Гетто - Андерсон Пол Уильям - Страница 2

Она быстро обернулась, почувствовав его приближение. Серебристо-голубые широко раскрытые глаза воззрились на него, губы слегка разошлись, полуприкрытые изящной рукой. Какое все-таки чудо — женская рука, подумал он.

— Ты напугал меня, Кенри Шаун.

— Прошу прощения, фриледи, — удрученно сказал он.

— Ничего… — она улыбнулась, немного неуверенно. — Ничего страшного. Видимо, меня нервирует межзвездное пространство.

— Да, оно вполне может вызывать… беспокойство, особенно, если к нему не привык, фриледи, — сказал он. — Сам я был рожден среди звезд.

Она слегка вздрогнула.

— Космос слишком велик, — произнесла она. — Слишком велик и чужд, Кенри Шаун. Я и раньше предполагала, что путешествия между планетами выходят за рамки человеческого понимания, но это… — ее рука коснулась его руки, пальцы сомкнулись вокруг его ладони, и он тоже невольно, вопреки желанию, сжал ее хрупкую кисть. — …Этого я никогда бы не смогла себе представить.

— Когда летишь со скоростью света, — заметил он, стараясь скрыть смущение под маской опытного космонавта, — кое-что изменяется. Аберрация смещает звезды, а эффект Допплера смещает цвета. Вот и все, фриледи.

Корабль вокруг них негромко шумел, словно разговаривая сам с собою на разные голоса. Дорти однажды поинтересовалась, о чем думает электронный мозг корабля: каково это — чувствовать себя космическим кораблем, вечно скитающимся среди чужих звезд. Он тогда сказал ей, что компьютер не обладает сознанием, но с тех пор эти ее слова буквально преследовали его. Может быть, просто потому, что это были ЕЕ слова.

— Но больше всего меня пугает отставание во времени. — Ее рука оставалась в его руке, и тонкие пальцы сжимались все сильнее. И его буквально пьянил легкий аромат духов. — Я никак не могу осознать того, что ты родился тысячу лет назад, Кенри Шаун. И того, что когда я уже рассыплюсь прахом, ты все так же будешь путешествовать среди звезд.

В ответ уместно было бы сказать какой-нибудь комплимент, но язык перестал ему повиноваться. Ведь он был космическим скитальцем, уроженцем Кита, грязным, вонючим томми, а она была Свободной Звездой, универсальным гением, прекраснейшим цветком генетической иерархии Империи.

— Тут нет ничего странного, — только и смог он вымолвить. — По мере того, как относительная скорость приближается к скорости света, измеряемый промежуток времени сокращается, а масса растет. Но это для постороннего наблюдателя. Обе системы отсчета одинаково реальны. В этом рейсе мы движемся с тау-фактором, равным приблизительно 33, это означает, что нам потребуется около четырех месяцев, чтобы долететь от Сириуса до Солнца, но для наблюдателя, будь он у той или другой звезды, наш путь займет почти одиннадцать лет. — Рот свело, но он с усилием изобразил улыбку. — Это не так уж много, фриледи. Вы будете отсутствовать, давайте прикинем, два раза по одиннадцать, да еще год в системе Сириуса, — двадцать четыре года. Ваши владения будут целы и невредимы.

— Но разве для таких перелетов не требуется огромное количество горючего? — спросила она. Она слегка нахмурилась и ее прелестный лобик пересекла тонкая морщинка. Она действительно старалась разобраться во всем этом.

— Нет, фриледи. Вернее, да, но мы не тратим материю в таких объемах, как в межпланетных полетах. Корабль движется за счет полей окрестных звезд — теоретически всей вселенной — и двигатель преобразует наш ртутный «балласт» в кинетическую энергию для всего корабля. Он действует одновременно на всю массу, поэтому мы даже не ощущаем ускорения и можем достичь скорости света за несколько дней. Когда же мы приблизимся к Солнцу, агоратрон начнет превращать энергию в атомы ртути, и у самой Земли мы затормозим.

— Боюсь, я плохо разбираюсь в физике, — засмеялась она. — Этим у нас на Земле занимаются типы Звезда-А и Норма-А.

Его охватило чувство отвращения. Да, думал он, умственный и физический труд по-прежнему остаются трудом. Пусть низкородные потеют, трудясь, — ведь Свободные Звезды живут для того только, чтобы быть украшением. Ее пальцы расслабились, и он убрал руку.

