Золотая Ригма - Сысоев Всеволод Петрович - Страница 17

Ригма не испытывала чувства ужаса перед человеком, коим наделены многие обитатели леса, испокон веков преследуемые охотниками. Просто она не хотела связываться с мечущим молнии и гром существом и благоразумно уступала ему дорогу. Человек же, бессознательно боявшийся тигров, трепетал при виде Ригмы. Но тигрица и человек могли вполне мирно сосуществовать в этих лесах. Ведь Ригме для утоления голода нужно меньше кабанов и оленей, чем охотнику. Да к тому же в ее когти попадали чаще всего старые или больные животные с ослабленным организмом, в то время как промысловик стремился убивать сильных самок — вожаков кабаньего стада или оленей с прекрасными симметричными рогами. Такие трофеи ценились дороже.

Кроме того, Ригма не терпела в своих владениях волков и лисиц, с удовольствием охотилась за ними, а также преследовала рысь, росомаху и енотовидную собаку. В ее охотничьем районе не было засилья этих хищников, ибо они частенько попадали на обед тигрице.

Общаясь с человеком, Ригма научилась хитрости, а о ней говорили как о коварном звере. В месяц охоты, чтобы утолить голод, она убивала одного-двух кабанов или изюбров, а за это слыла зверем кровожадным. Ригма иногда бродила по широким следам медведей и охотников — так легче идти по снегу, а люди, не знавшие повадок зверей, утверждали, что тигрица опасна: желая якобы напасть на человека, она заходит сзади, некоторое время идет по его следам и, выбрав удобный момент, валит с ног и уносит в заросли.

Много несправедливостей возводилось на Ригму: обвиняли ее и в оскуденье лесов зверем, объявляли и вредным хищником — лучше-де с ней в тайге не встречаться. Только ученые-натуралисты, знавшие полную невзгод и лишений жизнь тигров в таежных дебрях, заступались за нее, настоятельно требуя создать на Сихотэ-Алине заповедник для сохранения удивительного реликтового зверя — тигра длинношерстного.

Гроза Катэна

В этот год в леса Катэна пришел большой неурожай. На столообразных, словно подстриженных, вершинах кедров не красовались золотистые шишки, не было желудей, крупных и мелких орехов. Не плодоносили лианы.

Первыми стали покидать бескормные места кедровки. Собравшись в небольшие стайки, они улетали на юг, в сторону Бикина, словно предчувствуя, что там есть их любимые орехи. За ними шла белка; потянулись на юг и табунчики кабанов, бурые и белогрудые медведи. Опустели некогда полные разного зверья леса. Наступила голодная жизнь и для Ригмы. В довершение всех бед в горах Сихотэ-Алиня выпал ранний глубокий снег. Переходя ключи, Ригма утопала в сугробах по самые уши.

Голодная тигрица спустилась в долину Катэна и обосновалась невдалеке от поселка лесорубов.

Снега здесь оказались не столь глубоки, можно было легко ходить по льду замерзшей реки и по широким тракторным дорогам. Привлекали Ригму и дворняжки. Собаки зачастую самостоятельно углублялись в лес и там ловили зайцев в тальниковых зарослях.

Огромным оранжевым шаром опускалось солнце к горизонту, пронизывая потемневший лес прощальными золотистыми лучами. Осторожно ступая по льду уснувшей реки, Ригма кралась в заросли тальника, где раздавался слабый треск. Это в прибрежных кустах собака искала зайца. А вот показался и сам лохматый «охотник». Принюхиваясь к свежим заячьим следам, пегий вислоухий пес подбежал к Ригме почти вплотную. Увидев тигрицу, он на мгновение замер, затем, взвизгнув от испуга, круто повернул и что было силы помчался к поселку. Но можно ли убежать от тигра! В несколько прыжков Ригма настигла обезумевшего пса и одним ударом клыков лишила его жизни. Схватив собаку поперек туловища, она унесла ее в густые заросли пойменного леса и с аппетитом поужинала.

Хозяева не сразу догадались о причинах отсутствия их сторожа. Только через несколько дней, когда у лучшего охотника поселка исчезла молодая собака, по следам установили, что собак похитила тигрица.

Сначала этим событиям не придали особого значения: тигры в окружающих лесах не в диковинку, а о том, что они пристрастны к собачьему мясу, все хорошо знали. Пожалели пропавших собак, да и забыли бы о происшествии, но Ригма вскоре снова напомнила о себе.

