Дневники няни - Маклохлин Эмма - Страница 22

— Грейер!

— Няня! Я жду. Иди сюда!

Я иду на звук его голоса, пробираясь в лабиринте клетушек, закрывающих обе стены от пола до потолка. Некоторые забиты больше остальных, но в каждой имеются чемоданы, лыжное снаряжение и различные предметы мебели, прикрытые пузырчатой упаковкой.

Я сворачиваю за угол и вижу Грова, лежащего животом на скейтборде.

— Вот здорово будет, когда па придет домой и начнет украшать елку! В прошлом году Кейтлин начала снизу, а па встал на стремянку и вешал игрушки на верхние ветки! А потом мы пили шоколад в гостиной.

— Повезло тебе! Погоди, сейчас найду ключ.

Грейер нетерпеливо подпрыгивает, пока я открываю клетушку, и, бросившись вперед, ловко лавирует между ящиками. Я не иду за ним: очевидно, он уже не раз проделывал этот путь, а мне не отличить коробки с украшениями от электрической духовки. Поэтому сажусь на холодный цемент и прислоняюсь головой к клетушке напротив. Хорошо, что можно хоть минутку отдохнуть!

Мои родители частенько грезили о своей кладовой, сидя с поднятыми ногами на сундуке, до отказа набитом нашей летней одеждой и служившем заодно журнальным столиком. Иногда мы позволяли себе поговорить о том, для чего употребили бы лишний чулан: совсем как фермеры из Вайоминга, мечтающие выиграть джек-пот в лотерее.

— Ты хоть знаешь, что ищешь, Гров? — кричу я в груды ящиков, поскольку вот уже несколько минут не слышу ни звука. Тишину нарушает громкое лязганье. — Грейер! Что там происходит?

Я было поднимаюсь, но тут из темноты к моим ногам катится фонарик.

— Вытаскиваю вещи, няня! Посвети мне! Нужно достать голубую коробку!

Я направляю яркий луч на клетушку, освещая два грязных носка и тощий, облаченный в хаки зад, вбуравливающийся в середину груды.

— Уверен, что это безопасно? Я могла бы…

— Нашел! Тут полно всего! Мои лыжи! Это мои лыжи, няня, для Аспирина.

— Аспена?

— Аспена. Вот оно! Сейчас передам! Готовься? Готова, няня? Лови!

Он зарылся в коробки. Я слышу возню, и тут откуда ни возьмись в меня летит стеклянный шар. Я роняю фонарик и ловлю игрушку. Ручной работы, с маркой Стьюбена и красным колечком! Прежде чем я успеваю опомниться, за первым шаром следует второй!

— ГРЕЙЕР! ЗАМРИ!!!

Похоже, я позволила Микки-Маусу править бал! Фонарь катится по полу, бросая причудливые отблески на горы коробок.

— Ну-ка сюда, мистер, и немедленно! Твоя очередь держать фонарь.

— Неееет…

— Грейер! — восклицаю я голосом Злой Колдуньи.

— ЛАДНО!

Он лезет обратно задом наперед. Я отдаю ему фонарик.

— Давай попробуем снова. Только на этот раз поменяемся местами.

Когда мы возвращаемся наверх, Грейер марширует вперед, чтобы составить план атаки, пока я неохотно оставляю коробку с украшениями в переднем холле.

— Няня? — доносится слабый голосок.

— Что, Грейер?

Я следую за ним в гостиную, где неотразимый юноша в стиле Джонни Кэша[35] возвышается на стремянке, украшая елку Грейера.

— Передайте мне коробку с голубками, — бросает он, даже не оборачиваясь, чтобы взглянуть на нас.

Мы с Грейером, продолжая стоять у двери, обозреваем пол, усеянный голубками, золотыми листьями, викторианскими ангелами и жемчужными нитями.

— Слезай! Мой папа сам украсит верхние ветки.

— Погоди секунду, Грейер, — прошу я, протягивая птичек человеку в черном. — Я сейчас вернусь.

— Лучше слезай, или папа тебе наподдаст! — слышу я предупреждение Грейера.

Подхожу к кабинету миссис N. и стучу.

— Войдите.

— Привет, миссис N. Простите, что побеспокоила… Обычно безлико-аккуратная комната завалена пакетами и пачками рождественских открыток.

— Ничего-ничего, входите… что случилось?

Я открываю рот.

— Видели Джулио? Ну разве он не гений? Какая удача, что он согласился приехать. Джулио — лучший эксперт по украшению елок. Видели бы вы, что он сделал для Эгглстоунов! Дух захватывает!

