Принцесса на час - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 16

Розмари, одетая в костюм эльфа, грациозная и изящная, коснулась Катиного локтя и сочувственно шепнула:

– Миссис Моррисон не права!

– Просто у тебя такая улыбка, – не менее сочувственно отозвалась Стейси, огибая покрасневшую от злости Катю с другой стороны.

– А она говорит – «гримаса»! – фыркнула Розмари, порхая между стульями с легкостью мотылька.

– Что б она понимала! – пропела в унисон подруге Стейси.

– Не слушай их, у тебя все замечательно получается, – Дженни бережно уложила очередной подарок «у изголовья больного ребенка».

Катя кивнула, с трудом растягивая непослушные губы в улыбку, и мрачно подумала, что вообще-то по сценарию у нее главная роль, а все эти эльфы и ангел просто помощники. Жаль, миссис Моррисон толком не объяснила это девчонкам, может, тогда они вели бы себя скромнее.

А вообще – дурацкий спектакль! Глупый какой-то и без всякой интриги. Просто одна больная малышка разуверилась в жизни, она из бедной семьи, отец сидит в тюрьме, а мать потихоньку спивается. Девчушка не верит даже в Санта Клауса, ну, деда Мороза. Она засыпает в рождественскую ночь, несчастная и никому не нужная, в городской больнице – у нее сломана рука – и ей снится чудесный сон. В этом сне фея цветов – цветы девочка любит больше всего в жизни! – утешает ее и обещает, что в Новом году все обязательно изменится к лучшему. Мама перестанет пить и найдет хорошую работу, папа вернется из тюрьмы другим человеком, а Санта Клаус непременно принесет ей подарки. Главное, чтобы девочка постаралась сама стать иной, более сильной, доброй, инициативной, и жалела не себя, а других. Ведь наш мир пока несовершенен и в нем так много горя, можно ли думать только о собственных несчастьях?

Малышка давно не спит, но не подозревает об этом. Она сидит в своей постели и видит фею, танцующую по палате и разбрасывающую всюду самые прекрасные цветы. И видит румяного Санта Клауса. И оленей, запряженных в настоящие сказочные сани с подарками. И эльфов, помогающих фее и Санта Клаусу раздавать красочные пакеты больным детям. И маленького ангела, сидящего у собственного изголовья – курносая ясноглазая Кимберли прекрасно справлялась с этой ролью.

Такая вот смешная английская сказка! В ней есть все, и нет ничего. Миссис Моррисон уверена, что больным детям из бедных семей она понравится, ведь все они мечтают о подобном чуде. Ну, чтобы у родителей была работа, чтобы они не пили, чтобы не забывали о подарках к рождеству и чтобы на свете существовали добрые волшебники, исполняющие желания…

Катя споткнулась на ровном месте, вызвав смех Розмари и замечание миссис Моррисон. Девочка вдруг вспомнила о собственной просьбе деду Морозу и мучительно покраснела: она еще глупее малышки из пьесы! Хотела стать принцессой или герцогиней, всего-то! Мечтала о платьях, балах, драгоценностях и слугах, что и получила в полной мере, пусть и во сне!

Она не думала о родителях и их проблемах. И уж совсем не думала о других людях, в самом деле, несчастных, и не сочувствовала им. Она жалела себя. Только себя! А в спектакле действитльно обделенного судьбой ребенка просят подумать о других. Напоминают о войнах, о разрушительных цунами, о страшных землетрясениях, о пожарах и других катастрофах, где теряют самых близких…

Впрочем, чего ради, она, Катя, должна беспокоиться о чужих?!

***

Ройса вполне устраивала роль Санта Клауса. Он стоял у саней, переполненных яркими нарядными свертками, и без особого интереса наблюдал за ходом спектакля, тот – и прекрасно! – благополучно шел к концу.

Юного герцога раздражали вездесущие телевизионщики со своими камерами. Они путались в ногах танцующих, пытаясь взять крупный план, и совершенно не обращали внимания на больных детей, ради которых и затевалась вся эта суета.

Герцог Хостонский надменно улыбнулся в объектив камеры, одна из журналисток снимала исключительно его, игнорируя происходящее, будто надеялась подловить Ройса на чем-то. Впрочем, вся эта братия мечтает о скандалах! Даже накануне Рождества.

