История нравов - Фукс Эдуард - Страница 59

Как ни разнились друг от друга все эти дома и учреждения, как ни разнообразна была маскировка, у них у всех одна общая черта — как можно больше эксплуатировать посетителя. Делалось это не только обычной платой за любовь, но и дороговизной напитков и кушаний, потреблявшихся посетителями, бывали ли они одни или в компании проституток. Впрочем, это были лишь самые невинные формы. Гораздо выгоднее была для содержателей игра, которой предавались с фанатизмом во всех домах терпимости. Чувственно возбужденного мужчину, рядом с которым сидела проститутка с непристойными манерами, было так легко обмануть и ограбить до последней копейки, что и представляло обычное явление во всех святилищах любви.

В квартирах низкопробных проституток не ограничивались шулерством, а прибегали к грубым методам, в особенности к воровству или к ограблению заснувшего или пьяного посетителя, не говоря уже о прямом вымогательстве сутенеров, так что гость часто должен был считать себя вообще счастливым, если ему удавалось добраться домой невредимым и целым.

Не мешает здесь, кстати, заметить, что проституция вообще была тесно связана с преступлением. Большинство вольнопромышлявших девиц занимались вместе с тем воровством.

Огромному войску проституток и не менее огромному спросу потребителей проституции соответствовала в эпоху абсолютизма не менее многочисленная армия маклеров и агентов, снабжавших рынок все новым товаром, находивших для него покупателей и главным образом старавшихся о том, чтобы даже самый утонченный порок мог рассчитывать на удовлетворение.

Нигде, даже в маленьких городках, не было недостатка в профессиональных своднях и сводниках. В крупных городах, где любовь была предметом массового потребления, имя им было легион.

Войско своден исполняло свою профессию под всевозможными покровами, редко открыто и незамаскированно. И не столько потому, что эта профессия и в эту эпоху сопрягалась с опасностями, а скорее потому, что это было выгоднее. Тысячи лиц к тому же становились случайными своднями, так как их профессия предоставляла удобный повод, а выгодность такой деятельности все более побуждала их к постоянному использованию удобных случаев.

Когда, например, в Париже в XVII в. появились извозчики, то даже люди, имевшие собственных лошадей, с особенной охотой нанимали извозчика, чтобы поехать на свидание или в места тайного и открытого разврата, или карета становилась сама местом галантных сцен. Тем более что ввиду полного отсутствия другого сообщения и небезопасности дорог карета была единственным средством более безопасного передвижения.

Казанова десятки раз удостаивался благосклонности дамы именно в карете. И то же известно нам из мемуаров всех других виверов. Так незаметно каждый кучер становился сводником. И уже в XVII в. они были именно на таком счету.

Другой такой фигурой был парикмахер. В эпоху, когда ни мужчина, ни женщина не могли обойтись без его помощи и он каждый день приходил в дом, трудно было найти лучшего посредника незаконных сношений для обоих полов. И парикмахер в самом деле исполнял в большинстве городов одновременно и обязанности сводника.

Продавщица галантерейных товаров могла исполнять такие же функции и потому также часто была и сводней. Прорицатели и гадалки, к услугам которых прибегали в эту столь богатую противоречиями эпоху все без исключения женщины и значительный процент мужчин, были вообще прежде всего своднями и сводниками. О Вене мы узнаем, что здесь очень многие квартирохозяева были сводниками, у которых среднее сословие поселяло своих нимф. Однако сводниками крупнейшего калибра были, без сомнения, агенты по отысканию мест. Чтобы покрыть огромный спрос на девушек, да и вообще на свежий товар для рынка проституции, трудно было найти более удобный случай, тем более что из провинции ежедневно прибывали в большие города толпы служанок, нуждавшихся, естественно, в таких посредниках. Так рано напали на мысль соединить вместе обе профессии или, вернее, пользоваться одной для прикрытия другой. Профессия агента по отысканию мест была с самого начала связана с торговлей девушками. Около местечек, куда прибывали из провинции деревенские телеги, всегда толпились массы подобных человеколюбцев. Архенхольц сообщает о Лондоне: «Негодяйки-сводни обращают особое внимание на деревенские телеги, ежедневно прибывающие из провинции в Лондон и почти всегда привозящие с собой крестьянок, ищущих в столице место служанок. Такое бедное существо радо, если по прибытии в столь шумный город, где она не знает ни кола ни дороги, встречает человека, делающего ей дружелюбные предложения и разыгрывающего по отношению к ней добрую мать».

