Опрометчивое пари - Крейг Джэсмин - Страница 27

— Вы хотите сказать, что она соблазнила вас против вашего желания, Дэмион? — насмешливо спросила Санди. — Вы сопротивлялись до самой последней минуты?

Он неохотно рассмеялся.

— Девятнадцатилетние юноши никогда не лишены желания, доктор Хоукинс. Вы это прекрасно знаете. Джанет себя предложила, и я очень даже охотно, хотя и неуклюже воспользовался ее предложением. Конечно, она была девственницей, и, когда месяц спустя она пришла ко мне и сообщила, что беременна, я не видел иного выхода, как жениться на ней. Мои родители и ее буквально кричали «ура» и постарались как можно быстрее организовать свадьбу.

Санди сделала резкий вдох.

— А я не знала, что у вас есть ребенок.

— У меня его нет, — сказал он. — Черт, Санди, это же обычная история! Я себя не оправдываю. Если Джанет меня охмурила, так я, наверное, такого и заслуживал. Я ее не любил, так что нечего мне было ложиться с ней в постель. Я знал, что она девственница, когда она ко мне поднималась, и знал, что она не предохраняется. Но, как и большинство парнишек моего возраста, я не слишком задумывался о возможных последствиях. Если я вообще и думал об этом, то сказал себе, что Джанет никак не может залететь в самый свой первый раз с мужчиной.

— Но я все-таки не понимаю. Она забеременела или нет?

— Кто знает, что было на самом деле? Я даже не уверен, что меня это вообще интересует. Я знаю только, что через три недели после свадьбы она мне объявляет, что — вот сюрприз! — она, оказывается, вовсе не ждет ребенка. Но было уже слишком поздно. Мы уже были женаты, и она спланировала всю нашу дальнейшую жизнь. Джанет сказала, что теперь, когда мы поженились, она вполне готова пойти на уступки. Она и мои родители предпочли бы, чтобы я преподавал естественные науки, или английский, или еще какой-нибудь нормальный предмет, но, поскольку я так увлекся игрой и сценой, они все согласились на том, что после выпуска я могу поискать работу в качестве режиссера школьного драматического клуба. Когда я напомнил ей, что в городках вроде Уайт Рока не бывает школьных режиссеров, она пошла на наивысшую жертву и согласилась, что я могу искать работу в Кливленде. Однако она дала мне недвусмысленно понять, что уезжать из Огайо не собирается.

— Надо полагать, у Огайо есть какие-то такие качества, о которых я не знаю.

Дэмион чуть заметно улыбнулся.

— Там очень красивые деревья, — сказал он. — А в Кливленде есть великолепный симфонический оркестр.

— Но не настолько великолепный, чтобы вас там удержать?

— Да. Симфонические оркестры есть во множестве городов, но стать настоящим актером можно только в двух городах Соединенных Штатов. — Его улыбка погасла. — Как-то поздно вечером я пришел к Арту Бернстайну и излил ему все мои печали. Он реагировал со своей обычной едкостью, но в конце концов на минуту перестал кричать и взялся за телефон. Он устроил мне прослушивание на ту роль в далеко не бродвейском спектакле. Когда мне предложили ее исполнить, я согласился, не советуясь с родителями. Вам, может быть, это покажется пустяком, но не забывайте, что до той минуты я не принимал ни единого самостоятельного решения.

— Надо думать, Джанет была недовольна.

— Она проплакала два дня без остановки. Я пригласил ее поехать со мной в Нью-Йорк, но она сказала, что пьеса кажется ей просто ужасной и постановка наверняка не продержится и месяца. Она пообещала, что будет ждать, когда я опомнюсь и вернусь в Огайо. — Помолчав, Дэмион добавил:

— Насчет того, сколько пьеса продержится на подмостках, она не ошиблась.

— Но насчет вашего возвращения в Огайо ошиблась, — тихо проговорила Санди.

— Да, я так никогда и не вернулся. Я остался в Нью-Йорке. Подрабатывал в качестве официанта и крутился вокруг театральной богемы, стараясь узнать как можно больше и завязать нужные знакомства. В конце концов я получил роль в приличной пьесе — примерно тогда же, когда Джанет закончила колледж. Я попытался убедить ее поискать работу в Нью-Йорке, но она отказалась.