Возвращаясь вечером на участок, местный лесник решил попутно прихватить мешок с рябчиками, лежавший на лабазе в стороне от дороги. Остановив лошадь, он вылез из саней, привязал ее к придорожной черемухе и направился по едва приметной тропке к избушке. Погревшись чайком и отдохнув, он подпер палкой дверь и, взвалив мешок на плечи, зашагал к саням. Тут он услышал громкое тревожное ржание коня, прерываемое ревом зверя. «Вот черная немочь! Однако моего Чалого медведь сгреб», — решил лесник и, бросив тяжелый мешок, побежал к оставленным саням. Не чувствуя под собой земли, спотыкаясь о корни деревьев, торопился лесник и все же опоздал. Выскочив на дорогу, он так и не понял, что случилось. Вот и черемуха — но ни лошади, ни саней. «Наверное, испугавшись медведя, конь оборвал повод и ускакал в поселок», — подумал мужик и пустился по дороге догонять Чалого, громко крича его имя. Пробежал пару километров — нет коня. До поселка оставалось немного, и лесник зашагал спокойнее, в душе проклиная медведей, не дающих животным покоя даже зимой.

Велико же было его изумление, когда, подойдя к избе и заглянув во двор, он и там не увидел Чалого. Не появилась лошадь и на леспромхозовской конюшне. Лесник опросил всех жителей поселка, но никто не видел его коняги. Расстроенный пропажей, направился он в контору лесоучастка и зашел к директору:

— Товарищ Берелев, конь у меня сгинул только что. — И рассказал по порядку все, что с ним произошло.

Берелев вызвал двух местных охотников держать с ними совет. Решили ранним утром с хорошими собаками и ружьями выехать на место загадочного исчезновения лошади, а там видно будет, что делать.

Еще на небе не погасли крупные звезды, когда охотники вместе с лесником и Берелевым, посадив в кузов собак, отправились в лес. Чтобы не затаптывать следы, машину остановили в полукилометре от черемухи. Взяв собак на поводки, направились к злополучному месту. Солнце еще не поднялось над лесом, но было настолько светло, что даже под елями хорошо виднелись следы рябчиков. Дорога в этом месте проходила сквозь густой ельник. На повороте санный след сворачивал в самую гущу деревьев. Взрыхленный, а затем приглаженный снег красноречиво свидетельствовал, что здесь была сперва протащена лошадиная туша, а уж за ней волоклись разбитые сани.

Все разбрелись, рассматривая и ощупывая звериные следы. Собаки скулили. От холода и возбуждения их трясло мелкой дрожью.

— Да, братцы, это не медведь, — уверенно заявил один из охотников. — Посмотрите, какой круглый отпечаток. Вот четыре пальца, когтей нет. Видите, какая круглая пятка. Это след тигрицы. Здоровущий зверь-то какой: лошадь, словно пудового теленка, проволок, и сани не помеха.

Осторожно продвигаясь по следам, люди увидели сани. Застрявшие между стволов двух осин, изломанные, они теперь были негодны для езды. Около них на снегу, забрызганном кровью, валялись обрывки сбруи, хомута и дуга. В глубь леса вился потаск с редкими кровяными пятнами на стволах деревьев.

Охотники остановилась и, словно боясь спугнуть тигра, начали шепотом совещаться.

— Он теперь недалеко где-то лежит.

— Сытый, подпустит близко.

— Идти все равно бесполезно. Шорох. А и пойдешь, стрелять нельзя — зверь запретный.

— Запретный, говоришь. А коня ему дозволено убивать? Попадись он мне, из двух стволов по башке шарахну и в ответе не буду, — кипятился лесник.

— Ну и что толку? Твой конь для государства небольшой убыток, более двухсот рублей, поди, не стоит. А за взрослых тигров, я слышал, до сорока тысяч золотом платят.

— Так что же теперь, — не унимался лесник, — тигры и нас с тобой должны жрать, а мы не моги их пальцем тронуть, так, что ли?

— Ну, братцы, спорить тут нечего, — заключил Берелев. — Конечно, оправдывать тигра не приходится. За такие дела ему может не поздоровиться, но и ты ответ должен держать, — обратился он к леснику, — почто коня без присмотра в лесу надолго оставил одного, да еще на ночь глядя? Что, не знаешь? Ведь кроме тигра и медведь-шатун мог подвернуться. Поехали составлять акт да запросим сельсовет, можно ли по сему случаю тигра ухлопать, а то он теперь повадится коней в леспромхозе таскать.