Невероятные истории. Гум-гам и другие сказочные повести - Велтистов Евгений Серафимович - Страница 51

Картина настойчиво долбанула раму.

— Не мешай работать! — махнул человек.

— А ну погоди, — отстранил его председатель совхоза, — не видишь — бумага?!

И протянул руку.

Картина, признав председателя, позволила взять телеграмму.

— Да это же мне! Депеша… Молодец, птица! — И председатель внимательно оглядел Картину. — Никак ты наша, берниковская? А?

Картина важно наклонила голову и протянула лапой квитанцию.

— Надо расписаться? — весело поинтересовался председатель и, вынув карандаш, поставил лихой росчерк. — Благодарю за срочность, уважаемая! Прошу беспокоить нас в любое время! Будем очень рады. — И крикнул через плечо: — Зерна дайте почтальону!

Но почтальон уже улетел.

Председатель проводил ее долгим взглядом, вспомнил сломанный телефон, старую тетю Наташу и обо всем догадался.

— Кончать совещание! — приказал председатель. — Всем — по рабочим местам! И открыть окна! Забыли, что на дворе весна?!

На весенних радостных крыльях возвращалась в Ерши Картина. Впервые в жизни выполнила она такое поручение. Значит, людям нужна ее способность летать… Так приятно лететь, когда знаешь цель.

Тетя Наташа ахнула, когда увидела подпись председателя Федосова, погладила птицу по голове:

— Устала, бедняжка?

Картина легко взлетела на почтовое дерево.

— Верка! — закричала почтальонша так пронзительно, что продавщица, бросив покупателей, мигом выскочила на крыльцо. — Заводи марш, Верочка! Самый распрекрасный марш!

Вера ничего не поняла, но в магазине тотчас грянул во всю мощь труб боевой марш.

Картина неподвижно замерла на ветке. Она была растрогана.

Пионеры еще не приходили за почтой. И тогда новый почтальон взялся разносить письма. Картина указала розовым клювом на пачку корреспонденции.

— Погоди, — спохватилась тетя Наташа, пересчитав письма. — Как ты узнаешь, кому какое?

Ерши большие, улиц много, а на почтовых ящиках номера квартир.

Тут Картина совсем изумила почтальоншу, дав понять, что она обучилась грамоте. Взяла конверт с номером дома три и квартирой четыре и простучала клювом семь раз.

— И буквы знаешь? — тихо спросила тетя Наташа.

«А-кра, бе-кре…» — вполголоса подтвердила белая ворона.

— Лети, — разрешила почтальон и задумалась. — Погоди маленько.

Принесла из соседней комнаты коричневую сумку, разложила письма по отделениям, укоротила ремень, надела птице на шею.

— Теперь ты настоящий почтальон… В добрый путь!

Под торжественный марш начал работать новый почтальон. Облетала улицу за улицей, дом за домом. Входила в подъезд, вынимала клювом из сумки нужное письмо и — в щель, в ящик.

Гордо чувствовала себя белая птица!

А тетя Наташа, сидя у окна, размышляла, как изменился на ее глазах мир. Когда-то радио было в новинку, а теперь — пожалуйста, вокруг столько источников знаний, что даже вороны попадаются почти грамотные.

Конечно, Картина очень мудрая ворона, друзья у нее умницы, и бухгалтер Нехлебов почти академик в счете. Но разве легко научиться считать до десятка, когда у тебя четыре когтя на лапе?.. Пятипалый складывает две лапки, и у него ровно десяток. Двукопытный складывает пять раз по два. Птице соображать труднее: четыре да четыре, да плюс два хвоста — свой и чужой. Запутаться можно со своими соображениями!

Обедать домой тетя Наташа не пошла. Дождалась крылатую помощницу, и они вместе утолили голод хлебом с молоком. Вера уже знала, что случилось на почте, и из магазина летел вальс за вальсом. Тетя Наташа рассказывала Картине о своей жизни.

В конце рабочего дня Картина отнесла одной старушке пенсию. Старушка нисколько не удивилась, увидев на балконе птицу с сумкой, спросила:

— Это Наташка тебя прислала?

