Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Пленительное воспоминание - Хэсли Одри - Страница 23


23
Изменить размер шрифта:

— Знаешь, Эмма, как он понравился Сирилу! Малыш так потянулся к Дэну и так улыбнулся ему. Я очень жалела, что тебя нет! Ой, смотри! Он опять улыбается!

— Вижу, — натянуто улыбнулась Эмма, уже немного успокоившись. Она от всей души надеялась, что Дэн не стал ничего рассказывать Селии, а разговоры о съемках всего лишь игра.

А вот Дэн решил, что время игр закончилось раз и навсегда. Но он не собирался начинать разговор при Селии. Это было бы слишком жестоко по отношению к Эмме и ее свекрови. Кроме того, Селии было совершенно незачем все это знать.

— Эмма, я бы хотел побеседовать с тобой наедине, — спокойно и мягко сказал Дэн.

При этих словах Эмма снова побледнела и болезненно вздрогнула. Он заметил под ее глазами темные круги, а в углах глаз — едва заметные гусиные лапки морщин. Она выглядела очень утомленной, но все равно была очень хороша.

— Может быть, вам с Дэном лучше поговорить в гостиной? — предложила Селия. — А я тем временем погуляю с Сирилом во дворе. Не волнуйтесь, мы вам мешать не будем. Я возьму для малыша шапочку, так что головку ему не напечет. Сирил, пойдем гулять?

Мальчик радостно засмеялся, а Селия повернулась к Дэну и сказала:

— Ну что я вам говорила? Вылитая мама!

— Хорошо, хорошо, — покорно согласилась Эмма, нагибаясь, чтобы достать сына из его стульчика. Она строго наказала Сирилу: — Смотри, не капризничай, слушайся бабушку и веди себя хорошо. Если она скажет, что пора домой, значит, надо идти. Будешь слушаться? — Она улыбнулась сыну и поцеловала его. — Вот и умничка! Да, Селия, через пятнадцать минут возвращайтесь. В это время дня больше гулять нельзя. Помнишь, что говорил врач? А мы с Дэном как раз успеем решить наши вопросы.

Дэн дожидался окончания разговора, спокойно сидя на своем стуле. Наконец Селия унесла Сирила и они остались одни.

— Первая дверь налево, — ледяным голосом процедила Эмма.

Она пропустила его вперед. Проходя мимо нее, Дэн тяжело вздохнул. Они миновали уже знакомый ему неширокий коридорчик и оказались в той же обшарпанной гостиной. Дэн с тяжелым сердцем ждал разговора. Ему вдруг очень захотелось очутиться где-нибудь в другом месте. Хотя бы даже у зубного врача… Он опустился в жалобно застонавшее под его тяжестью кресло, дожидаясь, пока Эмма закроет за собой дверь.

Скрестив руки на груди, она повернулась к нему.

— Не думай, пожалуйста, что я очень рада тебя видеть и мне нравится твое появление здесь. Ты посмел явиться сюда и так одурачить Селию, что она теперь от тебя в восторге. Все, лишь бы добраться до меня. Ты просто дрянь и подлец, Дэн Зарьян, ты грязный лживый скот. Я не желаю больше тебя видеть и даже слышать о тебе не желаю! — Последние слова Эмма выкрикнула звенящим от близких слез голосом.

Дэн глубоко вздохнул и, молча, откинулся на спинку кресла. Это молчание дорого далось ему — у него вдруг бешено забилось сердце, и он, пожалуй, впервые в жизни почувствовал, что оно может болеть. Положив руки на подлокотники, он поднял голову. Их взгляды встретились.

— Нет, Эмма, все совсем не так просто, — начал он. — И если ты думаешь, что я приехал сюда, чтобы просто переспать с тобой, то ты ошибаешься. Причина не в том…

— Да что ты! — ядовито прошипела она. — Только, знаешь, мне с трудом верится. Я уже не раз сталкивалась с такими типами, как ты.

— Сильно в этом сомневаюсь, — холодно ответил он, — потому что я не «тип». Я — человек. И у меня есть свое мнение, свои страсти, свои достоинства и свои недостатки. Я люблю правду и хочу ее знать во всех подробностях.

— Отлично. Дальше.

— Ладно. Я уже знаю, что Сирил родился на два месяца раньше срока. Знаю и то, что твой муж был болен лейкемией и умер от этой болезни. Я имею основания предполагать, что Сирил — мой сын. Что ты на все это скажешь?

