Дневники няни - Маклохлин Эмма - Страница 3

И в этот момент она приступает к перечислению Правил. Это наиболее приятная для любой матери часть собеседования, поскольку позволяет продемонстрировать, сколько времени и усилий требовалось ей до сей поры для воспитания ребенка. Она ораторствует с редкостной смесью воодушевления, уверенности и завидной убежденности, твердо веря, что все вышесказанное — чистая правда. Я, в свою очередь, делаю серьезное и в то же время сочувственное лицо, словно хочу попросить: «Да, пожалуйста, рассказывайте еще: я очарована!»

Итак:

Как, должно быть, ужасно, иметь ребенка с Аллергией на воздух!

А вот и весь список:

Аллергия на молочные продукты.

Аллергия на арахис.

Аллергия на клубнику.

Аллергия на шеллак с пропановой основой.

И на определенные сорта зерна.

Не ест ежевику.

Ест ежевику только размятую.

Сандвичи должны быть порезаны горизонтально и иметь корку.

Сандвичи должны быть разрезаны на четвертинки и не иметь корки.

Сандвичи следует готовить, стоя лицом к востоку.

Он обожает рисовую кашу!

Он не ест ничего, начинающегося с буквы «М».

Все порции должны быть заранее отмерены: НИКАКИХ дополнительных блюд не допускается.

Весь сок следует разбавлять водой и давать пить ребенку из поильника над раковиной или в ванной (предпочтительно до его восемнадцатилетия).

Все тарелки ставить на пластиковые салфетки, поверх которых подстилаются бумажные полотенца; слюнявчик повязывать обязательно.

«Собственно, было бы идеально, если бы вам удалось раздеть мальчика перед едой догола, а потом окатить его из шланга».

НИКАКИХ еды и питья за два часа до сна.

НИКАКИХ пищевых добавок.

НИКАКИХ консервантов.

НИКАКИХ тыквенных семечек.

НИКАКИХ фруктов в кожуре.

НИКАКОЙ сырой еды. НИКАКОЙ приготовленной еды. НИКАКОЙ американской еды и…

тут голос достигает высоты, доступной исключительно китам:

НИКАКОЙ ЕДЫ ВНЕ КУХНИ!!!

Я утвердительно и с серьезным видом киваю. Все вышесказанное имеет вполне определенный смысл и совершенно естественно.

— О Боже, разумеется, — слышу я собственный голос.

Это Фаза Номер Один, призванная ввести меня в круг единомышленников, создав иллюзию тайного сговора: «Мы в этом заодно! Маленькая Элспет — наш совместный проект! И мы собираемся кормить ее одной чечевицей, и ничем больше!»

Я чувствую себя так, словно нахожусь на девятом месяце беременности и только сейчас обнаружила, что мой муж собирается с пеленок отдать ребенка в секту. И все же каким-то образом польщена, что именно меня избрали для участия в этом эксклюзивном проекте.

Следующая Фаза — Номер Два: я поддаюсь соблазну совершенства.

Экскурсия продолжается до самого последнего помещения. Расстояние от комнаты ребенка до спальни родителей неизменно варьируется от «довольно большого» до «очень-очень большого». Собственно говоря, если в квартире имеется еще один этаж, ребенка запихнут именно туда. Сразу представляешь себе бедного трехлетнего крошку, который, пробудившись от кошмарного сна, вынужден надеть защитный шлем и взять в руку фонарик, чтобы отправиться на поиски родительской обители, вооруженный компасом да свирепой решимостью.

Еще один красноречивый признак того, что вы вступаете в Детскую Зону, — это смена декора от приглушенных, пастельных тонов в псевдоазиатском стиле до радужных цветов в стиле модных дизайнеров. Но все эти усилия дают весьма странный, если не сказать раздражающий, эффект, поскольку как нельзя очевиднее выражают представление взрослых о том, какой должна быть детская. Подтверждением служит тот факт, что все первые, подписные экземпляры гравюр Бабара висят по крайней мере тремя футами выше головы ребенка.

