Невероятные истории. В Тридевятом царстве и другие сказочные повести - Губарев Виталий Георгиевич - Страница 37

Все вышли из мыслеплана, и вход за ними беззвучно закрылся.

Раскалённое, слепящее солнце стояло в самом зените. Воздух стал горячим и тяжёлым. Умолкли птицы, все утро звеневшие в долине. Ветер стих, и розовая трава склонила мохнатые головки, словно замерев в поклоне перед всесильным и могучим Ладо.

Из-за папоротникового леса на небо наползла большая иссиня-чёрная туча, косые молнии непрестанно бились в её толще, будто хотели вырваться наружу и не могли. Медлительный гром, как далёкий крик бронтозавра, катился из-за леса.

— Ого! — сказал Волшебник. — Собирается роскошный дождь!

— На Утренней Звезде часто бывают дожди, — ответил Клад. — Но пусть это не беспокоит вас, друг земляк. Гроза не помешает нашему полёту. Мы сможем легко уйти от тучи.

Волшебник посмотрел на мыслеплан. Эфериец понял его без слов и предупредительно проговорил:

— И это пусть вас не беспокоит, друг земляк. Ваш мыслеплан останутся сторожить трое моих товарищей. У них надёжное оружие! — И он показал свою серебряную трубку.

Добрыня, которого, по-видимому, не так уж сильно обеспокоило сообщение о том, что он отравлен ядом Цветов Смерти, заинтересованно спросил:

— Скажите, пожалуйста, там, возле источника, вы убили диноцефала из такой штуки?

— Да, мальчик.

— Эта штука заряжена какими-нибудь пулями?

— Штука? — удивился Клад. — Какое странное слово… Штука у нас называется фланом, мальчик. Флан — это конденсатор ультразвуковой энергии. Зверь, которого ты назвал диноцефалом, был убит ультразвуковым лучом.

— А разве я говорил не то же самое? — удовлетворённо заулыбался Волшебник и погладил свою бороду. — Нет, старый бородач, ты ещё не потерял права называться волшебником!

— Флан обладает колоссальной силой, — продолжал Клад. — Ультразвуковой луч молниеносно разрушает клетку — основу всякой материи.

Эфериец вскинул серебряную трубку и навёл её в гущу травы. Чуть слышно щёлкнул клапан, и розовые растения вдруг полегли, словно срезанные косой.

— Вот это да! — прощелкал языком Добрыня. — Если бы у нас была такая вещица. Цветы Смерти уже гнили бы в лесу!

Забаву мало интересовало грозное оружие эферийцев. Заслоняясь рукой от жаркого Ладо, она то и дело облизывала сухие губы и, наконец, жалобно прошептала Волшебнику:

— Как хочется пить!..

Она сказало это очень тихо, однако голос волшебной шкатулки немедленно перевёл:

«Перито фамур!..»

Клад вынул из бокового кармана круглую пластину, которая сразу же превратилась в его руке в прозрачный сосуд.

— Складной стакан, — шепнул Алёша и провёл кончиком языка по губам: жажда уже давно томила и его.

Эфериец протянул сосуд Забаве. Она взяла и разочарованно пролепетала:

— Но ведь… он пустой…

— Но сейчас будет полный! — рассмеялся Клад.

Его глаза весело блеснули в прорези маски. Он бросил в сосуд щепотку какого-то порошка. Порошок зашипел, воздух легко завихрился над сосудом, и через несколько мгновений он до краёв наполнился прозрачной водой.

— Пей, девочка.

Забава с жадностью прильнула к сосуду.

— Чудесная вода! — благодарно улыбнулась она. — Вкусная и холодная. Большое вам спасибо!

Затем напились мальчики.

— Химическая реакция, — сказал Волшебник, беря сосуд с новой порцией воды. — Насколько я понимаю, уважаемый Клад, вы добываете эту жидкость прямо из воздуха?

— Да, друг земляк. Воздух Эо Тау содержит не менее пяти процентов водяных паров. Ну, а теперь мы отправимся в горы…

Летательный аппарат, похожий на большую белую птицу, плавно помахивая широкими крыльями, вынырнул из-за тучи и начал стремительно снижаться. Неподалёку от мыслеплана крылья аппарата приподнялись и затрепетали, как трепещут крылья голубя, когда он садится на землю. Белая птица мягко опустилась в траву.

— Очень интересно! — воскликнул Волшебник. — Летательный аппарат с подвижными крыльями вместо пропеллера. Надо полагать, друг Клад, вы полностью овладели тайной полёта птиц.