Пересчитала аккуратно деньги, расписалась в ведомости, вздохнула:

— Совсем глупая стала. За деньгами — и то ноги не идут. — И вдруг улыбнулась: — Мне бы твои крылья, твою молодость. Ох, и залетела бы я в самую вышину…

Картина промолчала, не стала уточнять, что она гораздо старше хозяйки. Иногда стыдно бывает, что у тебя большие сильные крылья, а у другого их нет…

— Прилетай, милочка, прилетай, моя красавица, — попрощалась старушка с почтальоном.

Первый раз в жизни была Картина счастлива. Ей казалось, что она помолодела на сто лет. Неужели теперь она нужна стольким людям?!

…Картина так устала, что впервые проспала рассвет. Ей снилось, что она летит с сумкой над земным шаром и бросает с вышины письма, а люди ловят их и приветливо машут вслед.

Первые каникулы

Вот и прошел учебный год.

Каникулы!

Слово звонкое, как удар по мячу. Первые каникулы в жизни Одноуха и Дыркорыла. Теперь они люди ученые. Выучили полкилометра стихов, сложили и вычли в уме множество разнообразных предметов, получили сто похвал от Тамары Константиновны и сто одно замечание от Константинтамарыча, поссорились, помирились и подружились со всеми товарищами, выросли, повзрослел, поумнели… И перешли во второй класс.

В шкафу лежат подарки — две большие книги с картинками и надписью: «За отличные успехи и прилежание».

Действительно, в тетрадях, которые раньше тянули на единицу, появилось много пятерок, их даже жалко выбрасывать. Что же касается прилежания, то оно не всегда было отличным, но в основном — прилежным.

Последний урок — как праздник, а нашим героям почему-то грустно вспоминать его.

Вошла Тамара Константиновна с пачкой книг и раздала всем подарки. Глаза у нее были блестящие, голос взволнованный — самая красивая учительница, которая только может быть! И каждый улыбался и невольно становился серьезным, когда ему вручали книгу.

Тамара Константиновна внимательно смотрела на подходившего к ней первоклашку, говорила важные для него слова, и первоклашка моментально взрослел и становился второклассником.

Когда алфавит в классном журнале кончился, учительница объявила, что в новом учебном году их будет не тридцать два ученика, а тридцать три, и показала новую парту. Весь класс так и залился смехом, увидев эту парту. В углу под самым потолком была приделана обыкновенная толстая палка.

И смолк класс, потому что в открытое окно влетела белая птица и уселась на свою парту.

Картина сразу украсила собой пустующий угол.

Она сидела, как и все, очень прямо, уставившись выпуклым глазом на учительницу, и в ее черной почтовой сумке лежали учебники для второго класса.

Тамара Константиновна называла новые учебники, а Картина доставала клювом из сумки нужную книгу и демонстрировала с высоты классу.

Ребята пишут и пишут в тетрадях. То поднимут голову и посмотрят на учительницу, то оглянутся на Картину. Умница птица, ее и вороной-то неловко назвать: за несколько месяцев вызубрила всю программу, догнала товарищей, будет учиться дальше.

Тридцать третье место прочно утвердилось в классе!

Одноух и Дыркорыл особенно прилежно составляли список дел на лето.

Как важно им не забыть ничего, чему они выучились в школе. За три месяца они прочитают все книги, заглянут в учебники, будут во всем помогать Нехлебову. Теперь их трое помощников — Дружный коллектив.

Кончился последний урок, взлетела со своей парты Картина, и будущие второклассники с веселым шумом и неожиданной грустью покинули класс.

Но грусть похожа на дымок погасшего костра. Повеял ветер, и нет его — растаял. Только в памяти остался едва уловимый след.

Весенний ветер гуляет по улице, влетает в открытые окна, зовет озорно: эй, вы, не проспите каникулы!

Впереди три месяца полной свободы, зеленой травы, зеленого неба, зеленого ветра, зеленого жаркого солнца. Вот как сладко зевает на подоконнике кошка: каш-кис-кус-лыш… Смотрит одним глазом на побледневшие ученые физиономии, понимает, умница, что нужна ее хозяевам срочная медицинская помощь природы — солнце, воздух и вода.