Первое имя - Ликстанов Иосиф Исаакович - Страница 32

— Кабинет, повидимому, одобрен единодушно, — сказал Борисов. — А где же его владельцы?

Владельцы, то-есть ребята, хлынули в дверь и прежде всего стали искать в витринах и горках свои дары.

Слышался шопот:

— Этот камешек еще мой дедушка-старатель нашел и маме подарил, когда она маленькой была. А мама — мне. А я — школе.

— Видишь, что я принес: большущий кристалл палевого шпата. Такого нигде нет…

Речь по поводу открытия кабинета произнес Николай Павлович.

— Недавно геолог Краснов рассказал мне такую сказку-шутку, — начал Николай Павлович. — Природа, создавая земной шар, заготовила разные минералогические богатства для семи больших материков. Но, как вы знаете, получилось всего пять материков, и природа высыпала громадный остаток богатств на границе Европы и Азии. Так появился наш Урал…

Человечество из века в век мечтает о счастливой жизни. Фантазия человека создала много стран, где золото дешевле мусора. Но если бы эти страны существовали в действительности, они по сравнению с Уралом выглядели бы нищенками. А ведь Урал — это только малая часть нашей страны, великой страны счастья.

С каждым днем богаче становятся наша Родина, потому что растет ее основное богатство — человек. Все дружнее и искуснее работают умельцы-стахановцы, все шире развертывается мирное строительство коммунизма.

Сегодня мы узнали, что на Волге, в Сталинграде, будет построена еще одна гигантская электростанция. Все больше и больше металла, машин, леса и камня ждет Родина от ваших родителей-тружеников. Помогите им в решении этих задач своими отличными успехами в учебе, не допускайте в дом огорчений по поводу плохих отметок, пусть ваши отцы и матери трудятся с полной уверенностью, что в свое время вы поднимете для общего счастья новые богатства советской земли…

Когда ребята перестали аплодировать, несколько слов сказал Юрий Самсонович Борисов:

— На столе я вижу минералогические коллекции — подарки для украинских и белорусских школ. Очень хорошо! А почему бы вам не собрать еще коллекцию для Дворца культуры Горы Железной? Большую пользу принесет такая коллекция: окинет горняк одним взглядом все богатства нашего района — еще сильнее полюбит его, еще лучше будет работать…

— Сделать коллекцию, сделать! — закричали ребята.

С удивлением увидел Паня, что Гена Фелистеев, который до этого внимательно рассматривал сверкающий хрустальный куст из Малой Мурзинки, теперь кричал и аплодировал громче всех.

«Ему-то не велика забота!» — подумал Паня.

Большие дары

Ребята начали осмотр кабинета, а краеведы-активисты давали им объяснения.

— Видите, это вермикулит, — сказал Паня зрителям, столпившимся возле шкафа самоцветов и занимательной минералогии. — Он немного похож на слюду, только слюда не боится огня, а он боится. Положишь его в огонь, так он в тридцать раз разбухнет, да таким и останется. Мы из обожженного вермикулита каменный паром сделали, он здесь в мисочке плавает.

— Как много-много самоцветов! — послышался голос Жени Полукрюковой. — Федя, подними меня, я хочу посмотреть, что там на верхней полке.

Этих посетителей Паня не ждал. Он притворился, что не видит их, и стал перечистить ценные свойства вермикулита.

— Федуня, знаешь что? Я хочу, чтобы я тоже сделала дар, — сказала Женя. — Можно, Федуня? Я уже совсем наигралась шариком…

— Пестов, ты принимаешь дары? Женя дает кабинету свое хрустальное яблочко. — И Федя Полукрюков, в новом черном костюме, большой и добродушный, протянул Пане синий матовый шарик.

По заведенному обычаю, Паня отсалютовал и поблагодарил:

— От имени краеведческого кружка спасибо тебе, Женя Полукрюкова, за аметистовое яблоко!

— Пожалуйста! — просияла Женя. — Я очень люблю всегда делать дары…

Ребята засмеялись, стали ее хвалить:

— Молодец ты, щедрая!

Послышался голос Гены Фелистеева, сказавшего как бы про себя, но во всеуслышание:

— Конечно, молодец! Не то что некоторые другие. — Положив на стол мешочек, Гена обратился к Пане: — Пестов, прими и от меня.

Что он принес? Любопытные облепили стол, а Гена достал из мешочка подарки, удовлетворенно слушая голоса ребят:

— Железные кошельки, железные кошельки! Ай да Генка!

