И пусть воссияет солнце - Крейвен Сара - Страница 16

— Вовсе нет, счастливое детство — это подарок богов.

В голосе слышалась горечь.

— Не может быть, чтобы у тебя детство было иным.

— Материально — да, как ты понимаешь, — вяло согласился Андреас, — но в остальном… Я мало видел родителей. Отец всегда был занят, никогда не оставался на одном месте больше нескольких дней. А мама редко чувствовала себя хорошо, чтобы уделять мне время. Большую часть своей жизни она провела в больницах и клиниках или искала новые методы лечения в Европе и Америке.

— Я… сожалею. А что с ней было?

— Думаю, мать никогда не была особенно здорова, — мрачно заметил Андреас. — Беременность превратилась для нее в муку, а роды — в кошмар. И, похоже, эта травма наложила отпечаток на всю ее жизнь. Она постоянно находилась в депрессии, к которой год за годом прибавлялись всевозможные физические недомогания. Оглядываясь назад, я подозреваю, что мать просто питала отвращение к супружеской жизни, особенно с таким сильным и требовательным мужчиной, как отец. Он хотел, чтобы жена во всем его поддерживала и нарожала целый выводок детишек. — Он вздохнул. — Иногда я спрашиваю себя: кто же из них был более несчастлив? Так что, как видишь, Зоя, у меня было все, чего бы я ни пожелал, за исключением того, чего я действительно хотел.

Девушка не отрываясь смотрела на него и видела не холодного, надменного сексуального красавца, а человека, способного сочувствовать и переживать.

Она произнесла его имя, прикоснулась к обнаженному плечу, почувствовав, как напряглись от ее прикосновения мускулы. Андреас взял ее руку и поднес к губам. Девушку захлестнула непреодолимая сила желания. Она представила, как его тонкие смуглые пальцы ласкают ей грудь, бедра, теплые губы прикасаются к губам и скользят по телу. Соски набухли под тонкой тканью купальника, и Зоя, сама не осознавая, что делает, расстегнула застежку. Бюстгальтер упал к ногам, обнажив небольшую упругую грудь.

Ее глаза встретились с его взглядом, моля о том, чтобы он взял ее. Зоя вся горела, таяла от желания.

Она заметила, как вспыхнули страстью его глаза, но в следующую секунду Андреас вздохнул, отпустил ее руку и отвернулся.

— В чем дело? — Девушка не узнала своего голоса. — Ты… не хочешь… меня?

— Ты сам соблазн, Зоя, — бросил он через плечо, — но сейчас не время, и не место. Поэтому, будь добра, прикройся.

Она потрясенно смотрела на его обнаженную спину, не в силах произнести ни слова. Дрожащими пальцами девушка попыталась справиться с застежкой, но в этот момент мучительное унижение уступило место злости. Зоя бросила лифчик на песок и презрительно осведомилась:

— Не пора ли вступить в двадцать первый век, мистер Драгос? В конце концов, вчера на городском пляже я видела множество девушек, загорающих топлес. Не кажется ли тебе, что твоя реакция слишком резка?

— Женщины, о которых ты говоришь, могут разгуливать хоть голыми, мне нет до них никакого дела, — холодно произнес Андреас. — Не они сейчас со мной.

— Какое счастье для них, — съязвила Зоя. Она встала, схватила свое полотенце и сумку. — Но поскольку мы, похоже, вынуждены торчать тут вдвоем, единственное, что я могу сделать, — это убраться с твоих глаз долой.

Она пошла в сторону Одиссеева камня, высоко подняв голову. Поверхность камня была словно раскаленная сковорода, но, уверенная, что Андреас наблюдает за ней, девушка упрямо расстелила полотенце.

Ей было мучительно стыдно разгуливать перед ним с голой грудью. Даже с Майком она стеснялась своей наготы.

Камень жег тело снизу, солнце нещадно палило с неподвижного небосклона. Единственное, что оставалось сделать, — это быстренько искупаться. К тому же Зоя со злостью осознала, что по щекам текут слезы.

Морщась, девушка прошлепала к краю камня, застыла на мгновение и… нырнула. В последний момент ей показалось, будто Андреас что-то кричит.