Раз очутившись в руках хозяина дома терпимости, такая бедняжка становилась совершенно беспомощной, ибо никто о ней не заботился, а сама она была слишком невежественна, чтобы освободиться из ужасной темницы. Особенно в ходу были подобные методы в Париже и Лондоне.

Таковы, без сомнения, наиболее важные формы, в которые тогда облекалась профессия сводни. Но это еще не все. Мы уже выше упомянули, что многие богатые виверы имели своих собственных сводников, находившихся исключительно на службе у них. Обыкновенно они выступали в роли камердинера или гофмейстера.

Такую же роль часто играла камеристка или компаньонка при знатной даме.

Число лиц, открыто занимавшихся сводничеством, было ничтожно в сравнении с замаскированными агентами проституции. Однако и их число было настолько внушительно, что накладывало известный отпечаток на жизнь крупного города. А именно тем, что большинство содержательниц домов терпимости имели обыкновение выводить своих нимф на прогулку пешком или в колясках. Зрелище тем более бросалось в глаза, что некоторых из таких своден сопровождала полдюжина, а то и более «питомиц». Эти ежедневные парады служили исключительно целям рекламы и потому особенно демонстративно показывался, как правило, свежий товар, который сводня могла предложить клиентам. Во время таких парадов обычно пользовались случаем завязать новые знакомства с мужчинами, упрочить старые и сговориться если не насчет цены, то по крайней мере о часе свидания.

Иные еще способы рекламы были связаны с такими парадами. Если мужчина обнаруживал любопытство при виде шествия, любопытство, которое можно было претворить в деньги, то ему вручались записки и любовные письма, содержавшие, кроме адреса дома терпимости или частной квартиры проститутки, еще описание ее красоты и тех редкостей, которые ожидают посетителя. Такие записки часто раздавались в больших городах и мужчинами.

Все вышесказанное служит вместе с тем и ответом на важный вопрос: какой класс в особенности поддерживал проституцию? Ответ гласит: все классы без исключения. Однако не менее важен второй вопрос: в какой степени каждый класс участвовал в удовлетворении сексуальной потребности путем продажной любви? Ответ на этот вопрос обусловлен теми целями, которые проституция должна была выполнять в жизни отдельных классов. А эти цели были самые разнообразные.

Для имущих и господствующих классов проституция позволяла им прежде всего осуществлять минутные капризы, тогда как для мелкой буржуазии и пролетарских слоев она была прежде всего суррогатом брака, в который, как мы знаем, очень многие в силу стесненного материального положения или совсем не вступали, или вступали лишь поздно. Это обстоятельство объясняет нам в достаточной мере, почему значительно больший процент мелкой буржуазии и пролетариата, чем богачей, посещал проституток. Конечно, это не рисует последних в более выгодном свете.

Если характерная для эпохи абсолютизма всеобщая порча нравов и не нашла именно в проститутке своего высшего проявления, то в ней она, во всяком случае, нашла наиболее яркое выражение. Против проститутки была поэтому направлена в первую голову борьба против безнравственности, исходившая преимущественно от пробуждавшегося к классовому сознанию мелкого бюргерства. Однако борьба велась всегда негодными средствами. Теоретически она сводилась прежде всего к массовой подаче хороших советов, а затем — к яркой разрисовке опасностей, грозивших от общения с проститутками. Среди этих опасностей особенно подчеркивались, как и прежде, нападения на кошелек мужчины, покупавшего любовь.