Земленыр или каскад приключений - Михасенко Геннадий Павлович - Страница 25

— Я тебе отвечу, мой славный друг, — сказал Земленыр. — С бедными жителями Оскорбина ничего страшного не случится. От силы, две-три слабонервных оскорбинки упадут в обморок да рассвистятся мальчишки, преследуя нас. А вот что случится с бедным Пи-эром — даже подумать — дрожь пробирает!

— Что, Зем?

— Только не волнуйся заранее! На свист и крики прибегут мужики с топорами и спичками, и случится то, чего ты больше всего опасаешься: они исколотят тебя в щепки и сожгут!

— Что ты говоришь, Зем!

— Увы, это чистейшая правда. Уж коли оскорбинцам и вообще берёзоворощевцам запрещено созерцание чудес, они сделают все, чтобы таковых и не наблюдалось. Помню, в детстве я не раз видел, как по нашей улице проводили вязанных и в кровь избитых то якобы ведьм, то якобы колдунов. Они умирали, не доходя до площади, где было положено казнить всяких кудесников. С моей матушкой тоже чуть не расправились, но заступился король, и страсти ограничились моей высылкой… Но мы что-нибудь придумаем, Пи-эр! Кружок мыслителей продолжает работу! Учтите, что достаётся не только самим чудотворцам, но и спутникам, так что мы обязательно придумаем что-нибудь остроумное!.. Ну, на первый случай, тебе, Пи-эр, придётся просто помолчать и стать частично зависимым, то есть ты как бы не сам будешь катиться, а мы с Васей будем как бы катить тебя, вот так. — И Земленыр с мальчиком лёгкими шлепками и подзатыльниками принялись взбадривать круг, ускоряя его движение. — И никто не поймёт, что ты — чудо. Обычное колесо — и только!

— Обидно, — буркнул Пи-эр, — и унизительно! Как будто я калека.

— Зато безопасно.

— Размечтались! — заметила Люба. — Сперва надо добраться до Оскорбина.

— Доберёмся! Кто нам теперь помешает! — храбрился Пи-эр.

— А РП? — напомнил Земленыр. Он ни на миг не забывал о Раскалённых Паутах и с тревогой всматривался в даль, но пока все было спокойно. Устраивать ночлег на дороге или около дороги было рискованно, потому что РП разбойничали, очевидно, именно вдоль дороги, поэтому старик повёл свой отряд на отдых в сторону, к недалёкому леску. Но то, что в ночи казалось близким, в действительности было далеко и, не дойдя до него неизвестно сколько, старик скомандовал:

— Привал!

Пи-эр с радостью завалился в сырую траву — лёгкий дождик все же выпал. Вася с Любой опустились на корточки, ощупывая вокруг и прикидывая, стоит ли ложиться или лучше вот так сидючи спиной к спине и продремать.

— Костра не развести, одна трава, — заключил Вася.

— И нельзя! — предупредил старик. — Чтобы не привлечь внимания Раскалённых Паутов.

— Зем, а ты веришь в РП? — спросила Люба.

— А ты — нет? — в свою очередь спросил дед.

— Нет. Это слишком страшно! — ответила девочка, всей душой желая, чтобы Земленыр поддержал её неверие.

Старику тоже хотелось успокоить детей, но в то же время требовалась серьёзная оценка положения, и он рассудил здраво и безжалостно:

— Не страшнее Шарнирного Бора, но ведь ШБ существует, значит, существует и РП! У Сильвуплета не было причин лгать нам и запугивать нас. И потом: землянка, ложный камень, лошадь, превращённая в живой скелет, — все это слишком правдиво, чтобы быть ложью. Да это и закономерно, — по-моему: чем ближе мы к цели, тем серьёзнее перед нами препятствия, тем мужественнее мы должны быть.

— А вон костёр, кто-то греется, не боится, — сказала Люба, показывая к горизонту, который хоть и ниточкой, но светился.

Действительно, вдали виднелся шарообразный свет, который, казалось, натёк и сгустился из щели горизонта. От этого сгустка временами отделялись снопы искр, но не уносились, как положено искрам, вверх и не исчезали, а снова оседали в огонь или, отплыв в сторону, возвращались назад.

У Земленыра обмерла душа.

— Ребятки, это не костёр. Боюсь, что это и есть РП, — прошептал он. — Худо же нам придётся, если нас заметят! До леса не добежать!

