Далеко и обратно - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 1

Алексей Алексеевич Кирносов

Далеко и обратно

Самое длинное путешествие начинается дома

Утром папа долго искал зелёный рюкзак, разбрасывал вещи и передвигал мебель, пока не сообразил позвать из кухни Наташу.

— Тебе неоднократно указывалось, — сказала Наташа, — что рюкзак находится в стенном шкафу на нижней полке. И как ты будешь жить, когда я пойду в школу?

Папа припомнил, что ему в самом деле «неоднократно указывалось», где место рюкзака, и виновато потёр шею:

— Пропаду, малыш. Обрасту мусором и зачахну.

— Р-р-р-гав! — подтвердил Мартын и, приметив рюкзак, рысцой направился в прихожую.

Он не обманулся. Папа взял рюкзак, Наташа надела на собаку поводок, и они направились в магазин закупать продовольствие.

Накупили пшена, рису, консервов, мармеладу, печенья, копчёной колбасы, швейцарского сыру и бульонных кубиков и выбрались на улицу с распухшим рюкзаком.

Вокруг привязанного Мартына столпились зеваки и кормили его леденцами. Мартын благосклонно брал конфеты и грыз их, словно сухарики. Наташа сказала зевакам «спасибо», отвязала Мартына, и они пошли к дому. Наташа смотрела направо, на большую школу, куда она осенью поступит учиться. Сейчас в школе никого не было, потому что каникулы, и двери заперты. А первого сентября двери распахнутся, и мамы приведут своих первоклассников.

И только её приведёт папа, потому что мамы давно уже нет.

Наташа прогнала печальную мысль и спросила:

— Пап, а куда мы поедем?

— Далеко и обратно, — ответил папа.

Тебе остаются две должности

По Средней Невке рыскали яхты и байдарки, а с другой стороны, на Гребном канале, тянулись в воду длинные причалы, и около них, словно ягоды на ветке, теснились катера — и маленькие, и большие, и средние, и узкие, и широкие, и с мачтами, и без мачт — и все раскрашенные во всякие весёлые краски.

— Пап, а как ты назвал наш катер? — спросила Наташа.

— «Бегемот», — ответил папа.

И он показал ей рукой, и она увидела катер.

Светло-зелёный, с каютой посередине и с машинным отделением в корме, он стоял, причаленный на двух канатах. На палубе лежал чёрный якорь, а на крыше каюты были два весла, багор, сходня и спасательный круг. Яростно блестел чищеной медью штурвал.

Наташа разобрала написанные на борту буквы и рассердилась:

— Ты меня обманул?! И совсем не «Бегемот», а просто «Бег»!

— Ах, да! — вспомнил папа. — Я начал писать это длинное слово, написал «Бег», устал и решил, что достаточно.

— Очень напрасно, — сказала Наташа. — Я буду называть его «Бегемотиком». Смотри, какой он у нас пузатый… Ну, показывай.

Спустились с причала на палубу, и папа раскрыл двери.

Справа было маленькое помещение со столиком и шкафчиком. На столике стояли два стакана и бензиновая плитка.

— Понятно, — сказала Наташа. — Это кухня.

— Камбуз, — поправил папа. — Твои владения. Я буду только разжигать плитку, а ты уж корми нас с Мартыном.

— Кто же вас, кроме меня, прокормит, — покачала головой Наташа.

А слева было такое же маленькое помещение с полками, на которых разместились всевозможные инструменты.

— Мастерская, — догадалась Наташа. — Это уже твоё хозяйство.

— Не возражаю, — сказал папа и отдёрнул впереди занавеску.

Открылась светлая каюта — с двумя шкафчиками, книжными полками, двумя диванами и раздвижным столиком. Приятно пахло свежей краской.

Тут-то Наташе изменило самообладание. Заколотилось сердце, и пропал голос, до того всё это было замечательно! Ведь она видела катер ещё в апреле, когда ничего не было, кроме пустого дубового корыта!..

