Пиппи Длинныйчулок на острове Куррекурредутов - Линдгрен Астрид - Страница 3

— Точь-в-точь как моя бабушка, — вмешалась Пиппи, хорошенько обмакивая сухарь в сок. — Она тоже нервничала и сердилась из-за каждого пустяка. Если ей на улице сваливалась на голову кирпичина, она поднимала страшный шум, кричала и прыгала. Можно было подумать, что с ней случилось несчастье. А один раз она была с моим папой на балу, и они танцевали хамбо [1]. Мой папа довольно сильный, он возьми да и подбрось ее, да так высоко, что она перелетела через весь зал и приземлилась прямо на контрабас. И тут опять — зашумела-закричала. Тогда папа поднял ее на вытянутых руках и высунул из окна четвертого этажа, чтобы она немножко остыла и перестала нервничать. Так нет! Она закричала: «Отпусти меня сейчас же!» И папа, конечно, так и сделал. И подумать только, это тоже не помогло! Папа сказал, что в жизни не видел, чтобы старушка так капризничала из-за пустяков. Ух, до чего же тяжело, когда у людей болят нервы! — сочувственно сказала Пиппи и обмакнула в сок еще один сухарь.

Томми и Анника беспокойно заерзали на стульях. Тетя Лаура недоуменно покачала головой, а фру Сеттергрен поспешно сказала:

— Будем надеяться, тетя Лаура, что вы скоро поправитесь.

— О, да, точно поправится, — утешила ее Пиппи. — Моя бабушка тоже поправилась. Ужасно поздоровела. Она принимала успокаивающее средство.

— И какое же это средство? — поинтересовалась тетя Лаура.

— Лисий яд, — ответила Пиппи, — полная ложка лисьего яда, с верхом. И, скажу я вам, все как рукой сняло. После этой отравы она сидела молчком пять дней. Ни словечка не сказала. Была спокойная, как простокваша! Одним словом, здоровехонька! Больше не прыгала и не скакала. Хоть вались ей кирпичины на голову подряд одна за другой. Она сидела себе и радовалась. Так и вы, тетя Лаура, можете выздороветь. Я же сказала, как моя бабушка.

Томми подкрался к тете Лауре и шепнул ей на ухо:

— Не слушайте ее, тетя Лаура. Это она все выдумывает! У нее нет никакой бабушки.

Тетя Лаура понимающе кивнула. Но у Пиппи были — чуткие уши, она услышала, что шепнул Томми.

— Томми говорит чистую правду, — сказала она. — Бабушки у меня нет. То есть ее просто нет на свете. И к чему ей тогда нервничать?

Тетя Лаура повернулась к фру Сеттергрен:

— Ты знаешь, вчера со мной приключилась странная история…

— А вот со мной позавчера приключилась история еще страннее, — уверила всех Пиппи. — Я ехала в поезде, и вот, когда поезд шел на полном ходу, в раскрытое окно влетела корова с большим чемоданом, висевшим у нее на хвосте. Она села напротив меня на скамейку и стала листать расписание поездов, чтобы узнать, когда мы прибываем в Фальчепинг. А я как раз ела бутерброд, у меня с собой была целая куча бутербродов с копченой селедкой и с колбасой. Я подумала: «А вдруг она голодная?» — и сказала: «Возьми один». Она взяла бутерброд с селедкой и начала чавкать.

Пиппи замолчала.

— В самом деле, странная история, — любезно сказала тетя Лаура.

— Да уж, другой такой странной коровы надо поискать, — согласилась Пиппи. — Подумать только, взяла бутерброд с селедкой, когда у меня было полно бутербродов с колбасой!

Фру Сеттергрен и тетя Лаура выпили еще кофе. Дети выпили еще сока.

— Я как раз хотела рассказать, когда меня прервала эта славная девочка, — сказала тетя Лаура. — Вчера у меня была странная встреча…

— Кстати, о странных встречах, — прервала ее Пиппи. — Вам, наверно, будет интересно послушать про Агатона и Теодора. Однажды, когда папин корабль пришел в Сингапур, ему потребовался один матрос в команду. И тогда к нам пришел Агатон. Ростом он был два с половиной метра и до того худой, что кости у него гремели, как хвост у злой гремучей змеи. Черные, как вороново крыло, волосы падали у него до самой талии, а во рту был один-единственный клык, но зато такой огромный, что доставал до подбородка. Сначала папа не хотел брать такого урода, но потом решил, что он может пригодиться. Если лошадь вдруг понесет, то, увидев его, от страха остановится как вкопанная. Ну вот, пришли мы в Гонконг, и там нам понадобился еще один матрос. И тогда мы наняли Теодора, который был два с половиной метра ростом, волосы у него были черные как смоль и до пояса длиной, а во рту один-единственный клык, который доставал до подбородка. По правде говоря, Агатон и Теодор были ужасно похожи друг на друга. Особенно Теодор. Ну просто как два близнеца.