— Почему она вышла за вас, Дэмион?

Знакомая насмешливая маска прочно держалась на его лице.

— Может быть, потому, что я был первым мало-мальски приличным мужчиной, который ей это предложил. Теперь у меня такое чувство, что все это происходило не со мной. Отказываясь ехать ко мне в Нью-Йорк, Джанет сказала мне, что вышла за меня замуж для того, чтобы иметь спутника жизни, который поможет ей вырастить детей в славном доме и в благопристойном районе. Ей ничуть не хочется прозябать в Нью-Йорке, в котором, как она твердо заявила, к тому же совершенно нет хороших людей.

Санди нерешительно дотронулась до его руки.

— Вы не смогли бы сохранить ваш брак, Дэмион. У вас с Джанет были совершенно несовместимые цели. Вам не следовало бы испытывать такое чувство вины.

— А еще мне не следовало бы изливать душу перед профессионалом-психологом, — проговорил он довольно сухо.

— Я говорила как друг, — возразила она, — а не как психотерапевт.

Дэмион поднял на нее глаза и негромко спросил:

— Ты бы так охарактеризовала наши отношения? Мы — друзья, Санди?

Что-то вдруг изменилось: взаимное притяжение ощущалось между ними почти физически. Но тут к их столу подошла медсестра, нарушив мучительную напряженность.

— Доктор Хоукинс? — сказала она. — Доктор Мэтьюс просил вам передать, что операция закончена.

Санди вскочила, изо всех сил сжимая край стола.

— Слава Богу! Операция… Все прошло удачно?

Медсестра улыбнулась жизнерадостной профессиональной улыбкой.

— Мисс Барини уже переводят из послеоперационной, доктор Хоукинс. Ее состояние очень хорошее. Она уже приходила в сознание, и все ее показатели в полном порядке. Но, если вы подниметесь наверх, доктор Мэтьюс рад будет сообщить вам все, что вас интересует.

Санди почти не замечала руки Дэмиона, которая придерживала ее за локоть. Она знала только, что ей надо подняться наверх и узнать всю правду от доктора о состоянии матери. Не нужно было иметь профессиональной подготовки, чтобы понять, что медсестра отвечает на ее вопросы слишком уклончиво. Санди с самого начала понимала, что мать держат в операционной гораздо дольше, чем этого требовала операция подобного рода.

Доктор Мэтьюс встретил их у палаты ее матери. Вид у него был усталый, но жизнерадостный.

— Привет, Санди, — сказал он, пожимая ей руку. — У вас такой вид, словно вы устали не меньше, чем я. Извините, что заставил вас с Дэмионом так долго ждать известий.

— Как моя мать? Она?..

— Сейчас ваша мать в превосходном состоянии, Санди. Она будет быстро поправляться. Но дело в том, что она всех нас немного напугала. Конечно, мы провели предварительные анализы, но когда ей начали делать анестезию, то она дала на нее отрицательную реакцию. Откровенно говоря, была пара пренеприятных минут, когда нам казалось, что мы ее потеряем.

У Санди так пересохло во рту, что она даже не смогла сразу заговорить.

— Но вы совершенно уверены, что сейчас она в полном порядке, доктор Мэтьюс?

— Абсолютно. Несмотря на осложнения во время операции, восстановительный период у нее пройдет даже лучше, чем ожидалось.

— А теперь мне можно ее видеть? Санди хотела было войти в палату к матери, но доктор Мэтьюс протянул руку, чтобы остановить ее.

— Прежде чем вы войдете, я должен вас кое о чем предупредить, — объяснил он. — У вашей матери в ноздре кислородная трубка, а в вену введена капельница. И то, и другое достаточно часто применяется после подобных операций, но если бы вы не ожидали это увидеть, то могли бы испугаться. — Он успокаивающе похлопал Санди по плечу. — Послушайте, милочка, у вас нет причин для беспокойства. Очень хорошо, что она спит, потому что я не сомневаюсь, что ей не понравились бы мои слова, если бы она могла сейчас их услышать: Габриэла Барини — удивительно крепкая дамочка. Она поправится в считанные дни.

Санди замотала головой, не в силах справиться с захлестнувшими ее чувствами.