Сказочные повести. Выпуск пятый - Чеповецкий Ефим Петрович - Страница 54

— Ясно, болтают, — сказала старуха. — Нечего языком зря трепать!

— Гляди-ка, — сказала женщина. — Вон еще девчонка стоит, — и показала на Чучу.

Старуха подошла к Чуче, начала привязывать ее к шарику.

— Не трогайте! — закричал я. — Это моя Чуча. Я ее сам нашел.

Женщина ухватила меня твердыми руками, начала оттаскивать:

— Что ж поделаешь? Не наша воля.

— Не позволю! — кричал я. — Я сын короля! Я сын короля!

— Не плачь, мальчик, — успокаивала меня женщина и гладила шершавой ладонью.

Я увидел, как красный шарик с Чучей качнулся, поднялся в воздух.

Красный шарик с Чучей поднялся в воздух вслед за другими шариками, а я остался на горе. Я видел, как женщины с пустыми корзинками спускались вниз, как ветер прижимал шиповник к земле…

Долго я оставался там, наверху. Солнце скрылось. По морю побежала серебряная дорожка — тонкий серебряный лучик.

Больше я не вернулся в свое королевство. Потом я попал в детскую колонию. А теперь вот, когда Торопун-Карапун пробежал по серебряному лучу, мне почудилось, что там я опять встречу свою Чучу. Но луч обрывался.

Часть четвертая

Дедушка Ус. Последний день перед побегом

Мы находим клад

Я не буду рассказывать, как мне было страшно, когда я вслед за Торопуном-Карапуном прыгнул с кончика луча в темную пустоту.

— Ай, пропадаю! — кричала, летя позади меня. Ложка.

Оказавшись на земле, она заворчала:

— Носимся и носимся, прыгаем невесть куда! Чуть головушку не расшибла — вон на какой камень налетела!

Она вытащила из-под головы маленький камешек, и вдруг мы увидели: он весь переливался, сверкал, точно застывшая капля росы.

— Брульянт! — завопила Ложка.

В это время я заметил надпись, сделанную прямо на земле: «Отмерьте от дерева в сторону ветра десять шагов и копайте». И я понял, что там зарыт КЛАД. Сколько тысяч лет я ищу клад — да только ли я один! — и вот он теперь рядом. В десяти шагах стояло дерево.

— А что там зарыто? — спросил Цыпленок. — Может, конфеты какие?

— Эй, отойди, это мое дерево! — закричала Ложка. — А что вокруг дерева, тоже мое. Все, что найдем, — чур, мое, я первая сказала.

— Не надо спорить, — сказал Торопун-Карапун. — Давайте лучше искать клад.

— А как же мы найдем его? — спросила Ложка. — Ветра-то нет.

— Давайте шагать в разные стороны, — сказал Торопун-Карапун. — Так скорее найдем. А клад разделим поровну.

Мы разошлись в разные стороны, отмеряя десять шагов.

Я, конечно, знал, что не так просто наши клад: я ведь его столько искал, да и шага у нас разные. Нет, не найти. Так я думал, а сам отмерял десять шагов, стараясь ступать пошире. Потом я принялся руками копать землю, как случалось давно-давно в детстве, когда мы с Витей искали волшебную лампу. И сердце мое сжималось от предчувствия… Горсть земли, еще-еще…

— Нашел! — закричал Солдатик. Он поддел штыком и вытащил маленький сундучок.

Мы бросились к нему. Сундучок был старый, оббитый поржавевшими железными полосами, — в общем такой, в котором должен был храниться КЛАД.

— Открывай! — выдохнули мы.

Солдатик штыком открыл замок… Крышка откинулась… И мы увидели пустоту. О, так случается с кладами, кто-то всегда опережает нас! И все же, на всякий случай, я стал обшаривать рукой дно сундука. А вдруг мне повезет, хотя бы один раз, хотя бы…

Волшебная каша

Я обшаривал дно сундука, и вдруг мои пальцы нащупали что-то гладкое, круглое. На ладони у меня оказалось маленькое железное кольцо. Никакого драгоценного камня на нем не было. Только маленькая желтая змейка блестела на кольце.

