Леди с клыками - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 75

– Может, ее покормить? – не отвлекаясь от гребли, спросил один из гоблинов. – Или хотя бы напоить?

Какой гуманный. Тебя я убью быстро, обещаю.

– Не стоит, – покачал головой Гнал. – Скоро мы уже достигнем храма госпожи. И у меня нет уверенности, что мы сможем справиться с этой девушкой, если уберем сеть для ловли болотных гидр.

– Но Алой Пасти ведь не нужны жертвы? – осторожно уточнил другой гребец. – И рабы из других племен вроде бы тоже. Зачем мы ее туда тащим?

– Не твое дело, – последовал лаконичный ответ. – Но если я прав, то нас всех наградят. А если нет, накажут только меня. А потому заткнись и греби.

Нет ничего более монотонного и раздражающего, чем журчание воды за бортом лодки, когда-то бывшей громадным бревном и с помощью огня и каменных топоров превращенной в относительно удобное плавательное средство. Добавить к этому плеск весел и набившие оскомину уже через полчаса местные достопримечательности, заключающиеся в обряженных в добротные сапоги ногах моего похитителя. Иные виды были для меня недоступны, так как из-за моего излишнего, по мнению гоблинов, сопротивления сетчатый мешок, в котором я обреталась, был надежно прикручен толстой колючей веревкой к запасному веслу, фиксируя, так сказать, чересчур шустрого пассажира.

Наматывая на меня импровизированное пыточное приспособление, эта сволочь Гнал еще и комментировал, что все делается для моей же безопасности. Так я ему и поверила! Первое и самое важное правило любой уважающей себя девушки созвучно с первым правилом любого гномьего торговца, отличаясь лишь объектом применения: «Не верить мужчинам/должникам ни на грош». Обманут. Примеры из жизни, приводимые в свое время директрисой пансионата, немногочисленными подругами и любимым отцом, только убеждали в верности данных тезисов.

Именно по причине неудобного положения, боли от врезающейся в ребра упаковки и этого весла, которое я бы с большим удовольствием употребила для расправы над окружающими, настроение у меня было, слабо сказать, раздраженное. На лице сама собой то появлялась, то снова исчезала гримаса, в девичестве бывшая сардонической ухмылкой, если, конечно, к ней сейчас можно применить вот такое обозначение из-за распирающего мой ротик кляпа и впившихся в эту вонючую тряпку клыков. Ну вот только дайте мне освободиться! Порву!

Наконец лодка остановилась, стукнувшись бортом о какой-то причал. Меня взяли и понесли. Лицом вниз. Не обращая внимания на протестующее мычание и попытки врезать гадам магией по мозгам. У каждого из них оказался достаточно хороший амулет, способный отразить вред моего полудилетантского чародейства без малейших последствий для своего обладателя. Гать из досок быстро сменилась вполне себе нормальной землей, за тонкой полоской которой вообще начались большие каменные плиты, вполне достойные столичной мостовой.

– Что за дрянь вы несете? – Чей-то визгливый голос ввинтился в уши, а волосы, свесившиеся вниз, кто-то рванул вбок. Мне в лицо заглянула мерзкая харя, иное определение лика размалеванной как пугало гоблинской старухи на ум упорно не приходило. Суда по трехфутовому росту, гигантскому самомнению и напористости, она явно была из лесных. Вся в морщинах, да еще и щеголяющая отвисшей до пола голой грудью. Брр! Ее солдатам надо показывать вместо приема алхимических препаратов, отбивающих желание общаться с женщинами. Экономия была бы колоссальная, а эффект непредставим. – О, бездна, что это за тварь?

Лапа гоблинши разжалась, и обзор снова уменьшился до пятачка земли внизу и ног моих носильщиков. Я тварь?! Да по сравнению с тобой, старуха, гниющий зомби покажется идеалом красоты! Гнев мой был настолько сильным, что клыки, обогнувшие забитый в рот и не поддававшийся разгрызанию кляп, заскрежетали друг о друга. Хм, а может быть, бабуся и права. Из-за гнева и инстинктивных попыток измениться, которые я давила, чтобы не выдать свои способности раньше времени, сейчас стройное девичье тело, скажем так, временно пришло в неподобающий вид.