Казалось, она огорчилась, почувствовав, что обидела его. Она порывисто потянулась и дотронулась до его щеки.

— Прости, — тихо сказала она. — Я не хотела… Я не имела в виду того, что ты подумал.

— Ничего, фриледи, — с трудом выговорил он, стараясь скрыть свое изумление. Слыханное ли дело, чтобы аристократка стала извиняться!..

— И все же, — честно продолжала она. — Я знаю, столько людей терпеть не могут Кит. Вы просто не укладываетесь в рамки нашего общества, понимаешь? Вы никогда не принадлежали Земле по-настоящему. — Ее бледные щеки медленно залил легкий румянец; она потупилась. — Но я хорошо разбираюсь в людях, Кенри Шаун. И я могу отличить человека высшего типа, когда встречаю его. Ты бы и сам мог быть Свободной Звездой, только… мы показались бы тебе ужасно скучными.

— Что вы, фриледи, — напыщенно возразил он.

Он покинул ее. В душе у него все пело. Три месяца, радостно думал он, еще три месяца на одном корабле, еще три месяца до Солнца.

Старый заборчик сухо затрещал, когда Кенри хлопнул калиткой, ведущей к домику Шаунов.

Над головой зашелестел клен, отвечая легкому ветерку, и сбросил кроваво-красный лист прямо ему под ноги. В этом году ранние заморозки подумал он. Систему контроля погоды так и не восстановили после того, как Механокласты ее запретили и, может быть, в этом они были правы. Он остановился и глубоко вдохнул прохладный и сыроватый воздух, наполненный запахами вскопанной земли и спелых ягод. Внезапно он сообразил, что еще ни разу не был дома зимой. Он ни разу не видел, как холмы покрываются снегом, сверкающим на солнце, и ни разу еще не слушал невероятного безмолвия снегопада.

Теплый желтый свет из дома ложился кругами на лужайку. Он приложил ладонь к двери, она узнала его и открылась. Войдя в маленькую, загроможденную мебелью, комнатку, в которой находилось еще и с полдюжины детишек, он уловил остатки чудесных ароматов обеда и пожалел, что опоздал. В последний раз он ел еще на корабле, но во всей Галактике не сыщешь лучшей стряпухи, чем его матушка.

Согласно обычаю, Кенри поздоровался с родителями, и отец в ответ только сурово кивнул. Мать встретила его более сердечно, обняла, заметив, что он сильно похудел. Малыши, поздоровавшись, вернулись к своим книжкам, игрушкам и болтовне. Они довольно часто видели своего старшего брата и были еще слишком малы, чтобы понять значение его решения оставить космос.

— Кенри, дорогой, давай я сделаю тебе хоть сандвич, — сказала мать. — Как хорошо, что ты вернулся.

— Я очень тороплюсь, — ответил он. И добавил смущенно: — Я бы с удовольствием, но… э-э-э… мне нужно сходить в одно место.

Мать отвернулась.

— О тебе спрашивала Тейя Баринн, — заметила она, как бы невзначай. — «Могучий Варвар» вернулся с месяц назад.

— О, да, — сказал он. — Я встретил ее на улице.

— Тейя хорошая девушка. Тебе бы надо зайти к ней. Еще не поздно.

— Как-нибудь в другой раз, — отозвался он.

— «Могучий Варвар» отправляется к Тау Кита через два месяца, — сказала мать. — Так что у тебя будет не так уж много времени для встречи с Тейей, если только ты… — Голос ее дрогнул. — Если только ты не женишься на ней, она прекрасная пара для тебя, Кенри. Она не будет лишней на борту «Крыльев». Она родит мне сильных внуков.

— Как-нибудь в другой раз, — повторил он и пожалел о непроизвольной резкости своего тона. Затем он повернулся к отцу и спросил: — Папа, а что это еще за новый налог?

Волден Шаун нахмурился.

— Проклятые жулики, — сказал он. — Чтоб у них у всех скафандры дали течь. Теперь мы обязаны носить эти эмблемы и платить за них с носа.

— А можно… можно я займу на сегодняшний вечер твою? Мне нужно в город.

Волден медленно поднял голову и и взглянул сыну в глаза. Затем он вздохнул и поднялся.

— Она у меня в кабинете, — сказал он. — Пошли, поможешь мне отыскать ее.