После оглашения Списка Правил Номер Один я готовлюсь увидеть мальчика в защитном скафандре, окруженного полностью укомплектованным оборудованием для оказания первой помощи вплоть до капельницы в стиле Луи Вюиттона. Вообразите мой шок при виде клубка, летящего на нас через всю комнату со скоростью пушечного ядра! Если это мальчик, то такая неукротимая энергия напоминает сумчатого дьявола, если девочка — на ум сразу же приходят времена мушкетеров: изящные пируэты, дополненные гран-жете[8]. Как правило, к таким жестам ребенка побуждает нечто подобное рефлексу Павлова на духи матери, пока она сворачивает за угол. Встреча проходит следующим образом:

1. Ребенок (безбожно прилизанный и до невероятной степени отглаженный) устремляется прямиком к материнской ноге.

2. В тот самый миг, когда руки ребенка обвиваются вокруг ее ляжки, мать поспешно хватает его за запястья.

3. Она одновременно выкручивается из объятий, сводя руки ребенка домиком перед его носом, и наклоняется, чтобы поздороваться и обратить его взор на меня. И это первое из множества представлений, которые я именую «рефлекс Шпателя». Все это совершается с такими слаженностью и грацией, что я готова аплодировать, но вместо этого включаю свой павловский рефлекс, подстегиваемый их выжидающими лицами. Падаю на колени.

— Почему бы вам не узнать друг друга поближе?.. Это знак к началу следующего действия собеседования, называемого «Поиграть-с-Ребенком». Несмотря на тот общеизвестный факт, что мнение ребенка никакой роли не играет, я тем не менее становлюсь ненормально оживленной. Играю так, словно я — само нагрянувшее Рождество, и довожу ребенка до лихорадочной активности при воздействии дополнительного стимулятора в лице немногочисленной публики — его мамаши. Ребенок воспитан в духе Монтессори[9], предписывающей вынимать из сундучка орехового дерева только по одной игрушке за раз. Я компенсирую отсутствие нормального хаоса в детской хвалебными восклицаниями, приплясыванием и глубинным пониманием личности покемонов. Не проходит и пяти минут, как ребенок просит меня сводить его в зоопарк, провести хотя бы ночь в его комнате и вообще переселиться сюда навечно. Мамаша считает нужным вмешаться, когда внутренний калькулятор подводит итог и дает понять, что эксперимент удался.

— Пора прощаться с няней, — громко объявляет она. — Не правда ли, будет весело еще раз поиграть с ней?

Экономка, все это время корчившаяся в маленьком детском кресле-качалке, немедленно протягивает ребенку забытую книгу сказок в довольно неудачной попытке сравняться с устроенным мной ослепительным фейерверком и оттянуть неизбежный крах. Далее следует слегка более усложненный вариант «рефлекса Шпателя», включающий на этот раз отступление и мое, и матери из комнаты, подчеркнутое захлопнувшейся дверью. И все это в одном плавном непрерывном движении. Она проводит рукой по волосам и ведет меня обратно, сквозь тишину Квартиры, с долгим задыхающимся «Ну-у-у… во-о-от…».

Она вручает мне сумочку, и дальнейшие полчаса я стою перед ней в фойе, выжидая удобного момента улизнуть.

— Значит, бойфренд у вас есть?

Грядет следующее действие собеседования, а именно: «Игра-с-Матерью». Торопиться ей некуда — нет никакого упоминания о скором прибытии мужа или планах на ужин. Я выслушиваю бесконечное повествование о тяготах беременности, последнем собрании Лиги Родителей, безмозглой экономке (оставленной погибать в Детской Зоне), коварном декораторе, бесконечной цепи неприятностей с чередой нянь до меня и кошмарах детского сада.

Завершение Фазы Номер Три: я действительно взволнована, поскольку получила не только восхитительное дитя для совместных игр, но и новую лучшую подругу!

Не желая показаться обойденной судьбой, я вдруг слышу собственный голос, пытающийся определить мой статус особы светской: я роняю имена, названия известных фирм и популярных мест.

Потом я в смущении разбавляю все это юмором, чтобы не слишком ее принижать. И внезапно сознаю, что слишком много говорю. Выкладываю, почему я оставила университет Брауна ради Нью-Йорка… не то чтобы подобные поступки вошли у меня в привычку: нет, нет, нет!!! Если я уж выбрала что-то, держусь обеими руками! Да сэр! Я уже поведала вам о своем дипломе?