И словно подтверждая дедовские опасения, один огненный комок, отделившись от общей массы, не слился с нею снова, а как бы в невесомости поплыл над степью, рыская влево и вправо.

— Замрите! — приказал старик, но и без того никто не шевелился, заворожённый волшебной картиной.

Огненный клубок замер в отдалении и вдруг начал игольчато-импульсивно мерцать. Что-то зловещее было в этом мерцании и означать оно могло разное: и самодовольный восторг хищника и сигнал кому-то, а скорее всего и то и другое, но суть была, несомненно, в том, что РП учуяли, уловили присутствие жертвы. Костер-ядро на горизонте в ответ тоже замерцал, дескать, намёк понял, и раздвоился. Разбойники организовывались для нападения.

Ближний рой прекратил мерцание, шевельнулся и двинулся в сторону путешественников, набирая скорость и тонко, сверляще-въедливо зазвенев.

— На нас! — воскликнула Люба. — Зем, уныривай! Спасайся!

— Успею! Я-то спасусь, а вот как вы?

— Может, обойдётся, — неуверенно произнесла девочка. — Может, пронесёт?

— Едва ли.

— А если просто лечь в траву? — робко предложила Люба.

— Им только и подавай лежачих! Если они коня на скаку сожрали, то нас, лежачих, мигом оголят до костей! — резонно возразил Вася. — А так мы ещё попрыгаем!

— Кружок мыслителей, не сдавайся! — призвал Земленыр.

Раскалённый рой приближался, разрастаясь на глазах. Никакой надежды на то, что пронесёт, не оставалось. Не оставалось времени не только заседать кружку, но даже высказать толковую мысль не оставалось времени, тем более — осуществить её. Одним словом, спасения не было.

— Ребятки, милые! Я прихватил бы вас с собой под землю, — занырнув и высунув голову, проговорил с жалостью старик. — Но эти злыдни, по-моему, просто так не отстанут! Они и под землёй учуят нас и будут долго кружить над нами, так долго, что вы задохнётесь. Короче, выбирайте: или задохнуться в бездействии или…

— …умереть, сражаясь! — договорил Вася.

— Я буду отмахиваться корзинкой! — заявила девочка. — Ой, мамочка, они снижаются!

И тут Пи-эр крикнул:

— Друзья, прячьтесь за меня! — и выкатился вперёд, выставляя свою грудь, если можно так назвать Пи-эровскую фигуру, впрочем, в зависимости от различных ситуаций его тело с одинаковой правильностью можно было называть по-разному: и лицо, и грудь, и живот. Но сейчас это, безусловно, была грудь, надёжная грудь друга.

— Стой!

Вася бросился к Пи-эру, уронил его, и в тот момент, когда рой, снизившись, пошёл в лобовую атаку рассыпчатым клубком, мальчик выхватил пистолет, прицелился и нажал курок. Три страстных мысли-желания были у него сейчас: во-первых, чтобы патрон оказался дозревшим, во-вторых, чтобы он оказался с дробью, а не с пулей, которая против паутов была бы почти бесполезной и, в-третьих, чтобы не случилось осечки. Все три желания сбылись, слившись в оглушительный выстрел. Рой словно взорвался изнутри, и сотня огненных капель просыпалась на землю, как будто угли из переполненной шумовки, которой черпанули из-под прогоревших дров и сильно встряхнули.

Падая во влажную траву, РП потухали, умирая. Два-три паута на излёте прожгли Васины штаны и рубаху и коснулись тела. С болью и омерзением мальчик смахнул их. Один паут застрял в Любиных волосах, и Вася щелчком выбил его оттуда.

Остатки роя взвились вверх, сбились, ошалело гудя, в нестройную группу и понеслись обратно. А навстречу уже летел второй рой. Вася перезарядил пистолет и вторым выстрелом разметал разбойников, но приближалось третье звено, к которому примкнули все выжившие пауты.

— Все, патронов больше нет! — горестно сказал Вася, пряча оружие. — Зем, уныривай!

— Успею! — ответил старик, однако занырнул и высунул голову, чтобы хоть советом помочь в неизбежной беде.

— Друзья, за меня! — скомандовал Пи-эр, вскакивая. — Противник ослаб, а я пропитан бессмертием!

— Ой, а Ду-ю-ду? — вспомнил Вася, придерживая птичку на плече. — Куда бы тебя, моя маленькая, спрятать на время?.. В кувшин! Люба, давай кувшин!

— Скорей, друзья! — призвал Пи-эр.