От мира сего - Крелин Юлий Зусманович - Страница 51

И еще помнятся какие-то очень ненужные, ничего и ни о чем не говорящие детали. Как будто может быть что-то, что ни о чем не говорит. Помню, как ты выходишь из такси, какими дорожками мы шли, мокрые деревья, круги с пузырями в зеленой воде от брошенной зеленой бутылки. А потом мы стоим под деревом, докуриваем напоследок (посошок). А потом подошла женщина, наверное немного пьяная, с добрыми-добрыми глазами, в старых туфлях на босу ногу (а холодно). Лицо в морщинах. У глаз морщины лучиками. Морщины лучиками — банально. Потому что часто. Все, что часто, — банально. Лучиками. Может, от этого лицо такое доброе. Впрочем, морщины у глаз у всех, так ведь банально.

Попросила закурить. Постояла с нами. Несколько раз спрашивала, не мешает ли. Потом сказала, что была на войне, и тут же начала ругать какого-то своего начальника, который делает что-то не то, не по справедливости, — в общем, мешает другим жить, и без всякого толку мешает, а люди не должны мешать друг другу. И снова и снова спрашивала, не помешала ли. Говорила, что докурит и уйдет.

Докурила. И ушла.

И хотя я уже знала, что у тебя не может быть каких-нибудь не таких реакций, мне снова стало страшно хорошо от наших совпадений: ты отвечал, как могла бы ответить я, как я хотела бы, чтобы отвечал ты. Я радовалась, что ты есть ты, и для меня ты стал «ты» именно потому, что столь близок моему «я». Почему мы так радуемся, встречая себе подобных? Ведь должны радоваться, встречая иных. Теоретически должны радоваться, встречая иных. Какое счастье, что встретила себе подобного. Сейчас я совсем не помню ни слов твоих, ни интонаций, но и от слов, и от интонаций мне было очень хорошо, и я сказала тебе что-то про это. А бывалые нормальные люди сказали бы, что в картах это называется перебор, не надо было это говорить, это неразумно. Но я ведь и не играю в азартные игры. Я люблю как на ладони.

Все-таки насчет похожести я не совсем так говорю. Это не похожесть-повторение, а похожесть с постоянным открытием нового. Кажется, так, но вообще я что-то запуталась.

— Пора…

— Пора так пора.

Перед такси остановились. Господи, да что же это такое!

— Я тебя очень люблю.

— Я тоже.

— И люби.

— И люблю.

— Ничего. Это скоро пройдет. Справимся.

— На это только и надежда.

Надеясь, что на самом деле все не так, довольные своей независимостью, разве мы сознавали истинные размеры надвигавшегося стихийного бедствия… или счастья.)

— Скоро уже утро. А мне кажется, что мы только что остались одни.

— Что делать, родной. Раз мы встретились так поздно, нам надо наверстывать.

Посмеялись. Беззаботно посмеялись. Он повернулся к ней, обнял. Повернулся и обнял.