Империя сердца - Крейг Джэсмин - Страница 18

— Нет, — спокойно ответила Люси. — Я не умерла. Меня два года продержали пленницей в Куварской долине, в центре Афганистана.

Губернатор насупил брови. На туземцев эта мимика обычно действовала безотказно.

— Женщина, ты оскорбляешь память благородного британского семейства. Мисс Ларкин и ее отца убили два года назад. Останки были доставлены в Индию солдатами пятьдесят девятого пехотного полка.

— Нет. Убили моего отца и сопровождавших его членов британской торговой миссии. Но я осталась жива. Меня взял в плен куварский хан. А теперь мне удалось сбежать.

Оборванка говорила так спокойно, уверенно, что ей трудно было не поверить. Присутствующие с ужасом осознали, что эта кошмарная особа и в самом деле может оказаться мисс Люсиндой Ларкин. Воцарилось гробовое молчание. Покойница Люсинда Ларкин превратилась в великомученицу, погибшую во имя империи. Воскреснув, она пятнала честь представительниц прекрасного пола. Мистер Разерспун нервно вытер лоб.

— Полагаю… Полагаю, лучше обсудить это в моем кабинете. Гостиная моей супруги — не место для подобных выяснений.

— Согласна, мистер Разерспун. Но сначала я хотела бы принять горячую ванну и помыться хорошим английским мылом. Мне так его не хватало!

Уж в этом-то мистер Разерспун не сомневался. Волосы девицы слиплись от пыли и грязи. Нужно будет сказать слугам, чтобы насыпали в воду карболки, чтобы истребить вшей. Взгляд губернатора скользнул вниз. Слава Богу, живот не раздутый. Если и беременна, то на ранней стадии. Одной проблемой меньше. Но как упрямо выпячен подбородок у этой девицы! Если она и в самом деле Люсинда Ларкин, нужно будет отправить ее в Англию первым же пароходом. Иначе хлопот не оберешься. Пусть в Англии решают, кто она на самом деле.

Как и большинство британских чиновников, мистер Разерспун отличался неплохими организаторскими способностями. Этим качеством он и воспользовался. Кивнув жене, приказал:

— Харриет, изволь, пожалуйста, проводить нашу… гостью в ванную, чтобы она могла освежиться. Встретимся у меня в кабинете. — Поклон дамам. — Надеюсь, твои очаровательные гостьи не будут в претензии, что сегодняшний раут закончится раньше обычного.

Жена викария была сильно разочарована таким поворотом дела, но все же сочла нужным сказать:

— Дорогой мистер Разерспун, вы обладаете поистине удивительным талантом с честью выходить из любой ситуации. — Она передала чашку лакею, взяла веер и перчатки. — Пойдемте, дамы. Мы наведаемся завтра к миссис Разерспун и узнаем, как обстоят дела. Передавайте привет очаровательной Розамунде. Вашей дочери, Харриет, будет приятно узнать, что сестра ее подруги Пенелопы жива и вернулась в цивилизованный мир.

— Спасибо, — вяло улыбнулась миссис Разерспун.

Господи, что же делать с дочерью? Ни в коем случае нельзя показывать ей эту ужасную девицу. Даже если это действительно мисс Ларкин, после двух лет, проведенных среди афганских дикарей, она наверняка нахваталась такого, что может скверно повлиять на невинную, девственную Розамунду.

В сопровождении целого отряда слуг Люси отправилась в глубь дома, а губернатор, мысли которого следовали тем же путем, что и мысли его супруги, задержал на минуту миссис Разерспун.

— Харриет, следите, чтобы она не столкнулась с нашей дочерью. Юные девушки так впечатлительны. Розамунда — невинный цветок, и ее нужно оберегать.

— Сесил, можешь на меня положиться. С нашей дочерью ничего плохого не произойдет. Ты думаешь, эта женщина — самозванка?

— Трудно сказать, дорогая. Есть только два варианта: или она самозванка, или она Люсинда Ларкин. Не знаю, что было бы хуже. Если мисс Ларкин провела два года в плену у куварского хана… Лучше бы ей умереть. Эти дикие восточные мужчины! Белая женщина в их власти — только представь себе! Можешь быть уверена, что ей пришлось вынести неописуемые надругательства.

