Леди с клыками - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 59

– О да! – Идея Лаэлы моему затуманенному гневом сознанию понравилась, и кожу на запястье прокусили почти мгновенно увеличившиеся клыки. – Подвинься, сейчас мы будем творить!

Подруга уже почти закончила узор, призванный сформировать из грунта пропитанного алой жидкостью стопы, и лезть под руку ей не хотелось. Значит, ограничимся торсом. А для этого придется встать в… ладно, будем думать об этом как о завтраке. Кем-то съеденном. Скорее всего, вчера. Но это мелочи. Так-с, приступим.

Под звуки выстрелов четверо недоучек, проучившиеся на големостроителей всего лишь семестр, творили коллективный шедевр. Грязный, отвратительный, нелепый. Но – мощный. Потому что магия крови, пожалуй, сильнейшее направление развития волшебства. И здесь, и сейчас ее творила та, для кого красная жидкость априори должна быть верной слугой и лучшей союзницей.

– Чего стоите, ведьмы?! – Чей-то крик ввинтился мне в ухо, сбив нахлынувшее восхищение и почти оглушив. – Бейте их, пока они всех нас не перестреляли!

Первым делом я развернулась и зашипела на того, кто это сказал, стараясь сделать свои клыки максимально заметными. И лишь потом отдала приказ новорожденному существу:

– Убей всех, кто атакует лагерь!

Гигант сделал шаг. Второй. В его голову попала ледяная стрела размером с мою руку, выбившая облачко земли. Но рана мгновенно затянулась, а в том месте, где прошло рукотворное чудовище, появилась небольшая выемка. Наше совместное творение взяло из своей стихии-прародительницы немного материала, чтобы починить себя. И почему считается, что старые заклинания и ритуалы ни на что путное не пригодны?

На големе скрестился огонь нескольких стрелков, но простые пули не могли остановить созданную кровью и магией тварь. Она дошагала до границы лагеря, где лежало с десяток обугленных трупов и один из отрубленных, но все еще пылающих лисьих хвостов, и последовала дальше.

– Ну вы даете, – обескураженно произнес кто-то мне в ухо и почесал в своей лохматой голове странного вида жезлом нелепого оранжевого цвета, оканчивающимся фигуркой невиданной твари с девятью хвостами. – А теперь валим! – Затем, стараясь перекрыть выстрелы и грохот магии, новый знакомец громовым голосом проорал: – Все на прорыв!

Страх, отчаяние и слабый лучик надежды – вот тот рецепт, благодаря которому встречаются чудеса. Именно так можно объяснить, каким образом, опрокинув многократно превосходящие их по силе и численности ряды егерей, остатки контрабандистов и, как ни странно, археологов вырвались за пределы лагеря и растворились в окружающем лесу. Но еще долго за спинами раздавались звуки боя, в котором наше новорожденное создание, оживленное магией и знаниями, вскормленное животворящей кровью, выигрывало нам благословенные мгновения, уменьшая количество противников. Конечно, особых надежд мы не испытывали, но хоть какую-то помощь и, самое главное, драгоценное время мы получили. Неизвестно каким образом, но наша компания не распалась, так и продолжив панический бег в полном составе. По истечении примерно двух часов мы вывалились в какой-то овражек и упали на дно, тяжело дыша, как загнанные олени. Я лежала прямо в небольшой прохладной лужице, и у меня не было сил даже встать – все они уходили на тяжелое, прерываемое сильным кашлем дыхание.

– Спасибо! Если бы не вы – взяли бы всех! – Голос давешнего владельца жезла заставил меня с усилием повернуть в его сторону голову. Буквально распластавшись по глинистому склону и тяжело переводя дыхание, этот лохматый, одетый в поношенный охотничий костюм мужчина, так и не выпустив свое странное магическое оружие, продолжил: – Теперь самое главное – затеряться, за мелкими отрядами и одиночками они не погонятся. – Закашлявшись и сплюнув густую слюну, он бросил на нас с Лаэлой взгляд и, видимо пытаясь скрыть смущение за грубостью, буркнул: – Спасибо. Но теперь наши дороги расходятся. Желаю не попасться, и осторожнее – в этих местах опасно.

После чего он с натугой поднялся и похромал в сторону выхода из овражка.

– Эй! – Гроткар попытался было привлечь внимание незнакомца, но тот, не обращая внимания на оклики, уже скрылся за поворотом. – Ну и как это понимать?!