Она ничего не ответила ему. Она лишь смотрела на него глазами, полными невыносимой душевной боли, затем с силой замотала головой, словно отрицая все услышанное, отказываясь в это поверить. Ее руки разжались и бессильно повисли вдоль тела, а плечи безвольно поникли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет… Нет… — шептала она, борясь со сжимающими горло рыданиями.

Отвернувшись к двери, она стиснула кулачки, будто собиралась ударить ни в чем не повинное дерево, но сумела сдержаться и опять повернулась к нему с самым решительным видом.

— Нет, — тихо, но твердо прошептала она. Ей удалось произнести это слово так, что Дэн вскочил словно подброшенный.

— Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнул он. — Ты со мной занималась любовью, не заботясь о предосторожности, за семь месяцев до рождения Сирила. Он родился на два месяца раньше срока. Семь и два равняется девяти. Ты думаешь, я считать не умею? Даже если ты успела переспать в те дни еще с сотней мужчин, все равно есть шанс, что Сирил мой!

— У меня не было больше никого. Единственный, с кем я тогда переспала, — это ты. И никто, кроме тебя или моего мужа, не может быть отцом моего ребенка. Я не была уверена, но в итоге сделала все тесты в клинике после рождения ребенка. Я знаю, от кого мой мальчик. И ты, Дэн, можешь не волноваться. Он не твой. Он сын моего мужа. Он Форстер.

Дэн медленно опустился обратно в кресло и уставился в пол. Ему вдруг стало трудно дышать, словно его ударили в солнечное сплетение. Итак, Сирил не от него. Эмма мать не его сына. Все его сокровенные мечты разлетелись в прах, рассеялись словно мираж.

— Могу себе представить, насколько теперь тебе стало легче. — В голосе Эммы слышалось столько ненависти, столько злой иронии и насмешки, что потухшие было глаза Дэна вспыхнули и он поднял голову, чтобы поймать ее взгляд.

Но она больше не смотрела на него. Повернувшись к нему спиной, Эмма разглядывала свои свадебные фотографии. Тупая, ноющая боль в груди Дэна тут же взорвалась бешенством, и он заорал:

— Тогда на кой черт тебе это было нужно? Я, по меньшей мере, имею право знать это! Отвечай, тварь, я требую! Отвечай немедленно!

— А зачем тебе нужно это знать? Ты уверен, что тебе это нужно? Или ты тогда отправился спать со мной только для того, чтобы сделать мне ребенка? Просто ты забыл натянуть резинку — вот и все! И нечего больше говорить об этом…

— Ошибаешься, моя дорогая. Ты сама все сделала для того, чтобы я забыл это сделать. Кстати, я вскоре проверился у венеролога…

— Боже мой! — воскликнула она. — Так вот чего ты боялся! Дэн, прости меня, пожалуйста, что заставила тебя из-за этого мучиться. Я не хотела, честное слово!

— Но почему ты так поступила? — не отставал Дэн, желая получить разгадку той тайны, над которой бился уже полтора года. — Ответь мне! Я хочу… Нет, я должен знать правду, Эмма! Прошу, не мучай меня больше. Расскажи мне все, как есть. Ты же не шлюха, которая зарабатывает этим ремеслом. Ты что, обдуманно пыталась забеременеть от меня?

— Да, — тихо ответила Эмма, потупив глаза, — ты прав. Я действительно пыталась забеременеть от тебя…

Ее голос прервался, по щекам потекли слезы, оставляя за собой узкие мокрые дорожки.

— Ты никогда не поймешь, Дэн, как все произошло. Ни один мужчина не сможет понять этого…

Ее слезы глубоко тронули его. Он жалел се от всей души, но ему нужна была правда, вся правда, без утайки. Только она могла помочь ему пережить тяжелое разочарование, что Сирил — сын ее мужа.

— Я попытаюсь, Эмма, — мягко настаивал он. — Я умею слушать.

И тут Дэн понял, что говорит неправду. Когда это он умел слушать? Всю свою жизнь он подчинялся голосу своих желаний, не обращая внимания на других людей. Он всегда шел своей дорогой, не останавливаясь, чтобы выслушать кого-то. Чужие проблемы никогда не волновали его. Еще бы, они не давали ему заниматься решением своих собственных. Да и кто рискнул бы с ним поделиться? Никто. Никто и никогда. Даже сейчас он не собирался вникать в ее переживания, интересуясь лишь ответом на свой вопрос. Всю жизнь он был эгоистом, беспокоящимся лишь об удобствах собственного «я».

Но теперь, признавшись в этом самому себе, он смог посмотреть на сложившуюся ситуацию с точки зрения Эммы. И понял, что если Эмма плохо думает о нем, то виноват в этом прежде всего он сам.