Ройс нашел взглядом раскрасневшуюся от волнения Кэт и сочувственно усмехнулся: девчонку не предупредили о съемках. Не специально, нет, просто для остальных это привычно, даже неизбежно. Все они, едва ступив за порог дома, становились объектами охоты для папарацци.

«Забавная девчонка, – размышлял Ройс, – я раньше с такими не сталкивался. Совершенно не похожа на Розмари или Стейси, а вот на Дженни… есть немного. – Он фыркнул. – Смешно, но больше всего она похожа на Кимберли! Обе не умеют скрывать эмоций, лица – как открытые книги. Правда, Кимберли еще маленькая, а вот Кэт… Интересно, все русские девушки такие?»

Неловко повернувшись, Кэт едва не сбила с ног журналиста с камерой, и Ройс непроизвольно поморщился: мамина гостья в своем репертуаре. Настоящий русский медвежонок, так же неуклюжа, и музыки будто не слышит.

Может, мама зря заставила Кэт окунуться в их жизнь по полной программе? Может, стоило ограничиться «сказочным антуражем»? Ну, магазины, лучшие рестораны, театры, дома моделей, сладостное безделье, необременительные балы, разыгранные как в фильмах специально для нее?

Зачем объяснять девчонке, случайно оказавшейся здесь – всего на неделю! – что даже на балу герцог или герцогиня всегда готовы к деловому разговору? Что состояние покоя возможно только в собственном доме, покинув же его, они становятся в какой-то мере общественным достоянием. С ними ищут встреч, их осаждают просьбами, требованиями, нередко они слышат угрозы в свой адрес, правда, чаще – лесть, последнее – еще противнее…

Катя закончила разбрасывать цветы; маленькая Кимберли запела свою заключительную песенку о Рождестве Христовом; пациенты больницы захрустели оберточной бумагой, разворачивая подарки; журналисты жадно набросились на самых симпатичных детей с вопросами…

Ройс же, присев на опустевшие сани, мысленно сравнивал гостью из далекой России со своими подругами детства Розмари и Стейси.

Юноша не понимал, почему его так притягивала эта смешная, плохо воспитанная девчонка. Если честно, Кэт ему даже не нравилась, уж слишком она… другая! Ройс автоматически улыбнулся друзьям: они наконец сбросили упряжь и теперь со вздохами облегчения стаскивали с себя оленьи маски.

Он лениво наблюдал, как Розмари с милой гримаской давала интервью молодому симпатичному журналисту, а Стейси с дежурной улыбкой помогала трехлетней девочке освободить куклу от упаковочной бумаги. Кэт же с совершенно несчастной физиономией пыталась отделаться от желчной пожилой дамы с микрофоном, что у нее получалось из рук вон плохо. Ага, вот Дженни бросилась ей на помощь!

Ройс небрежно поправил красную шапочку Санта Клауса и с трудом заставил себя отвернуться от выразительной группы посреди больничной палаты. Его как магнитом тянуло подойти поближе и подслушать, как Кэт расправится с бесцеремонной журналисткой, но он сдержался.

Смотрел, как оживленно Стюарт, Паркер и Джейсон болтают с чернокожим мальчишкой лет двенадцати, и думал: «Розмари и Стейси воспитаны так же как я, поэтому предсказуемы. Мы всегда знаем, что ожидать друг от друга, а это… скучно. И красивы они… чрезмерно. Совершенны до приторности! Кэт… она совсем не красива. – Юноша замялся и неохотно поправил себя: – Вернее, красива, но по другому. У нее все как-то … слишком! – Он хмыкнул, подыскав верное определение. – Слишком худенькая. Слишком большие и слишком темные глаза, зрачков не видно. Когда Кэт злится, они… как омут! Слишком крупный рот, по-детски припухлый, яркий и выразительный. Нос чисто славянский, чуть вздернутый, усыпанный веснушками, их тоже слишком много, или это пройдет через год-два? Скулы четко вылеплены, слишком четко, пожалуй. У Розмари их не видно, и у Стейси они почти не обозначены. А уж ведет она себя…»

Ройс встряхнул головой: лицо маминой гостьи как живое стояло перед ним, смеющееся и изменчивое, как погода весной. Он раздраженно пробормотал: