Красотки и оборотни - Исьемини Виктор - Страница 7

Колдун выставил посох над срезом крыши, чтобы посветить толстяку, и разглядел, как внизу Клим подпирает дверь толстым бревном… Пастуха по-прежнему не было видно. При свете магического огня Клим со старостой быстро закончили возню с бревном — теперь зверь был в ловушке. Должно быть, волк тоже понял, что ему не удастся вырваться прежним путем, и затих, только овца визжала по-прежнему.

— Эй, колдун, слазь, что ли… — позвал Клим.

— Ну, слезу, — отозвался с крыши Томен, — а потом что? В дверь только по одному и войдешь. А я могу здесь крышу разворошить и того… сверху помочь. Нет, то есть как скажете, конечно…

— Ну, может, сверху и лучше, — рассудил Кидин и скомандовал напарнику: — Приготовь-ка факел, что ли… Сейчас вот начнем… А ты, чародей, глянь-ка, что там волк?

Маг аккуратно положил посох, примостив его в ложбинке — так, чтобы не скатился ненароком вниз, — и принялся отдирать доски, которыми была обшита крыша. Из-под рук посыпались труха и мелкие обломки, в ответ из темноты донесся рык пойманного хищника. Расширив отверстие, маг опустил в дыру посох и заглянул следом — волк забился в угол и крупно дрожал, щеря здоровенные клыки — желтоватые даже в холодном свете колдовского амулета… Похоже, зверь был испуган не меньше, чем визжащая овечка, на которую он уже не обращал внимания. Овца перестала метаться и тоже забилась в свой угол, сжавшись там в тугой мохнатый комок. Клим разжег факел — маг разглядел сквозь щели рыжие отсветы за дверью.

Вроде бы послышался голос пастуха — колдун осторожно высунулся из прорехи в крыше и поглядел, что делается за дверью снаружи. В самом деле, к компании присоединился Рутка. Колдуну показалось, что, не доходя несколько шагов до сарая, здоровяк сгрузил в бурьян какой-то большой продолговатый сверток, но он не был уверен, что разглядел верно.

— Ну что у вас? — спросил Рутка.

— Заперли, — отозвался Кидин. — Эй, колдун, как там?

— Порядок. В углу, слева от вас. Сидит спокойно.

— Ну, тогда так… — Староста поскреб затылок и взвесил в руке топор. — Клим, как я крикну, отворишь дверь, первым ты, Рутка, вскочишь. За тобой — я. Клим, ты третьим, да не забудь дверь-то за собой затворить… Чтобы не удрал, смекаешь? Эх, отвлечь бы зверя чем…

— Хотите, я его шугану? — предложил сверху маг.

Ему вся эта история уже поднадоела, он вполне мог сжечь волка без всякого риска струей магического пламени, удерживала только боязнь спалить сарай. Оставалось попробовать заклинание послабее, зато более безопасное для строения… Кстати, окажись здесь, на крыше, хоть сколько-нибудь опытный стрелок с луком и парой стрел — дело было бы давно сделано… Волк, забившийся в угол, был отличной мишенью.

— Шуганешь? — Староста снова почесал затылок. — А что… И шугани, пожалуй. Как я крикну — давай, а потом и мы в сарай завалимся.

— Ладно, я скажу, когда буду готов. Погодите чуток.

Томен принялся вполголоса напевать своему посоху одно за другим нужные заклинания. Менее мощный удар требовал точности и оборачивался для колдуна даже большим трудом, чем сокрушительное огненное заклинание… Наконец амулет был настроен и ожидал лишь ключевого слова, чтобы цепочка «подвешенных» заклинаний сработала разом. Непрерывный визг овцы сбивал с толку и не давал сосредоточиться толком. Подумалось: «Загрыз бы ее волк, что ли…»

— Готов! — крикнул наконец чародей.

— Давай!

С посоха, наведенного на зверя, сорвался словно короткий луч голубоватого света. Промчался, осветив на миг сарай — черные стены, хлам, кучами лежащий в углах, прелую солому, бьющуюся от ужаса непрерывно визжащую овцу, — и ударил волка. Хищника тряхнуло, лапы оторвались от земли, он стукнулся спиной о доски стены… Свалился набок… Встряхнулся, вскочил снова — но к зверю уже бежал Рутка, занося для удара дубину. Следом за богатырем в сарай вломился Кидин — староста воинственно размахивал топором, но держаться старался так, чтобы между ним и волком находилась громадная фигура пастуха. Последним в сарай проник Клим с факелом. Как было велено, Клим тут же захлопнул дверь и поднял свет повыше.

