Галльские ведьмы - Андерсон Пол Уильям - Страница 16

— Садись, — велел император. Грациллоний устало опустился на стул.

Максим пристально посмотрел на него, потом спросил:

— Ну, центурион, как ты себя чувствуешь? — Грациллоний мысленно скривил губы в улыбке.

— Все в порядке, господин мой.

— Хорошо, — Максим почесал бородатый подбородок, помолчал и продолжил: — Ты стойко перенес допрос. Мы больше не сомневаемся в твоей невиновности. И спасение епископа Аратория также говорит в твою пользу. Не будучи одной веры с нами, отвергая истинную веру, ты не в силах различить сатанинские козни. Подумай об этом. Ты хранил верность Риму — храни ее и впредь. Нам требовалось убедиться.

Грациллоний воздержался от ответа: сил ушло бы много, а чего ради?

— Теперь… — взгляд Максима, казалось, проник центуриону в сердце. — Расскажи нам о городе Ис.

Грациллоний несказанно изумился.

— Император… — пробормотал он… — Я посылал донесения…

— Если бы их было достаточно, я не стал бы тебя вызывать, — Максим хрипло рассмеялся. — Времени у нас немного, долгого разговора ты не выдержишь, так что давай поторопимся. Раз ты не решаешься, начну я. Слушай внимательно и отвечай честно.

Вопросы он задавал самые разные, но все без исключения каверзные. Наконец кивнул и негромко сказал:

— Не считая твоих ошибок — а мы верим, что ты усвоил преподанный тебе урок, — ты хорошо послужил Риму. Мы намеревались оставить тебя на прежней должности, однако… — Император поднял палец. — Мы налагаем на тебя ограничения. Ты больше не должен потворствовать колдовству, слышишь? Наоборот, как римский префект ты приложишь все усилия к его искоренению. — По губам Максима пробежала усмешка. — Язычники упрямы, кому, как не тебе, это знать. Не уверен, что христианину под силу справиться с ними, да и нет в моем распоряжении христианина с твоими способностями. — Он вздохнул. — Придется воспользоваться тем, что даровал Господь. — Тон его вновь стал суровым: — Ворожей не оставляй в живых, так сказано в Святом писании. Покончив с ересью Присциллиана — а мы скоро истребим ее даже в Испании, где она зародилась, — мы намерены прибыть в Ис и ознакомиться с твоей префектурой. Потому не ленись. Чтобы закрепить урок, на выходе отсюда тебе дадут пять плетей, по одной за каждую рану, полученную нашим Господом на кресте. Ровно пять, и без оттяжки, — мы не караем понапрасну.

Грациллоний нашел в себе силы выдавить:

— Благодарю императора.

— После этого можешь возвращаться к себе. Отдохни, поразмысли о своих ошибках, поищи совета, обратись к неизреченной мудрости Святого Духа. А когда почувствуешь, что готов к путешествию, можешь отправляться обратно.

Несмотря на боль и отупение, Грациллоний ухитрился поймать промелькнувшую мысль и пробормотал, не зная, разумно ли поступает:

— Император… — каким слабым показался ему собственный голос! — Ты велишь мне искать совета… Могу ли я искать его не здесь, а в других местах?

— Что? В каких других? — Максим нахмурился. — Нет, в Кесародунуме Туронум не задерживайся. Там ревностно служат нашему Богу, но тебя так легко сбить с толку.

— Я разумел иное, господин. Лугдун, Бурдигала… Там живут мудрые люди…

— Ты в уме не повредился? Не пристало в твои годы ездить по философам!

— Императору ведомо… нам в Исе нужен новый священник. Не всякий человек там справится, нужно поискать подходящего…

Максим задумался.

— Это не твоя забота, — сказал он наконец. — Но церковь, полагаю, прислушается к твоему мнению. Возможно, ты ошибаешься, но ум у тебя все-таки здравый. — Он помолчал. — Что же до твоей просьбы… В конце концов, почему бы нет? Повидаешь другие области империи, выберешься из своего северного захолустья — глядишь, и научишься христианскую веру уважать. Ладно. Дозволяю тебе путешествовать по всей Галлии, при условии, что ты будешь вести себя соответственно званию и вернешься к обязанностям не позднее чем, скажем, через шесть месяцев. Мой секретарь подготовит письменное разрешение. — Взгляд императора вдруг затуманился. — Мы же с тобой солдаты, центурион, мы вместе сражались с варварами. Ступай с Богом.

— Спасибо, господин мой, — Грациллоний кое-как поднялся.

Максим уже изучал документы на столе.