— Неописуемые надругательства! — ахнула миссис Разерспун. — Ах, дорогой Сесил, мне страшно представить, какие ужасы поведает мне эта девушка. Поспешу за ней, чтобы ее утешить!

И губернаторша кинулась следом за Люсиндой, заранее предвкушая, какие чудовищные, потрясающие воображение истории можно будет вытянуть из беглой пленницы.

К ночи все слуги в британской миссии, вплоть до боев, размахивающих опахалами в гостиных, уже знали драматическую историю женщины, которая явилась к губернатору и объявила себя Люсиндой Ларкин. Большинство слуг считали женщину самозванкой, но решили подождать с выводами и сначала посмотреть, как она будет выглядеть в английском платье. Известно, что европейская одежда преображает человека до неузнаваемости.

Примерно того же мнения придерживались и мужчины, включая самого губернатора.

— Посмотрим, как она будет выглядеть после ванной, — сказал мистер Разерспун жене за вечерним бокалом шерри. — Может быть, в приличной одежде она преобразится. Ведь ты не станешь отрицать, что говорит она как настоящая англичанка. Еще ни одному из туземцев не удавалось в совершенстве овладеть всеми тонкостями истинно английской речи. У индийцев наш язык звучит слишком певуче.

— Я дала ей одно из платьев Розамунды, — сказала миссис Разерспун, до сих пор еще не оправившаяся от собственной щедрости. — Ну и все прочие необходимые… детали туалета. Женщина так худа, что ей подошли вещи, из которых наша дочь уже выросла.

— Ничего удивительного. Если она была в плену, вряд ли ее там хорошо кормили.

— Но она такая темнокожая, такая жилистая…

— Что ж, не всем же девушкам быть такими светловолосыми и хорошенькими, как наша Розамунда. Я несколько раз видел сэра Питера, он и сам был смугл. Откуда же у его дочери могли взяться светлые волосы и голубые глаза?

— Она мне ничего не рассказала! Только «пожалуйста» и «спасибо», — не выдержала миссис Разерспун, возмущенная до глубины души сдержанностью своей подопечной. — Я всячески выражала ей сочувствие, уговаривала облегчить душу и рассказать мне об ужасах плена. В конце концов, я женщина взрослая, замужняя и выслушала бы ее шокирующие признания с подобающим пониманием. А она всего лишь поблагодарила меня за лавандовое мыло и выставила за дверь, заявив, что вполне способна принять ванну и одна. Уверена, что это самозванка. Настоящая английская леди ни за что не проявила бы подобное бессердечие, общаясь с первой белой женщиной за два года.

— Возможно, дорогая, сдержанность, которую проявила эта особа, вполне разумна. Хоть ты и замужем, но при таком муже, как я, ты всегда была надежно защищена от низменных порывов мужской натуры.

При этих словах вид у губернаторши был не такой уж благодарный. Она все еще хмурилась, когда в гостиную заглянул Махбуб.

— Мемсагиб, сагиб, мисс Ларкин просит позволения присоединиться к вам.

— Пусть войдет, — добродушно сказал мистер Разерспун. — Мы ее ждем.

В коридоре послышались легкие быстрые шаги. Губернатор встал и непроизвольно затаил дыхание. Однако когда молодая женщина вошла в комнату, мистер Разерспун разочарованно выдохнул. Чудодейственного превращения не произошло. Темнокожая оборванка не обернулась пухлой розовощекой англичанкой. Гостья стала значительно чище, но не избавилась ни от худобы, ни от смуглости — белое платье лишь подчеркивало смуглый оттенок ее кожи.

Но зато как величественно она вошла! Губернатор не без восхищения наблюдал, как грациозно молодая женщина проследовала от порога к середине комнаты: подбородок вздернут, плечи расправлены, рука легко придерживает край юбки, в другой зажат веер. Люси остановилась перед миссис Разерспун и присела в неглубоком реверансе.

— Прошу прощения, мадам, за то, что испортила вам раут. Мне и в голову не пришло, что за долгие месяцы, прошедшие после смерти отца, в доме могли смениться хозяева. Я думала, мачеха и ее дочь по-прежнему здесь. Когда привратник сообщил мне, что в доме поселился новый губернатор, я решила, что лучше всего будет обратиться непосредственно к его превосходительству.

Миссис Разерспун взмахнула веером:

— Так вы и поступили.