– Ну а что непонятно? Он прав – одному ему будет легче выжить. Да и тащить за собой балласт не в обычае у таких людей, особенно когда на хвосте егеря. – Еле слышный сиплый голосок Лаэлы заставил Гроткара тихо ругнуться себе в бороду каким-то заковыристым гномьим ругательством.

– Где мы? И где нас более вероятно не будут ждать? – Наконец-то отдышавшись, я поставила вопрос ребром. Так уж получилось, что до сих пор, к моему стыду, я не нашла времени спросить, в каких краях вылезла на солнечный свет археологическая экспедиция и я, такая добренькая и красивенькая. Как-то закрутилась. В голове некстати проскочила мысль, что каким бы ни был засранцем этот мой родственничек, но многодневный кошмар преследования, как он считал, армией вампиров и под конец такая вот подстава с егерями, обычно не разбирающими правых и виноватых, – это, думаю, даже как-то немного перебор. Ничего – может, выживет, я его лучше потом сама убью.

– А ты не догадалась? – Торкат, передвинув поудобнее портупею, принялся набивать ее латунными гильзами из подсумка. Судя по многочисленным пустым гнездам, пострелял старший из братьев знатно. – Там, куда первоначально и собирались. Это Мермонское нагорье. Место, кишмя кишащее племенами гоблинов и магическими конструктами прошедшей войны.

– И как оказалось, егерями. – По поводу эльфийского скепсиса я уже говорила. Поэтому после фразы, произнесенной тонким голоском Лаэлы, я хриплым грудным голосом сказала в ответ:

– Я тебя тоже люблю!

– Так, куда мы дальше идем? – спросил Гроткар, дышащий, словно кузнечные мехи. Гномы никогда не любили долгого бега. И если дать подгорному жителю выбор – десять минут шевелить ногами или это же время махать топором в жестокой битве, он, не сильно колеблясь, выберет второе.

– Зависит от того, куда мы хотим попасть, – вздохнула Лаэла. – Если пойдем на запад и спустимся с нагорья, то попадем в гоблинские болота.

Н-да-а… Этих мелких уродцев и здесь хватает, а уж там и есть их родина. Точное их количество неизвестно, но пограничные форты время от времени жгутся, а нахальства занести на карту подобную клоаку, включив ее в территорию нашей страны, не хватает ни у одного политика. Там есть узкая полоса фронтира, где беглецам вроде нас вполне можно осесть в одном из поселков охотников за тем, чем так богаты трясины и их обитатели. Стражи порядка в таких местах – персонажи более мифические, чем боги. И встречаются столь же часто. Пойдем на юг, выйдем к границам султаната. Я туда не хочу. Не нравятся мне их законы по отношению к инородцам вообще и к женщинам в частности. Лучше уж к гоблинскому вождю в котел, чем к тамошнему бею в гарем. Тем более что наказание путем сваривания в масле у судей наших соседей одно из самых любимых. Да и темных магов, не брезгующих ритуальным каннибализмом, там хватает, если верить байкам, которые отец о своей молодости рассказывал.

– Ну кто кого сварит и съест, это еще большой вопрос, – хмыкнула я. – А еще какие дороги есть?

– На востоке горный хребет, который проблемно перелезть, – поделилась сведениями о географии эльфийка. – Ну а на севере более-менее цивилизованные области, где нам, хочу напомнить, светит виселица.

– Значит, решено, – пожал плечами Торкат, тоже дышащий как загнанная лошадь. – Идем на запад. И быстро. А то у меня в кармане амулет охладел, что с одной из рун связан. А это значит, егеря уже уничтожили наше творение и теперь идут по следу.

– Тогда не идем, – поправила его я, – а бежим!

Глава 18

Переливы птичьих трелей и легкий шелест листвы вводили в обманчивое беспечное настроение, никак не связанное с той ситуацией, в которую мы попали. Оторваться от возможной погони мы оторвались, но, учитывая великолепную приспособленность братьев к скрытому перемещению по лесу, а в особенности по такому, более чем на четверть состоящему из бурелома и молодой цеплючей поросли, выследить нашу компанию не составляло особой проблемы. Единственная надежда была на то, что изрядно уменьшившийся после боя отряд егерей найдет себе более интересный объект преследования, например, остатки той самой несчастливой археологической экспедиции с моим «нежно любимым» дядюшкой, больше заинтересованным в моих деньгах, чем в моем здоровье. В особенности после нашей последней встречи и некоторых, скажем так, неточностей, навешанных моим остреньким язычком на мясистые уши глубоко уважаемого мной родственничка.