Первое имя - Ликстанов Иосиф Исаакович - Страница 13

— Пань, это ежик, совсем маленький… — прошептал он. — Еж — полезное насекомоядное существо. И мышеядное тоже. Жаль, что у нас дома нет мышей… Ежик, ежик, ты поедешь у меня за пазухой, как в отдельном мягком купе…

Заглянув в ворот его рубашки, Паня увидел ежа, свернувшегося клубочком, и выразил уверенность, что от этого колючего пассажира мягкому купе достанется еще больше, чем от котенка.

Вперед, вперед!

Табличка на столбике сообщила мальчикам, что они едут по земле колхоза «Свет Октября». Началось поле, затопленное золотыми волнами густой пшеницы. Далеко-далеко, так что едва различал глаз, плыл комбайн, и на его мостике маячила фигурка комбайнера.

Стало жарко, потом еще жарче и наконец невыносимо жарко. Хотелось поскорее добраться до сосновой рощи, стоявшей среди поля темным островком. От рощи уже потянуло заманчивой прохладой.

— Стой! Сто-ой!

Это кричат два колхозных мальчика, а под колеса велосипедов с хриплым лаем катится громадный пес.

— Полный вперед! — дает три звонка Паня.

— Дрынь, дрынь, дрынь!.. — торопливо подтверждает Вадик, отбиваясь ногой от пса.

Пригнувшись к рулю, велосипедисты мчатся вперед. Мальчики кричат, свистят и упорно остаются посередине дороги, но Паня и Вадик понимают, что это только испытание их решимости пробиться через неожиданную заставу.

— Огонь! — командует Паня.

— Даю! — отвечает Вадик.

Трещотка на такой скорости не уступает настоящему пулемету. Пес удирает в хлеба, причем его задние ноги вместе с поджатым хвостом умудряются бежать быстрее передних. Мальчики отскакивают в сторону. Велосипедисты вихрем проносятся мимо них, и Паня с удивлением видит, что Вадик оставил его позади.

— Здорово техника сработала? — вытирая пот с разгоревшегося лица, похвастался Вадик, когда машины поравнялись.

— Хорошо твой ежик гонит, чтобы удрать — пошутил Паня.

— Смотри, их уже целых четыре… нет, даже пять. И все нам кулаки показывают… Как ты думаешь, кто это такие? — И тут же Вадик нафантазировал: — Я сам думаю, что это, наверно, одичавшие двоечники, понимаешь? Они живут в лесу, останавливают честных пионеров и берут с них выкуп. Они устроят засаду, когда мы поедем назад, вот увидишь, и снимут с нас скальпы!

— Так они и станут нас целый день ждать… Скажи твоему ежику, пускай не дрейфит, как зайчонка.

Кончилось поле. В Потеряйке отразились избы, украшенные резьбой, двухэтажный Дом культуры с пестрым объявлением о киносеансе, столбы с медными проводами и полосатые силосные башни. Мальчики проехали мимо крытого тока, похожего на дом, забывший обзавестись стенами, и с высокого взгорья увидели копры Октябрьского медного рудника.

Есть малахит!

Зеленая, прямая, как по линеечке выведенная Советская улица, начавшаяся сразу за парком культуры и отдыха, привела путешественников к дому № 17.

— Пань, помнишь, когда мы ездили сюда на экскурсию в четвертом классе, этого дома совсем не было. Значит, этот дом — второклассник, — заметил Вадик. — Смешно! Мы такие маленькие и уже в шестом классе, а он, такой здоровенный…

— Ну и глупый ты, Вадька! — оборвал его Паня, взволнованный близостью решающих минут.

Немного поколебавшись, он нажал кнопку электрического звонка квартиры № 2. Дверь приоткрылась, показался розовый бантик, потом девчонкина голова с блестящими глазами, но тотчас же голова вместе с бантиком скрылась и послышался крик:

— Мама, мама, незнакомые мальчики с велосипедами приехали! Мама, наверно, это мальчик Паня!

Крик подхватили многочисленные голоса.

На лестничную площадку выбежала женщина в белом фартуке.

— Ты Паня? — спросила она торопливо у Вадика. — Ах, Паня — это другой, а ты Вадик? Почему ты так согнулся, Вадик? Ты заболел?.. Ежик за пазухой? Какой ужас!.. Скорее заходите… да-да, прямо с велосипедами… Ох, котлеты сгорят! — И она метнулась в дверь.