— Как странно, — заметила тетя Лаура.

— Странно? — спросила Пиппи. — Чего же тут странного?

— Что они были так похожи друг на друга. Разве это не странно?

— Не-а… — ответила Пиппи. — Нисколечко не странно. Ведь они были близнецы. Оба. И даже с самого рождения. — Она посмотрела на тетю Лауру с упреком: — Не понимаю, что ты хочешь сказать, дорогая тетя Лаура? Стоит ли удивляться и спорить из-за того, что бедняги близнецы были немножко похожи? Ведь они в этом не виноваты. Не думаешь же ты, что кто-нибудь по своей воле хотел быть таким страшилой, как Агатон. Да, кстати, и как Теодор.

— Так ведь почему же тогда ты приводишь их в пример как странное совпадение? — спросила снова тетя Лаура.

— Если бы мне здесь позволили вставить хоть словечко, я бы порассказала вам о странных совпадениях, да! Так можете вы представить себе, что большие пальцы ног у Теодора и Агатона были какие-то ненормальные? Стоило им сделать шаг, как правый палец сталкивался, совпадал с левым. Разве это не странное совпадение, скажите? Во всяком случае, пальцы считали, что странное.

Пиппи взяла еще сухарик. Тетя Лаура поднялась со стула и собралась уходить.

— Но, тетя Лаура, вы хотели рассказать про странное совпадение, которое произошло вчера…

— Расскажу в другой раз, — ответила тетя Лаура. — В общем-то оно не такое уж странное, это как посмотреть.

Она попрощалась с Томми и с Анникой. Потом она потрепала Пиппи по рыжей голове.

— До свидания, дружочек. Думаю, что ты права. Мне кажется, я уже немного взбодрилась. И вовсе не нервничаю больше.

— Ах, как я этому рада, — сказала Пиппи и крепко обняла тетю Лауру. — А знаешь, дорогая тетя Лаура, папа был очень доволен, когда мы в Гонконге наняли Теодора. Потому что теперь мы могли бы привести в чувство не одну взбесившуюся лошадь, а целых две.

Пиппи находит спунка

Однажды утром Томми с Анникой, как всегда, прибежали вприпрыжку на кухню к Пиппи и закричали:

— Доброе утро!

Но ответа они не получили. Пиппи сидела на кухонном столе, держа в руках маленькую мартышку, и счастливо улыбалась.

— Доброе утро! — снова сказали Томми и Анника.

— Только подумать! — воскликнула Пиппи мечтательно. — Подумать только, я все-таки придумала его. Именно я, не кто-нибудь другой!

— Что ты придумала? — спросили Томми с Анникой. Их нисколько не удивило, что Пиппи что-то придумала, она это делала всегда, но им было любопытно, что же она придумала на этот раз.

— А что же ты все-таки придумала, Пиппи?

— Новое слово, — сказала Пиппи и поглядела на своих друзей так, словно видит их в первый раз, — новенькое-преновенькое, ну прямо с иголочки.

— Что за слово? — спросил Томми.

— Мировое, лучше не придумаешь.

— Ну, скажи его тогда, — попросила Анника.

— Спунк, — торжественно сказала Пиппи.

— Спунк? — удивился Томми. — А что это значит?

— Откуда мне знать. Я знаю только, что это не пылесос.

Томми и Анника подумали, потом Анника сказала:

— Ну, раз ты не знаешь, что оно значит, то какая же от него польза?

— Вот это-то меня и раздражает, — согласилась Пиппи.

— А кто это вообще придумал с самого начала, что разные слова означают?

— Поди, целая куча старых профессоров, — сказала Пиппи. — И в самом деле, до чего же люди странные! Подумать только, каких слов они не напридумывали! «Стручок», «деревянный плуг», «шнурок» и еще много таких, что люди понять не могут, откуда эти слова взялись. А «спунк» в самом деле хорошее слово, его стоило придумать. Здорово, правда, что оно пришло мне в голову! И я обязательно узнаю, что оно означает.