц, в обычном смысле этого слова, не было, но наблюдатели с воздуха обнаружили бы в расположении построек очень сложный рисунок, о котором жители домов не могли или не хотели ничего сказать. Между сооружениями гулял порывистый ветер, и каждый издаваемый им звук в этой атмосфере был похож на визг.

Движение, весьма оживленное, походило на морские волны. В основном это были пешеходы-аборигены, спешившие по своим делам со странного вида инструментами и сосудами, которые наводили на мысль о культуре раннего неолита внеземной цивилизации. Тяжело громыхали повозки, нагруженные товарами из внутренних областей. Впряженные в них тягловые животные напоминали миниатюрных динозавров, сконструированных кем-то, кто краем уха однажды слышал о таких существах. Ближайшие их родственники, правда более изящные, использовались для верховой езды.

На морских волнах подпрыгивали рыбачьи лодки, сплетенные из чего-то вроде ивняка и обтянутые кожей. Конечно, рыбачьими их можно было назвать с большой натяжкой, поскольку настоящая рыба прожила бы здесь без специальной защиты не дольше, чем человек.

Через наушники шлема Долмади слышал лишь пронзительные взвизгивания ветра, отдаленный рокот волн, звук собственных шагов и скрип повозок. Сулейманиты никогда не заговаривали на улице, даже случайно; тем не менее они общались друг с другом, и причем непрерывно: жестами, волнообразными движениями жесткого меха, с помощью разных оттенков запахов. Человека они обходили стороной, но лишь потому, что его костюм был для них слишком горячим на ощупь. Эмиль подал и получил в ответ много сигналов приветствия.

По истечении двух лет четверть жителей Побережья и Нагорья попали в зависимость от таких коммерческих товаров, как металл, пластик и энергоэлементы. Местная рабочая сила была дешевой и использовалась как вспомогательная для постройки космопорта на горе, возвышавшейся над городом, да и теперь аборигены выполняли большую часть работ. Это избавляло от необходимости устанавливать автоматику и было одним из источников чистой прибыли здешней базы.

Наклонившись вперед, Долмади начал взбираться на гору. Через десять минут он достиг дворца.

Полдюжины аборигенов, выставленных на посты перед большим зданием с башенками наверху, не были охранниками. Хотя на Сулеймане случались и войны, и грабежи, убийство вождя казалось его жителям просто немыслимым. (Возможно, это было результатом воздействия ферментов? Ксенологи заметили, что во всех исследованных ими общинах вожди ели определенную пищу, которая, как утверждали «придворные», отравила бы любого другого. Вполне вероятно, они были правы.) Барабаны, палки с привязанными к ним перьями и другие, совсем уже непонятные вещи, которыми были увешаны «дежурные», предназначались для церемоний.

Долмади подавил нетерпение и не без удовольствия проследил за ритуалом открывания дверей и сопровождения гостя в апартаменты вождя. Сулейманиты были приятными и симпатичными существами. Подобно людям, они относились к разряду двуногих прямоходящих, но были более плотными и невысокими — примерно по плечо Долмади, не отличавшемуся большим ростом, а кроме того, имели цепкий хвост. На их руках росли по четыре пальца: два больших и между ними два средних. Круглые головы были снабжены клювами, как у попугая, органами слуха им служили внутренние уши, а глаз было три: один большой, золотистого цвета — в середине и два маленьких, менее развитых — для бикулярного и периферийного зрения. Одежда, как правило, сводилась к чему-то вроде кожаной сумки с мехом, затейливо разукрашенной символами. Сигналы они подавали в основном с помощью желез внутренней секреции и меха цвета красного дерева. То, что язык сулейманитов включал в себя такой действенный неголосовой компонент, значительно затрудняло попытки людей освоить его, впрочем, не более, чем многое другое.

Когда Долмади вошел в отсвечивающую голубым ледяную пещеру — комнату для приемов, Талассократ обратился к нему только голосом. Наушники понизили высокие частоты, сделав их доступными для человеческого слуха. Тем не менее писк и треск заметно портили обычно впечатляющее воздействие многоцветной короны и резного жезла. Карлики, горбуны и уроды, сидевшие на меховых шкурах и обтянутых кожей скамьях, тоже произнесли приветствие вслух. Для людей до сих пор оставалось неясным, почему дворцовую прислугу всегда набирали из калек. Сулейманиты, когда их спрашивали об этом, пытались объяснить, но смысл их объяснений никак не удавалось уловить.

— Да сопутствуют тебе удача, власть и мудрость, Посредник.

В этом мире никогда не пользовались именами собственными, и, казалось, аборигены просто не понимали, зачем вообще нужны имена, ибо сами общались лишь посредством запахов и жестов.

— Пусть они всегда сопровождают и тебя, Талассократ. — Транслятор за спиной трансформировал этот вариант местной речи Долмади в звуки, которые не могли воспроизвести его голосовые связки.

— Среди нас присутствует Вождь Кочевников, — сказал Талассократ.

Долмади исполнил ритуал вежливости с жителем Нагорья, который для сулейманита был довольно высок и строен. Его оружие составляли томагавк с каменным наконечником и покупная винтовка, специально сконструированная для этой планеты. Обилие разноцветных драгоценностей и браслетов свидетельствовало о том, что он — обычный варвар. Тем не менее они были неплохими ребятами, эти горцы-кочевники. Если уж они заключили сделку, то выполняли ее условия с такой педантичностью, какая вряд ли была доступна людям.

— Так что за беда, из-за которой меня сюда призвали, Вождь? Может, твой караван встретился с бандитами на пути к Побережью? Я буду рад помочь тебе оружием.

Вождь, не привыкший говорить с людьми, вскоре перешел на язык сулейманитов, к тому же на свой собственный диалект, и понять его стало совершенно невозможно. Тогда вперед вышел, ковыляя, один из карликов. Долмади узнал его. Незаурядный ум этого тщедушного существа, как губка, впитывал все доступные ему знания о Вселенной, и поэтому карлик порой был просто незаменимым советчиком или консультантом.

— Позвольте мне спросить его, Посредник и Талассократ, — предложил он.

— Будь любезен, Советник, — согласился его повелитель.

— Я был бы тебе весьма обязан, Переводчик, — произнес Долмади, как можно старательнее имитируя напыщенный жест благодарности.

Соблюдая правила этикета, Долмади пытался скрыть свою тревогу и, затаив дыхание, ждал разъяснений. Неужели случилась какая-то настоящая катастрофа?

Он мысленно повторил все, что ему было известно, словно надеясь найти в этих данных какой-то до сих пор не замеченный выход.

Из-за малого осевого наклона Сулеймана времен года на нем не было. «Голубой Джек» предпочитал холодный сухой климат Нагорья и давал там урожаи круглый год. Примитивные аборигены, охотники и собиратели, рвали его по пути, во время своих странствий. Каждые несколько земных месяцев такие племена посылали своих представителей к одному из наиболее высокопоставленных вождей кочевых общин, чтобы тот обменял высушенные листья и плоды на нужные им товары. Для этого формировался караван, совершавший долгое путешествие, чтобы доставить тюки «голубого Джека» на базу, где люди принимали их. В среднем каждый месяц прибывало не менее двух караванов. Четыре раза в течение земного года грузовые суда с Артемиды увозили содержимое пакгаузов базы и оставляли куда более ценный груз: письма, магнитные записи, журналы, книги и новости со звезд, которые так редко можно было увидеть на этих мрачных небесах.