— Так вот же он, КЛАД! — закричал я и запрыгал. — Вот НАСТОЯЩИЙ КЛАД, волшебное кольцо! Оно почти такой же силы, как волшебная лампа, старая железная лампа, которую мы с Витей искали на железнодорожной станции. Теперь лишь надо потереть это ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО.

И под взглядами моих друзей, затаив дыхание, я надел на палец кольцо, слегка потер, чуть повернул…

И тотчас мы оказались рядом с забором. Прямо перед нами две широкие доски были отбиты, но лаз кто-то изнутри заделал тремя железными прутьями… И я узнал этот забор. Когда-то очень давно, еще до войны, когда я был маленьким и жил в городе с папой и мамой, я уже лазил через него. А вот и помойка, на которую мы, ребята, забирались.

Теперь, когда я дяденька с бородкой, мне было бы не очень удобно лезть на помойку. Но здесь, под водой, это слово звучало совсем по-другому…

Я влез на помойку, глянул через забор: за забором местность мне была совсем незнакома. «Почему же за нашим забором не наш двор? Какая-то белая река, домик… Видно, сторожка», — подумал я.

— Ну давай лезь, чего там! — торопила Ложка.

Я перевалился через забор и полетел вниз, а вслед за мной остальные.

И тут кто-то сильно схватил меня за руки и за нога.

— А-а! — пронесся над нами голос. — Попались, голубчики!

Быстро и непонятным образом мы очутились связанными на полу в домике.

— Фамилия! Как фамилия? — пронесся голос.

Я поднял глаза и увидел маленького, даже крошечного дедушку с огромными усами и бородой. Дед сидел на маленькой табуреточке, рядом с печью.

— Ну, теперь-то я вас изжарю и съем, — сказал дед и шевельнул усами.

— Я тут сторож. И приставлен охранять несметные богатства рыбьего царства, рыбьего государства.

«Но ведь это сказка, — подумал я. — А сказка не бывает с плохим концом».

— Всяко случается, — точно догадавшись, о чем я подумал, сказал дед.

— Я для этого и приставлен, чтоб не пускать, куда не положено. Зачем кольцо взяли? Во-от оно, колечко! — И он повертел перед нашими глазами железным кольцом. — Загублю я вас, вот что. Загублю.

— Не губи нас, дедушка, — попросил Торопун-Карапун. — Мы клад искали.

— Никаких кладов! — заревел дед. — Погублю я вас. Это дело неминучее.

— Дедушка, — попросил Цыпленок, — дай нам поесть перед смертью.

Я почувствовал, как голоден. Ведь мы целый день не ели.

— Поесть? Это можно. Сейчас за молоком схожу, поставлю кашу. А вы не убежите?

— Нет, — сказал Торопун-Карапун. — Мы не убежим.

— Не убежим! Не убежим! — в один голос закричали мы. — Развяжи, дедушка!

— Ну, глядите, не озоровать! Отсель никуда не уйдешь.

Дедушка развязал нас. Вытащил ведро из-под лавки и пошел на улицу. И мы за ним.

Дедушка пошел по тропке к реке, окунул ведро и, вздыхая, понес назад, к дому.

— Ой! В ведре-то молоко! — крикнула Ложка.

— А чего дивишься, — сказал дедушка, — у нас тут речка молочная, а берега кисельные.

Дедушка вылил молоко в чугунок, поставил чугунок в печку. Потом поглядел на нас, поколотился за пазухой, вытащил ключи, подошел к огромному сундуку у стенки, отомкнул замок и достал из сундука старенькую скатерку, по краям расшитую красными петушками и цветочками. Дедушка расстелил ее на столе и произнес негромко:

— Ну-ка, дай-ка нам с полкило крупы, а еще масла…

Не успел он это сказать, как на столе появились куль гречневой крупы и гора масла.

— Ты что, Самотоха! — закричал дедушка. — Куда столько масла навалила?! И почто гречневую принесла? Знаешь ведь, что с утра ем манную… Убери! Чтоб все чисто! Слышь?

Скатерть послушалась. На столе — опять ничего.

— Во! — повернулся к нам довольный дедушка. — Целыми днями с ей воюю.

— И опять поворотился к скатерти: — Достань полкило манной, сахару немножко, масла маленько, сольцы…