Да, это были железные кошельки, гордость Фелистеевской коллекции: темные, блестящие, словно отполированные, куски железной руды, круглые, как ядра, и пустотелые. Горняки называют такие куски руды конкрециями, и встречаются они редко.

— Спасибо тебе, Фелистеев, за… — начал Паня.

— Не стоит! — насмешливо прервал его Гена. — Я не за твое спасибо принес, а для школы. Мне не жалко… Я и хрустальное яблоко подарил бы, да у меня такой штуки нет.

Удар был меткий и сильный. Ребята, конечно, сразу поняли Генин намек и, перешептываясь, смотрели на Паню: как-то он выйдет из тупика, в который загнал его Фелистеев? Похоже, что выхода нет, и стоит он неподвижный, краснеет и бледнеет, растерянно глядя на торжествующего Фелистеева.

Нет, слишком рано празднует Гена победу!

— Ошибаешься, Фелистеев, у меня тоже нет хрустального яблока, — сказал Паня тихо. — Не было и нет.

— Не ври людям в глаза, Пестов, не крутись! — быстро ответил Гена.

— Не имею привычки врать! — Паня повернулся к Феде. — Я же тебе передал через Егоршу, что мне твоего подарка не нужно. Ты не пришел выбрать из моей коллекции три любых камня за яблоко — значит, все дело врозь. Так или не так? Признайся, если ты честный.

Расстроенный этой историей. Федя ступил шаг вперед.

— Ты правду говоришь, — признал он.

— Слышали? — спросил Паня у ребят. — Ну и ладно!

Из нижнего ящика шкафа он достал хрустальный шар и протянул его Феде:

— Получай… И зря вы с Фелистеевым такое затеяли. Не вышло у вас, не сварилось.

Это обвинение поразило Федю.

— Ты думаешь… ты думаешь, что мы с Геной… — начал он, отводя Панину руку.

— Конечно, сговорились! Сговорились Паньку-самозванца перед всей школой осрамить.

— Плохо ты обо мне думаешь, Пестов! — воскликнул обиженный Федя. — Не хотел я ничего плохого для тебя… Яблоко я не возьму… Пойдем, Женя! — И, уводя сестру, он пошел к двери.

Паня достал пузырек с тушью и, приказывая своей руке не дрожать, вывел на квадратном кусочке картона:

«Дар Феди Полукрюкова».

— Что, взял, Гена? — спросил кто-то.

— А я ничего не хотел взять, — заносчиво ответил Гена. — Я дал кабинету железные кошельки и… хрустальное яблоко. Сам не жадюга и не люблю жадюг.

Трудно было Пане после этой истории вернуться к обязанностям экскурсовода. Не клеилась речь. Ему казалось, что слушатели думают: «А все-таки он действительно жадюга. Генка вон с какой редкостью расстался, а где пестовские дары? Одним хрусталиком-волосатиком отделался».

К счастью, кабинет вскоре опустел.

— Что ты пишешь? — спросил Николай Павлович, увидев, что Паня заполняет этикетку. — Фелистеев подарил железные кошельки? Ценный дар!.. Посмотрите, Роман Иванович.

Роман, один из ответственных распорядителей карнавала, сел отдохнуть и прокатил по столу хрустальное яблоко.

— Молодцы Полукрюков и Фелистеев! — порадовался он.

— Впрочем, другие экспонаты-подарки так же дороги, — сказал Николай Павлович. — Всё это трофеи в борьбе детской души с тщеславием, а то и просто с жадностью.

Как остро задели эти слова Паню!

Он украдкой бросил взгляд на шкаф самоцветов, еще ниже склонился над столом, еще тщательнее стал выводить буквы и все же мысленно продолжал перебирать школьную коллекцию камень за камнем. Просто совестно смотреть на одинокий маленький и трещиноватый шерл. Бесконечно далеко ему до шерла-великана, занимающего одну из центральных ячеек ящика номер три в коллекции Пестова — Колмогорова. И при мысли об этой редкости Паня вместо обычной гордости почувствовал стыд, неловкость: разве он не «зажал» много отличных камней, разве не по его вине шкаф самоцветов теперь кажется бедным, бесцветным?.. Позвольте, ведь Пестов отдал кабинету столько трудов, столько времени, почему же он казнит себя? Не потому ли, что общему делу он мог дать еще больше и не дал?