Червовый валет - Крейг Джэсмин - Страница 1

Джэсмин Крейг

Червовый валет

1

Именины Тода Вивера, устроенные в саду за домом, немного затянулись. У приглашенных в гости детей появились опасные признаки скуки, и Линда забеспокоилась. Ее близнецы уже успели полить цветы лимонадом и превратили свои порции шоколадного торта, поданные на бумажных тарелках, в нечто невообразимое. Правда, Дрю пока что сидел тихо и лишь мусолил липкие пальцы, но вот у малышки Кейт появился задумчивый блеск в глазах, слишком хорошо знакомый Линде.

Пора отправляться домой. Близнецы, похоже, исчерпали резервы хорошего поведения, а теперь в любую секунду и Кейт может догадаться о заманчивых возможностях, которые предоставляет шоколадный торт, если использовать его в качестве краски, и немедленно попытается проверить это его свойство на брате. После этого уже ни одна поверхность, до которой девочка сможет дотянуться, не убережется от их совместной атаки.

Не обращая внимания на протестующий рев близняшек, Линда схватила детей за локти – одно из немногих мест, не испачканных шоколадом, – и потащила к садовому крану. Кейт, разумеется, тут же сунула голову под холодную струю и завизжала от восторга, воинственно глядя на мать сквозь мокрые каштановые кудряшки.

– Полей еще! – потребовала она с настойчивостью трехлетнего ребенка. – Еще воды, мамусик! Пусть Дрю тоже будет мокрым.

Проходившая мимо Бекки Вивер, мать Тода, расхохоталась.

– Не очень-то они похожи на тебя, Линди Бет! Клянусь, ты никогда в жизни не роняла на праздничное платье больше одной крошки пирога.

– Верно, так оно и было, – с улыбкой согласилась Линда.

– Ты была во всем маленькая мисс Образец совершенства, – усмехнулась Бекки.– Господи, как я злилась, когда моя мама все время твердила мне, какая ты замечательная! И самым радостным был тот день, когда Мэтт Дейтон загнал тебя в угол на спортивной площадке и облил новую юбку красной краской. Помнишь, мы тогда учились во втором классе?

– Мэтт всегда выкидывал немыслимые номера, – ответила Линда, избегая прямого ответа. – А я всегда тихо себя вела и старательно училась.

Она вытащила из кармана носовой платок и вытерла мокрые пальчики близнецов.

– Но образцовой девочкой я вовсе не была, зря ты так говоришь, Бекки.

Бекки взглянула на ее безукоризненно чистый носовой платок, затем откинула со лба прядь волос.

– Линди Бет, ты так и осталась образцом для всех – миссис Безупречность, —заявила она с легкой завистью. – Господи, да я могу поклясться, что в городе не найдется второй такой женщины, которая носила бы в кармане накрахмаленный и отглаженный носовой платок! Линда натянуто улыбнулась.

– Близнецов тоже больше ни у кого из знакомых нет. Скажешь, это тоже моя заслуга?

– Но ты только погляди на себя! – запричитала Бекки. – Два часа провела в саду с маленькими детьми, и ни единого пятнышка на одежде. И как только тебе это удается?

– Видимо, материнское воспитание.

Ты ведь знаешь, какая она чистюля.

– Это уж точно! Я с ума бы сошла через пять минут такой муштры. Не представляю, как ты только дотянула до окончания школы и не взбунтовалась.

Линда сосредоточенно вытирала шоколадное пятно на ухе сына.

– Ну, я не была такой уж безупречной, как казалось всем со стороны, – пробормотала она.

Бекки лукаво улыбнулась.

– Милая моя, окинь взглядом свой жизненный путь – сначала прилежная учеба, отличный диплом по домоводству, затем замужество за местным священником... Разве тут можно разглядеть хоть малейший намек на бунтарство? Вы с Джимом вообще были образцовой супружеской четой, словно шагнувшей со страниц журналов для домохозяек.

Ее улыбка внезапно исчезла, и она с беспокойством взглянула на Линду.

– Прости. Кажется, меня занесло куда-то не туда.

– Нет, Бекки, что ты! – Линда старалась говорить бесстрастно и по-дружески.

За три года, прошедшие после смерти Джима, жители Карсона так старались смягчить ее боль от потери, что эти их попытки уже стали для нее гораздо более тяжким испытанием, чем само вдовство. И она с облегчением услышала яростный рев Тода, который отвлек внимание Бекки и прервал неловкое молчание.

