Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны - Форт Мэтью - Страница 17

Человеку, выросшему среди пойменных лугов долины Темзы, где идиллические панорамы окаймлены зелеными лесами и аккуратными, скругленными холмами и где постоянно слышен шум транспорта, доносящийся с близлежащих дорог, бескрайность, яркость и безмолвие этого пейзажа кажутся чем-то экзотичным и волнующим. Тишина стояла такая, что мне казалось, будто он простирается по другую сторону окна, к которому я прижимаюсь лицом.

Маленькая синяя бабочка отплясывала на обочине джигу, голубь слетел с холма, рассекая воздух. И вновь воцарилась тишина. В то время как землю к западу отсюда покрывали сплошные зеленые виноградники, здесь она растилась огромным пестрым ковром, состоящим из разных лоскутков. Они отличались друг от друга по форме, фактуре и цвету, песочные; темно-желтые; коричневые, как кокос; желто-коричневые, цвета шоколада с молоком; коричневые с зелеными прожилками; коричневые с темными вкраплениями падуба; коричневые, окаймленные по краям красными зарослями маков; и зеленые — цвета морской волны и первой весенней зелени. Этот ковер простирался от горизонта до горизонта и подчинялся неспешным, непредсказуемым и несимметричным приливам и отливам.

Было слишком жарко, чтобы долго любоваться им. Я сел на скутер и взял курс на Кадьтаниссетту, внезапно ощутив приятный ветерок. Это было дивное мгновение.

В одном из боковых приделов собора в Кальтаниссетте стоит бюст Джованни Джакомо, епископа Кальтаниссетты и Рагузы, запечатлевший его в момент ораторского экстаза: с запрокинутой головой, облаченной в митру, и с вытянутой вперед рукой. Скульптор не сделал решительно ничего для того, чтобы скрыть любовь епископа к мирским радостям: на воротнике его стихаря лежит двойной подбородок, у него полные, чувственные губы и тяжелые веки. Во всем облике епископа есть нечто отталкивающее, но то, как скульптор выразил свое мнение о нем, не может не вызвать улыбку.

Я не принадлежу к числу любителей церковной архитектуры в стиле барокко, поскольку воспитан на элегантной скромности нормандских церквей и на воздушной устремленности готических соборов. Сочетание духовности и мирской театральности, присущее барокко, кажется мне слишком показным и вычурным. Однако это не помешало мне влюбиться в собор Кальтаниссетты с его непугающими размерами, с растениями, торчащими из разных углов, и наружными карнизами, с его прохладным, пульсирующим интерьером и с его великолепными орнаментами. Не было поверхности, не покрытой фресками, лепными украшениями, картинами в стиле тромплей [22]или какой-нибудь декоративной безделушкой. Элегантные, плавные линии картин были заключены в роскошные рамы, а цвета на картинах были таких же пастельных тонов, как и то мороженое, которое я видел по дороге в бочонках в «Гран кафе», — фисташково-зеленый, малиново-красный, клубнично-розовый, вишнево-алый, миндально-белый, молочно-кремовый.

Кальтаниссетта находится в центре Сицилии, но путеводители не слишком благосклонны к ней. Они расточают похвалы более знаменитым и лучше сохранившимся красотам Энны, города, расположенного поблизости, и склонны игнорировать Кальтаниссетту, не видя ничего интересного в ее извивающихся улицах.

Действительно, Кальтаниссетта производит впечатление города, который все еще никак не может смириться с утратой своего былого могущества. До своего краха в пятидесятые годы Кальтаниссетта была центром добычи серы на Сицилии. Несмотря на тяжелейшие условия труда и на чудовищную эксплуатацию шахтеров, промышленность приносила городу некоторый достаток, если судить по когда-то привлекательным террасам шахтерских домов и по некоторым более внушительным зданиям. Однако все это осталось в далеком прошлом. Кроме того, жесточайшие бомбардировки во время Второй мировой войны поставили крест на будущем Кальтаниссетты. Впрочем, даже они не объясняют того мертвого духа, который царит в некоторых частях города.