– Очень редкий экземпляр живущих за переделами Теплой Влаги, – ответил Гнал. – Просто невероятный. И я абсолютно уверен, что верховная жрица Алой Пасти захочет на него взглянуть. Причем уже сегодня. А потому прошу немедленно отправить ей вот это послание с самым быстром гонцом.

– А не много ли на себя берешь? – Судя по голосу, старуха злобно прищурилась. – Пока что я тут…

– Пока, да, – согласился Гнал. – Но если верховная жрица узнает, что из-за тебя ей пришлось отложить осмотр пойманного мной существа, ты отправишься кормить донных падальщиков, готов поставить на это свое сердце.

– Принимается, – хмыкнула гоблинша. – Уж поверь, если она разозлится из-за того, что ты отвлек ее от важных дел, то лично его тебе выдерет. Эй вы, остолопы, несите ее… Из стойла для плавунов удерет?

– Может, – согласился мой похититель. – Лучше в карцер ее. Только сухой, чужаки нашей воды не любят и быстро с нее дохнут. Есть такой?

– Найдем.

Меня немного потаскали по каким-то грязным каменным подземельям и бросили на пол каменного колодца, перегороженного решеткой. Ну что ж, уроды, время умирать. Скоро. Думаете, ваша сеть надолго поможет против разозленного дампира, владеющего трансформацией?!

Как можно было догадаться, ничего острого и уже тем более зазубренного в камере не было. А когтям эта странная сеть, укутывающая мое тело, сопротивлялась до неприличия сильно. Покатавшись по устилающему пол слою мелкого подозрительно чистого песка и обследовав все выступы и впадины каменной кладки, я наконец-то включила мозги. Кстати, контраст между гоблинской темницей и тюремными камерами родного городка был просто разительным – гоблины, хоть их и считают неразумными дикарями, следят за порядком и чистотой намного лучше наших полицейских чинуш. Мне даже стало как-то обидно относительно того, что оценить мою светлость и подготовить соответствующую камеру смогли только здесь. Тьфу! Кажется, я потихоньку начинаю сходить с ума… нашла чему радоваться.

Обнаружить в камере хоть что-то способное помочь мне с освобождением от пут удалось далеко не сразу. Помогла унаследованная от отца гномская изворотливость и нестандартный взгляд на окружающее. Опершись все тем же ненавистным веслом в удобную выемку в каменной кладке, я изо всех своих сил постаралась согнуться, не обращая внимания на впивающуюся в тело веревку.

К тому мгновению, когда от усилия и от недостатка воздуха в сдавленных легких перед моим взором замерцали темные пятна, старое дерево, видимо уже подточенное влажным климатом и частыми контактами с болотной жижей, не выдержало и с жалобным треском сломалось.

Дальнейшее не требует большого воображения. Двигаться стало проще, а заострившиеся до остроты бритвы когти начали сновать туда-сюда по одним и тем же местам на моих путах. Тюремную решетку тоже нельзя разрезать, но тем не менее узники не раз и не два перепиливали толстые железные прутья, способные сдержать ярость дракона, если имели подходящий инструмент. А у меня он был. Даже два. Обломки весла тоже поначалу выглядели многообещающими, но, к сожалению, крайне быстро сломались.

Примерно через час в узком колодце гоблинской темницы в окружении ошметков сети и бесформенных кусков древесины, еще недавно бывших веслом, стояло наполненное темнейшей злобой, прекрасное в своей ярости и злое, как тысяча демонов, дитя своих родителей.

– Ну все, вам конец, уроды, – посулила я отсутствующим здесь гоблинам и принялась целенаправленно превращаться в живую машину для убийств. Проще говоря, прикрыла ороговевшей плотью те места, удар в которые мог бы доставить юному дампирскому организму массу проблем. Перво-наперво своей кожей, ставшей прочной, как панцирь черепахи, закрыла глаза и горло. Затем живот. Гоблины в большинстве своем все же будут пониже меня, а потому ударят куда достанут. К сожалению, сразу после этого пришел такой знакомый голод, от которого хотелось даже камни грызть, и с остальными задуманными метаморфозами пришлось повременить. – Ничего, – пообещала сама себе я, подпрыгивая и вцепляясь когтями в потолок, рядом с крышкой каменного колодца. – Будет и на моей улице праздник. Лет через двести, когда полноценное боевое обличье научусь принимать, как настоящие кровососы. И тогда уж меня будет без боевого голема не остановить!