— Можешь идти, — сказал он, не поднимая головы.

Конвоиры отвели Грациллония в комнату, где он получил причитающиеся пять ударов плетью.

VI

Двадцать четыре легионера выстроились в общей зале перед носилками, на которых лежал на боку Грациллоний. Свет отражался от мокрых доспехов — на улице шел дождь. Все разом, они отсалютовали и воскликнули:

— Привет тебе, центурион! — Он сел, отбросив одеяло.

— Что это значит?

— С разрешения командира, — проговорил Админий, — мы пришли с повинной.

— То есть?

Админий, запинаясь, пустился объяснять:

— Мы узнали, как все вышло, что это наша болтовня всему виной. Слухи-то расходятся… Командир, мы что угодно сделаем, чтобы искупить… Только прикажи.

Губы Будика дрожали, по лицу текли слезы.

— Я предал своего центуриона, — пролепетал он.

— Молчать! — рявкнул Админий. — Солдат ты или нет? Командир, мы ждем приказаний. Если ты не прикажешь никому нас выпороть, мы сами это сделаем. Все что угодно…

— Мы еще не нашли тех, кто тебя пытал, — тихо сказал Кинан, — но когда найдем, всю душу вынем.

Потрясенный, Грациллоний поднялся с носилок.

— Полно, да римляне ли вы? — воскликнул он. — Я этого не позволю! Они выполняли свой долг, действовали по приказу, как и вы, на благо Рима. Если вас и нужно наказывать, так только за эти мысли. Выкиньте их из головы.

Надо же, встал — и голова уже не кружится… Гнев — отличное средство встряхнуться. Да и раны заживают быстро. Грациллоний улыбнулся собственным ощущениям, потом оглядел своих понурых легионеров — и почувствовал вдруг, что к глазам подступили слезы.

— Ребята, не корите себя, — проговорил он. — Я не приказывал вам помалкивать, потому что сам не ждал беды. С чего мне было ее ожидать? А после ваших слов я даже рад, что все так вышло. Ну, шрамов у меня прибавилось, эка невидаль; за вашу верность цена невысокая. Дайте мне три-четыре дня, и я буду готов к дороге.

— Мы возвращаемся в Ис? — уточнил Админий.

Грациллоний покачал головой.

— Не сразу.

— Мы пойдем за центурионом, куда бы он нас ни повел. Верно, парни?

Легионеры одобрительно загудели.

— Я отправляюсь на юг, и там мне столько людей не понадобится, — охладил их пыл Грациллоний. — А что до Иса, дайте мне подумать. Вы наверняка тоскуете по дому — столько времени провести на чужбине. Теперь, когда в Арморике спокойно, я, наверное, смогу договориться, чтобы вас назначили в ваши легионы, расквартированные в Британии. Да, я так и сделаю, прежде чем уехать.

— Что, командир? — Нет! — Ни за что! — Только не я! — Пожалуйста, оставь меня. — Мы твои солдаты, командир.

— Вы — солдаты Рима, — сурово напомнил легионерам Грациллоний, скрывая за строгостью растерянность. У варваров в обычае клясться в верности не государству, а вождю. Неужели в империи появились собственные варвары? Он не стал ломать голову. В конце концов, за любовь не карают.

Вдобавок лишняя пара рук не помешает ни по дороге, ни в Исе, а тут таких пар целых две дюжины.

— Решайте быстро, — сказал он. — Я скоро уеду, и уеду надолго. — Втянул воздух сквозь зубы и прибавил: — Благодарю за верность. Разойтись!

— В казармы, ребята, — велел Админий. — Я вас догоню, только перекинусь словечком с центурионом.

Когда легионеры ушли, Грациллоний вновь опустился на носилки и вопросительно посмотрел на Админия. Тот казался смущенным.

— Ну, что скажешь? — спросил центурион.

— Командир, если позволишь, я… Нет, я помню, кто из нас кто… В общем, позволь говорить без обиняков.

Грациллоний улыбнулся.

— Позволяю. Если забудешься, я так тебе и скажу.

— Ну… — Админий опустил взгляд, принялся сжимать и разжимать пальцы. — Ну… Центурион, конечно, крепок, ох как крепок, но недавно он пострадал, а теперь собирается куда-то ехать, хотя лекаря бы такого не одобрили. Не мне судить, правильно оно или нет, но все ребята, командир, за тебя волнуются. Силы к тебе возвращаются, верно, но как насчет поразвлечься? Мужику без развлечений нельзя, иначе он мужиком быть перестанет. Это пускай святые от баб шарахаются. Мы бы с радостью центуриону помогли, если он разрешит.