— Я…

— Кстати, пока вы здесь, можно спросить? Как по-вашему, клетчатая юбка из тафты не слишком банально для шотландской рождественской вечеринки? Не могу решить сама…

— Я…

— О! Вы должны видеть эти миленькие двойки, которые я купила сегодня для племянниц мистера N.! Надеюсь, цвет им подойдет. А вы надели бы кашемир в пастельных тонах?

Она вытаскивает пакет с эмблемой TSE.

— Может, лучше обменять…

— Я пришла сказать, — вставляю я, — что Грейеру очень хочется самому украсить елку. Он говорит, что они с Кейтлин и мистером N. сами все сделали в прошлом году. Вот я и подумала, может, стоит поставить ему в комнату маленькую елочку, чтобы он смог повесить пару игрушек, просто для развлечения…

— Не думаю, что сорить елочными иглами по всему дому — такая уж хорошая идея. Если он хочет украшать елку, почему бы вам не отвезти его в Рокфеллеровский центр?

— Ну… Да… нет, да… прекрасная мысль, — бормочу я, открывая дверь.

— Спасибо! Извините, я ужасно занята.

Я возвращаюсь в гостиную как раз в тот момент, когда Грейер протягивает Джулио детскую серебряную ложечку на нитке.

— Эй, как насчет этого? Куда вешать? Джулио брезгливо оглядывает ложку.

— Это не совсем совпадает с моим видением… Глаза Грейера наполняются слезами.

— Ладно, если уж так хочешь… куда-нибудь назад. В самый низ.

— Грейер, у меня есть план! Хватай Эла, а я пойду за твоей курткой.

— Бабушка, это Грейер. Грейер, это бабушка.

Перед тем как присесть на корточки, моя бабушка чуть подтягивает пижамные штаны из черного атласа. Жемчужины на ее шее еле слышно позвякивают, ударяясь друг о друга.

— Рада познакомиться, Грейер. А это, должно быть, Эл.

Грейер густо краснеет.

— Ну, празднуем Рождество или как? Входи каждый, кто хочет отведать праздничного пирога!

— Огромное спасибо, ба. Нам крайне необходимо украсить любую свободную поверхность.

— Поверхность? Обижаешь!

Звонят в дверь, и пока я снимаю с Грейера куртку, бабушка идет открывать. На пороге появляется гигантское дерево, по какой-то прихоти судьбы обзаведшееся двумя руками.

— Сюда, — показывает она. — А ты, Грейер, закрой Элу глаза ладонями. Сюрприз!

Мы сбрасываем сапоги и следуем за бабушкой. Нужно отдать ей должное: она вынудила-таки посыльного установить ель прямо посреди гостиной. Потом бабушка провожает его и возвращается.

— Ба, тебе ни к чему было покупать…

— Если собираешься делать что-то, дорогая, делай с размахом. А теперь, Грейер, позволь мне включить спецэффекты, и начнем праздник.

Грейер старательно прикрывает ладошкой глаза Эла, пока бабушка ставит кассету с Фрэнком Синатрой.

— Не смогла найти Бинга Кросби, — жалуется она, выключая свет и зажигая свечи, отбрасывающие мягкое сияние на наши семейные фотографии. Фрэнк мурлычет «Эта леди — бродяжка», и всё вместе просто душу греет.

Час спустя мы двое возлегаем на подушках под зелеными ветвями и наслаждаемся горячим шоколадом. Грейер все еще не может найти места для Эла.

— Итак, как твой роман с Г.С.?

— Не могу его понять. С одной стороны, хочется, чтобы он оказался не таким, как эти мальчишки, но с чего бы это ему отличаться от них. Впрочем, какая разница, если я никогда больше его не увижу?

— Продолжай ездить в лифте, дорогая. Вы обязательно встретитесь. А что там с твоими выпускными?

— Остался еще один, и все! Настоящее сумасшествие: N. каждый вечер уезжают на очередную рождественскую вечеринку. Я могу заниматься, только когда Грейер засыпает. Впрочем, это куда лучше, чем пытаться сосредоточиться под те звуки, что издают Чарлин и ее волосатый приятель…

Она вопросительно смотрит на меня.

— Даже говорить об этом не хочу.

— Только не изводи себя. Оно того не стоит.

— Знаю. Но бонус в этом году обещает быть неплохим: она упоминала о Париже.

— О ла-ла, tres bien[36].