Бекки сморщила нос.

– Ну-у! Похоже, что мой маленький именинник чем-то недоволен. Как он напоминает мне свекровь, когда орет! – поморщилась Бекки. – Ладно, до встречи, Линди Бет!

– Да, и благодарю за приглашение. Мы прекрасно провели время.

– Благодарю, – торжественно проговорила Кейт, подражая матери. Она улыбнулась сквозь спутанные волосы с непосредственностью ребенка, который убежден, что его все любят. – До свидания, мамочка Тода. – Она подтолкнула братишку. – Скажи спасибо мамочке Тода.

Дрю упорно молчал, и Бекки, пожав плечами, взъерошила волосы мальчика.

– Дрю – скупой на слова мужчина, верно? – Но тут новый вопль собственного сына заставил ее поторопиться. – Спасибо, что пришли, детки, и спасибо за подарок, который вы принесли Тоду.

Близнецы настолько устали, что вели себя на удивление послушно, когда возвращались по жаркой улице домой. Линда даже не пыталась заговорить с ними. Она внезапно обнаружила, что злится, и злится до такой степени, что сердце бешено колотится, а дыхание участилось и сделалось неровным и прерывистым. Но самое странное заключалось в том, что она даже не понимала причин своей злости.

Совершенно ясно, что неосторожные слова Бекки тут вовсе ни при чем. Честное слово, она уже давно привыкла к тому, как смотрят на нее в городе. В Карсоне, что находится в штате Колорадо, как и во всяком другом небольшом городке, общественное мнение помещает каждого жителя на свою полку и потом неукоснительно следит, чтобы все оставались на своих местах.

Линда прекрасно понимала, какое место отведено ей в Карсоне. Ее ниша определилась в тот день, когда ее взяли на воспитание Нора и Рон Оуэны. Приемные родители гордились своей многолетней репутацией самых правильных и богобоязненных горожан. И когда после четырнадцати лет бездетного брака они удочерили голубоглазую девочку с золотыми волосами, весь город немедленно объявил ее «ангелочком» и «Божьим даром». Поставив таким вот образом штамп одобрения на этом «ангелочке», горожане не делали секрета из того, что ждут от Линди Бет полного соответствия предписанной ей роли. Тонко, сотнями разных, самых неожиданных порой способов они напоминали, как ей повезло, что она попала в столь замечательную семью.

И Линда послушно старалась быть именно тем образцовым ребенком, какого хотели видеть приемные родители, да и все остальные. Так что, когда другие малыши шлепали по грязным лужам и разбрасывали повсюду игрушки, она чинно сидела, разглядывая книжки с картинками. Она никогда не засовывала из любопытства пальцы в электрическую розетку, никогда не пробовала на вкус разведенный стиральный порошок, потому что он такого замечательного голубого цвета. Сколько Линда себя помнила, она без всяких понуканий чистила зубы и после первого же напоминания отправлялась спать.

Салли Дейтон, жившая в соседнем доме с Оуэнами, была, наверное, единственной в городе, кто протестовал против такого строгого воспитания Линды.

– Бедная малышка, – заметила она однажды, когда зашла к Норе на чашку кофе.

Ее глаза наполнились жалостью, когда она увидела, как Линди Бет чинно откусывает печенье, а ее платье с оборками накрыто бумажной салфеткой.

– Нора, так ты до смерти замучаешь бедняжку своей заботой. Попомни мои слова, рано или поздно она взорвется от того, что вы слишком сильно закрутили гайки.

Нора Оуэн с пренебрежением отнеслась к подобному предсказанию. Она была не слишком высокого мнения о Салли, и Линде частенько доводилось слышать, как она прохаживается на ее счет. Салли Дейтон считала себя скульптором и вследствие этого занимала весьма низкое место в мнении жительниц Карсона.

Всем было известно, что она проводит чересчур много времени в своем гараже, где возится с глиной, вместо того чтобы хорошенько убраться в доме. Более того, ее ужу нередко приходилось самому готовить обед, да и дети тоже бегали, предоставленные самим себе, принося окружающим немало хлопот, особенно старший, Мэтт, невозможный озорник и головная боль учителей с первого же дня учебы. Поэтому Оуэны не сомневались, что Салли ничего не понимает в воспитании и, уж конечно, не смогла бы вырастить такого милого и образцового ребенка, как Линди Бет.