Она села на диван и некоторое время приходила в себя.

Отодвинув лбом занавеску, зашёл Мартын и ткнул носом рюкзак.

— Обжора ты, — вздохнула Наташа, и хоть время кормить собаку ещё не настало, выдала ему на радостях конфету.

Совсем освоившись, она проверила шкафчики на камбузе, сама (забывшись) съела конфету и вышла на палубу.

Крышка машинного отделения была поднята. Папа копался в моторе, а мотор был большой, со всякими трубками и проводами, внушительный, затаившийся и непонятный. От такого всего можно было ожидать.

«И как это папа в нём разбирается?» — подумала Наташа и по привычке предложила:

— Тебе помочь?

— Пока не требуется, — сказал папа.

На нём были изношенные брюки, а по голой вспотевшей спине змеились чёрные полосы. Большим кривым ключом папа затягивал гайки.

Затем он взял маленький ключик, сунул в дырку на приборном щитке у штурвала, повернул вправо — и мотор заработал с грохотом и рёвом. Наташа стояла на причале и смотрела, как крутится сверкающий в солнечных лучах гребной вал. Мартын облаял мотор и скрылся.

А папа чего-то повертел в моторе, поглядел на приборный щиток, опять чего-то повертел, подвинтил важную гайку, передвинул хитрый крантик и только после всего этого закрыл крышку машинного отделения. Мотор заревел глуше и как-то серьёзнее. Мол, я готов.

Папа умылся, переоделся в чистые брюки и красивую рубашку, забросил Мартына на крышу каюты и сказал Наташе:

— Итак, я буду на нашем судне капитаном, штурманом, механиком, боцманом, мотористом и матросом.

— А как же я? — расстроилась Наташа. — Кем же я буду?

— Тебе остаются две должности: кока, то есть повара, и юнги.

— Согласна! — обрадовалась Наташа.

— Надо говорить: есть! — поправил её папа.

— Есть! — повторила Наташа. — Какие будут приказания?

— Возьми багор, иди на самый нос, упрись в причал и отталкивайся, — приказал капитан-папа.

Наташа подняла багор и упёрла в бревно причала. Нос «Бегемота» на удивление легко поплыл в сторону.

— Юнга, осторожнее! Не свались в воду! — крикнул папа, бросил канат на палубу, прыгнул в катер, покрутил штурвал и сказал: — Стоп! Багор на место. Топай в корму!

Мартын забеспокоился, забегал по крыше и заскулил, тоскливо взирая на удаляющуюся твёрдую землю.

— Экий трусишка! — высказалась Наташа, положила багор на крышу и пробралась по краешку палубы на корму, к папе.

Папа передвинул железный рычаг, и мотор заревел ещё могучее.

Катер двинулся вперёд. От него по глади канала пошли волны.

С катеров, стоящих у причалов, махали руками люди.

Обогнув мыс, они вошли в Среднюю Невку. Яхты и байдарки шарахались в разные стороны, уступая дорогу важному «Бегемоту».

— Пап, какие теперь обязанности у юнги? — спросила Наташа.

— Две, — сказал папа и обнял её свободной рукой. — Смотреть вокруг широко раскрытыми глазами и задумываться.

С берега много чего не увидишь

Наташа смотрела, задумывалась, и ей показалось, что они плывут обратно в город. После Кировских островов, зелёных и совсем загородных, пошли высокие дома, заводы и гранитные набережные. «Бегемот» плыл под мостами, и наверху страшно грохотали трамваи. Снизу знакомые мосты казались вдвое громаднее. Глядя на переплёт балок, Наташа вдруг подумала, как много нужно человеческого труда и умения, чтобы перекинуть через реку такую прочную и надёжную дорогу, которая к тому же и очень красивая.

А Мартын забрался в спасательный круг и лежал смирно, не подавая голоса. Он вздыхал о потерянной домашней жизни, и представлялось ему, верно, что ждут теперь бедного пса лишь страхи и муки.