Слишком поздно для извинения, подумала она, вскрикнув от резкого ощущения холодной воды на перегретой коже. Действительно, здесь оказалось намного глубже, чем она привыкла, Андреас не обманывал. Зоя изо всех сил разрезала воду ногами и руками и наконец вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух. Даже не взглянув в сторону пляжа, она поплыла прочь от берега. Девушка считала себя хорошей пловчихой, но вскоре убедилась, что Ионическое море — не городской бассейн. Повернув обратно, она поняла: возвращение на камень, как и вообще на берег, представляло немалую проблему. Довольно сильное, устойчивое течение относило ее на еще большую глубину, забирая все силы на борьбу с ним.

Зоя начала уставать, камень Одиссея, несмотря на все ее усилия, удалялся. Девушка хлебнула морской воды. Течение усилилось, и Зоя не на шутку испугалась. Вода снова попала ей в рот, и она закашлялась.

Неожиданно ее подхватили сильные руки.

— Не бойся, я тебя держу. Доверься мне, и я тебя вытащу.

Она уже хотела ответить ему, что не такая она дура, чтобы сопротивляться, когда ей спасают жизнь, но лишь глотнула еще воды и закашлялась. Да и какое уж тут достоинство, когда тебя буксируют к берегу, словно дырявую лодку?

— Мы возле камня, — проговорил наконец Андреас, тяжело дыша. — Перевернись и возьмись за него обеими руками, а я тебя вытащу.

Зоя послушно держалась за камень, хватая ртом воздух, пока Андреас вылезал из воды. Затем его сильные руки подхватили ее под мышки и втащили на камень рядом с собой.

— Не знаю, как тебя и благодарить… — с трудом выдавила Зоя.

Благодарить меня? — гневно переспросил он, сверкнув глазами. — Глупая девчонка! Ты же могла утонуть. Ты что, не слышала, как я кричал тебе, чтобы ты не ныряла с камня, что это опасно?

— Я… я не расслышала, что ты сказал. — До Зои наконец дошло, что с ней могло случиться, не подоспей вовремя Андреас, и она уставилась на него широко открытыми глазами.

Ее спаситель между тем занимался своим делом: без всяких церемоний укутал ее полотенцем и принялся энергично растирать онемевшее тело. Зоя снова почувствовала себя живым человеком. Затем Андреас подобрал ее сумку, взял девушку на руки и понес обратно под зонт. Опустив ее, он дал ей попить.

Лифчик от купальника так и лежал там, где Зоя его бросила. Девушка наклонилась и попыталась надеть его под соскальзывающим полотенцем.

— Не поздновато ли для скромности? — бесстрастно поинтересовался Андреас и, скинув полотенце с ее плеч, застегнул застежку. — Не было никакой необходимости его снимать — мое воображение уже нарисовало мне, как ты выглядишь без одежды.

Зоя украдкой взглянула на него, но, увидев, что он на нее не смотрит, потупила взгляд.

— Я прощу прощения, — пробормотала она тихо. — Я… вышла из себя и подвергла нас обоих опасности.

— С этих пор ты будешь плавать только с пляжа на вилле и только под моим присмотром.

— Я думала, ты больше не хочешь быть со мной.

— Ты же знаешь, что это неправда.

— Я уже ничего не знаю, — пробормотала Зоя. Она изо всех сил старалась не расплакаться перед ним, но слезы сами градом потекли из глаз.

— Ах нет… — Андреас обнял ее, притягивая к себе. — Не надо, Зоя, все уже позади.

Он гладил мокрые волосы, что-то тихо говоря на своем языке, и девушка доверчиво прильнула к мускулистой груди, впитывая прохладный, свежий аромат моря на его коже, слушая биение его сердца и пытаясь унять слезы. На нее вдруг навалилась странная апатия, колени так сильно дрожали, что, если бы Андреас не держал ее, она бы рухнула на песок к его ногам. И осталась там навсегда. И дело было не только в шоке, который она испытала.

— Я не понимаю… — услышала она свой голос.

— Что тебе непонятно, глупышка?

— Что мы здесь делаем? — Зоя подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Почему ты со мной, когда ты не… — голос у нее дрогнул, — когда ты, кажется, не хочешь меня?

Андреас взял ее за плечи и чуть отстранил.

— Ты действительно так думаешь? — мягко спросил он. — Это то, чего ты от меня ждешь, — несколько часов удовольствия, чтобы было над чем похихикать с подружками длинными зимними вечерами?