Земляне поднялись по маленькой лестнице в кабину и сели на мягкие откидные стулья.

Илья Муромец вопросительно посмотрел на Волшебника:

— Кажется, у эферийцев все сделано из пластмассы: и этот самолёт, и костюмы, и складной стакан, и даже ружья… то есть фланы…

— Возможно, возможно… — задумчиво сказал Волшебник. — Видишь ли, дорогой Илья, очень скоро и на нашей милой Земле пластмасса станет основой всей жизни. Когда-то у нас был каменный век… Был у нас век железный… А теперь наступает век пластмассы. Великолепный и прочнейший материал, равного которому я ничего не знаю!

Тяжёлый удар грома покатился из наплывающей тучи. Клад поспешно поднялся в кабину, и в ту же минуту над головами путешественников что-то коротко прошуршало и смолкло. Земляне не сразу поняли, что над ними появилась лёгкая куполообразная крыша, такая прозрачная, что казалось, их ничто не отделяет от внешнего мира. Только сразу стало очень тихо. Молнии беззвучно резали тёмную тучу.

Земляне видели, как трое эферийцев у мыслеплана прощально подняли руки. Летательный аппарат неслышно оторвался от поверхности планеты и, плавно набирая скорость, взвился над долиной.

Удивительная панорама открылась перед глазами космонавтов.

Далеко-далеко раскинулась розовая планета с оврагами и невысокими холмами. Повсюду дымились паром горячие источники. С высоты они выглядели крошечными. Казалось, что кто-то разбросал в розовой траве клочки ваты. Ручейки и реки затейливо вились там и тут.

Тень от тучи медленно ползла по долине. Бескрайний лес, уходящий за линию горизонта и похожий на огромный ярко-розовый ковёр, задёрнула серая пелена ливня. Туча была совсем рядом с космонавтами, лучи невидимого солнца нежно золотили её рваные клубящиеся края.

Через несколько секунд туча осталась позади, и все зажмурились от ворвавшегося в кабину солнца.

Летательный аппарат пересёк долину и полетел над лесом. Громада снежных гор торжественно плыла навстречу. Над самой высокой конусообразной вершиной виднелся узкий дымок.

— Вулкан! — воскликнул в тишине Илья.

— Да, — подтвердил Клад, — действующий вулкан. Мы называем его Гаустаф, что означает Огнедышащий.

Внезапно снежные горы скрылись: летательный аппарат влетел в затемнённое ущелье. Тёмные нагромождения скал справа и слева бесшумно понеслись назад.

Забава испуганно вскрикнула. Ей казалось, что аппарат сейчас врежется в стремительно приближающийся выступ скалы. Но аппарат, чуть накренившись, плавно обошёл выступ, и Забава снова вскрикнула — на этот раз восхищённо и радостно:

— Море!

— Океан! — поправил Клад.

Беспредельная синяя ширь виднелась в расщелине скал.

Летательный аппарат вынырнул из ущелья и круто повернул налево. Зачарованные путешественники молча смотрели по сторонам, на их лицах застыли неподвижные улыбки. То, что они видели, было непередаваемо величественным и красивым…

Справа, на глубине трех-четырех километров, под солнцем поблёскивал солнечными бликами океан. Его синева была густой, как масло.

Слева проносились горы, поросшие розовой растительностью. За первым хребтом виднелся второй, голый и скалистый. А ещё дальше — третий, высокий, заснеженный и суровый, нестерпимо сверкающий в лучах полуденного солнца.

— Это восхитительно, друзья мои! — с чувством промолвил Волшебник. — Есть на свете такая волшебная сила, перед которой снимаем шапки даже мы, волшебники. Имя этой силы — Природа!

Снова стал виден Гаустаф. Он царственно возвышался над всеми горами. За его острую вершину зацепилось светлое облачко: тёмный дым вулкана обхватывал это облачко с двух сторон и словно сжимал в своих объятиях.

— Сейчас мы будем в лагере, — сказал вдруг Клад и лёгким движением руки сбросил с головы маску.

Земляне с нескрываемым интересом смотрели на эферийца. У него было продолговатое лицо с очень белой, пожалуй, даже несколько изнеженной кожей. Над высоким лбом слегка завивались редеющие волосы каштанового цвета. В общем, это было почти обыкновенное, «земное» лицо, с прямым носом, тонкими губами; его тёмные большие глаза смотрели на землян с приветливой улыбкой.