Последний по времени всплеск интереса к Кальтаниссетте возник тогда, когда пятнадцать лет тому назад здесь состоялся суд над «боссом всех боссов» Того Риина, но и он, похоже, не оставил никаких последствий, если не считать брутального здания суда, похожего на камеру строгого режима.

Однако этот совсем не парадный облик Кальтаниссетты пришелся мне по душе. Даже в своем нынешнем обветшавшем виде она была гораздо живее и привлекательнее многих однотипных и процветающих английских городов с их одинаковыми центрами, с одинаковыми улицами, на которых стоят одинаковые магазины, торгующие одинаковыми товарами, так что порой трудно сразу сказать, где ты находишься — в Челтенхэме, в Ипсвиче, в Таунтоне или в Абердине. Наивысшим гражданским достижением в Великобритании считается присутствие в городе M&S [23], Boots [24], Waitrose, Tesko и Sainsburys [25], Costa Coffee и Starbucks [26], McDonalds и Pizza Express, Monsoon [27]и Fat Face [28]. Ни один городской совет не успокоится, пока в городе не будет полного набора этих заведений. Критериями успеха признаются однородность, сходство, подражание и тиражирование, а не различия и многообразие. Ирония нерегулируемого капиталистического коммерческого сектора заключается в том, что он продуцирует единообразие едва ли не с той же неизбежностью, что и государственный контроль коммунизма.

Кальтаниссетта с ее кафе-морожеными, обычными кафе, винными барами и ресторанами, мясными лавками и пекарнями не заслуживает никаких упреков. Практически на каждой улице вдали от центра есть лавка с полным ассортиментом овощей. Возможно, в Кальтаниссетте нет МахМага и Armani, McDonalds и Auchan [29], зато здесь есть мясная лавка Джузеппе Кастильи, специализирующаяся на местных редких породах коров, овец и свиней, и магазин Джераси, производителя торроне (нуги). Помимо этого, ежедневно работает изобильный рынок на виа Бенинтенди, извивающейся между старинной пьяцца Меркато (ныне превращенной в муниципальную автостоянку, что само по себе свидетельствует об изменении городских ценностей) и главным проспектом Кальтаниссетты — проспектом Виктора-Эммануила.

Здесь можно увидеть каскады гороха и конских бобов, груды бишни, пылающие горы абрикосов. Этот рынок — настоящее царство томатов: маленьких, крупных, томатов величиной с вишню и величиной со сливу, томатов, по форме напоминающих припавших к земле жаб, блестящих, спелых томатов, томатов с золотыми прожилками и зеленых, как яблоки. Здесь продают соленые и маринованные каперсы, свежие каперсы в пластиковых коробочках и листья каперсов для салатов, цикорий и латук-салат разных сортов — с неровными и ровными краями, со спиралевидными листьями и с листьями, на которых видны пурпурные пятнышки, с мохнатыми листьями всех оттенков зеленого цвета, покрытых сверкающими на солнце капельками воды.

Во всем этом изобилии и великолепии было нечто игривое и соблазнительное, и я слегка опьянел. И вспомнил, как и с чего началась моя любовь к еде. Почему, проведя двадцать минут в супермаркете и оставив там семьдесят пять фунтов стерлингов, вы выходите из него в дурном настроении? И почему, проведя в два раза больше времени на рынке и возвращаясь оттуда с тяжеленными пакетами, оттягивающими руки, вы полны сил и радуетесь жизни?

Между рыночными прилавками существовала настоящая конкуренция, совершенно не похожая на искусственную, тщательно дозированную и в высшей степени заорганизованную конкуренцию между супермаркетами Великобритании, объединенными в один картель. На рынке на виа Бенинтенди я мог сделать покупки у дюжины продавцов овощей и фруктов, товар которых различался по цене и качеству, а зачастую был привезен из разных мест (Рибера, Гиерра, Сан-Марцанно — шикарный, Романа — сексуальный, сладкий, сладчайший, нежный). Там можно было купить дыни или абрикосы, горох или почкообразные бобы, брокколи или лук быстрее, чем я бы довез свою тележку от одной секции с фруктами и овощами до другой в супермаркете Tescone говоря уж о том, чтобы сесть в машину и поехать в другой магазин, чтобы сравнить цены и качество.