Путешественники переступили порог квартиры Дружиных и увидели, как им показалось, не меньше двадцати мальчиков и девочек. Все они шумели и суетились, помогая приехавшим устроить велосипеды в передней. Когда юные Дружины немного успокоились, удалось установить, что их всего шестеро: девочки-близнецы Шура и Нюра, мальчики Владик, Славик и Алик и еще одна девчурка, которую звали не Марусей, а просто Мушкой, потому что она была черненькая и маленькая.

Юные Дружины ввели гостей в столовую и принялись их разглядывать.

— Это вы в шахтенку упали?.. А как вы вылезли, если вы ногу свихнули? Вы нам расскажете, да? — спросил веснушчатый Вадик и покраснел.

— Это настоящий ежик или ручной? — осведомился крохотный, но, повидимому, храбрый Алик. — Он вас катет, да? А я тоже могу подержать его за пазухой… Дайте попробовать, если не верите.

Снова появилась женщина в белом фартуке. Приветливая и веселая, она принесла с собой вкуснейший запах котлет, и у путешественников засосало под ложечкой.

— Девочки, накрывайте на стол! — хлопнув в ладоши, приказала мама всех Дружиных. — Дети, пустите ежика на кухню и вымойте руки. Нюра, умой Марусю. Папа немного задержится на фабрике, так что мы начнем обедать без него.

— А где бабушка Уля? — спросил Паня у Владика.

— У Дружина-маркшейдера, дяди Коли… Мы с бабушкой шли от Дружина-забойщика, а дядя Коля ехал в своей «победе», посадил бабушку в машину, будто покатать, и до сих пор не отдал. Потом ее еще кто-нибудь утащит… А я знаю, зачем вы приехали. За папиным малахитом, правда? Теперь все Дружины ходят к нам смотреть на светец.

Умывались ребята по очереди, как пассажиры в поезде, а потом пошли в столовую. За длинным столом на председательском месте сидела мама и наливала в тарелки суп, а Нюра и Шура ставили тарелки перед ребятами и говорили каждому: «Ешь с хлебом!» И начался обед — веселый, вкусный и довольно шумный обед под руководством ласковой мамы. Она расспросила гостей, как они учатся и почему Паня такой отчаянный, что падает в шахтенки. Храбрый крохотный Алик решительно заявил: «А я тоже в шахтенку упаду!» — и все стали его отговаривать. На сладкое ребята получили по алма-атинскому яблоку.

— Красивое яблоко, даже жалко кушать, — сказал Вадик, но управился с яблоком первый.

В столовую быстро вошел человек в сером костюме, небольшой, но широкоплечий. Ребята закричали: «Папа, папа!» — и стали наперебой ему услуживать.

— Слыхал о твоих приключениях, Паня, — сказал Петр Александрович, когда суматоха улеглась. — Нога зажила? Ведь это ваши велосипеды стоят в передней? По-моему, было бы гораздо проще приехать в автобусе, но все зависит от вкуса, не так ли? — Он вытер губы салфеткой и встал. — Теперь, Паня, пойдем ко мне…

Конечно, все ребята тоже захотели пойти с отцом, но мама напомнила им о ежике, они заволновались, собрали огрызки яблоке и вместе с Вадиком отправились на кухню.

Вслед за Петром Александровичем Паня вошел в его кабинет.

Одну стену уютной комнаты занимали полки с книгами, на другой стене висел ковер, покрывавший заодно и низкую оттоманку, а на полу лежала медвежья шкура. Медведь, оскалившись, держал в желтых длинных зубах охотничий нож — в знак того, что шкура снята со зверя, убитого самим хозяином дома. Взгляд Пани мельком коснулся всего этого и вцепился в самое главное: возле окна на высоком трехногом столике лежала плоская глыба темнозеленого камня, вся в полукруглых наростах, точно отепленная из биллиардных шаров.

Малахит! Вот он, желанный малахит, точно такой, каким рисовался Пане в мечтах: плотный, увесистый…

У него даже во рту пересохло…

— Итак, ваш рудник хочет соорудить малахитовую доску почета? — сказал Дружин. — Неплохо задумано!.. Как видно, суждено этой штуке вернуться на родину.

Усадив Паню на оттоманку и устроившись в кресле возле стола, Дружин рассказал историю камня.

С давних времен Дружины работали на Железногорском медном руднике, а потом хозяева насильно переселили их, вместе с другими рудокопами, в тайгу, где зарождался новый богатый рудник. У тех, кто сопротивлялся жестокой хозяйской воле, отняли огороды и развалили дома. Железногорский медный рудник существовал лишь до 1911 года, когда забастовавшие рабочие бросили штреки. Рудник затопило… А новый медный рудник, Таежный, как его сначала назвали, быстро рос. Рудокопы-новоселы перебороли суровую тайгу и обжили богатые угодья.