Колдун мог бы попробовать повторить свой выстрел, но теперь хищника закрывала от него огромная спина Рутки. Волк, оглушенный магическим ударом, тем не менее скалил клыки и пытался имитировать атаку, делал вид, что вот-вот прыгнет. На самом деле серый был напуган и непрерывно дрожал. Подбежав к нему, пастух принялся размахивать здоровенным колом, но так и не решался сделать последний шаг и приблизиться к хищнику вплотную. Из-за спины Рутки высунулся Кидин — староста поборол боязнь и в самом деле нанес хороший удар, но недостаточно проворно — волк вывернулся и боком выскочил из угла, ускользая и от неуверенного выпада Руткиной дубины… Клим широко взмахнул факелом, зверь, направившийся было к выходу, отпрянул — тут его наконец настигла дубина пастуха. Удар пришелся по спине, под колом что-то хрустнуло, волк взвыл, заходясь хриплым рычанием и оседая на задние лапы… Дело довершил староста, вонзив топор хищнику в лоб. Струйка крови, черной в свете факела, выстрелила Кидину в лицо, толстяк от неожиданности отступил на шаг, оставив топор в разрубленном черепе… Волк осел… рухнул набок… Все как будто было кончено.

Пастух потыкал зверя дубиной — под серой шкурой пробежала последняя судорога, из оскаленной пасти выкатилась черная струйка и растеклась маленькой лужицей среди прелого мусора…

— Ну что, готов? — осведомился с крыши маг. — Тогда я спускаюсь!

Кидин протянул руку… отдернул. Снова протянул. Осторожно дотронулся до рукоятки всаженного в волчий череп топора. Ничего не произошло. Староста ухватился за топорище крепче, уперся ногой, стараясь не попасть подошвой в кровь, и рванул, поворачивая топор как рычаг. Оружие вышло из черепа. Стало тихо, даже овца примолкла в углу…

Чародей, спустившись по лестнице, вошел в двери сарая. Трое крестьян уже столпились над поверженным зверем, разглядывая его, осторожно тыкая палками и носками обуви. Самым громким звуком теперь было одышливое сопение Кидина да потрескивание пакли на факеле Клима. Колдун тоже, нагнувшись, посмотрел — ничего интересного. Ему уже приходилось видеть мертвых волков, этот ничем не отличался. Даже размеры его, пожалуй, были не так уж велики. Волк как волк…

— Ну что ж, — подвел итог староста, — дело сделано. Ты, чародей, можешь отдыхать… Дорогу-то найдешь, а? Ну, мы тут с мужиками постережем. А то мало ли…

— Дорогу-то найду… А пустят меня твои? И стучаться среди ночи… Как-то… Да зачем? Я же могу и здесь утра дождаться.

— Здесь негоже, — слишком назойливо повторил староста, — ступай-ка лучше. Или вот как сделаем. Клим, бери овечку, да и веди к себе обратно. Пустишь мастера чародея-то переночевать?

Произнесена эта фраза была с некими особыми интонациями, с нажимом. Клим, должно быть, уловил в словах старосты намек и быстро согласился:

— И то верно, сведу-ка овечку от греха подальше. Не ровен час, опять кричать начнет… Идем, мастер колдун, устрою тебя на ночлег, да и сам тож дома останусь. Троим делать здесь нечего. А?

Колдун отступил на шаг и внимательно оглядел троицу. Кидин механически очищал подобранным клоком соломы лезвие топора, Рутка, словно невзначай, переложил кол из одной руки в другую, Клим улыбался до того заискивающе, что искренности в его улыбке невозможно было отыскать ни на грош…

Подумав, Томен кивнул:

— Ладно. Правильно. Верно, нечего здесь целой толпой торчать. Идем!

Чародей шагал вслед за Климом по тропинке среди густых зарослей бурьяна, стараясь не отстать от проводника. Тот тащил на веревке несчастную овцу, которой, должно быть, выпало в эту ночь больше переживаний, чем кому-либо другому. Оранжевый свет факела, вырывая из мрака причудливо переплетенные стебли и листья, раскачиваясь в такт шагам крестьянина, образовывал причудливые картины — гротескные и неестественные. В переплетении светлых и темных пятен можно было углядеть совершенно удивительные силуэты…